Историография, источниковедение, методы исторического исследования
© 2008 г. В. А. ШКЕРИН*
ОБ ИССЛЕДОВАНИЯХ ПО ИСТОРИИ ДЕКАБРИСТСКОГО ДВИЖЕНИЯ
Отечественное декабристоведение переживает сложный и плодотворный период. Можно сказать, что оно находится в состоянии кризиса, если понимать под этим термином его первоначальное значение crisis (греч.) - решение, поворотный пункт и, наконец, исход. В.М. Бокова, анализируя декабристоведческую библиографию за 19701990 гг., отметила, что начало этого кризиса следует искать не в постсоветском периоде, а 30 годами ранее1. Исчерпала себя не научная проблематика (вряд ли такое вообще возможно), а монопольная концепция советского декабристоведения, рассматривавшая декабристов исключительно как первых русских революционеров, родоначальников освободительного движения.
Своего рода индикатором такого положения стал вышедший в 1988 г. биографический справочник «Декабристы», подготовленный под руководством С.В. Мироненко2. Он сделал очевидным ряд важных положений: а) далеко не все декабристы - революционеры (не случайно «Алфавит» А.Д. Боровкова, важнейший документ по истории движения, не переиздавался свыше 60 лет - с 1925 г.); б) не все лица, привлеченные к следствию в 1825-1826 гг. и на этом основании поименованные в «Алфавите», - декабристы; в) некоторые декабристы остались неизвестными следователям и поэтому не вошли в «Алфавит». Материалы «Алфавита» и созданного на его основе биографического справочника недвусмысленно опровергают советский миф о чрезмерной суровости вынесенного декабристам приговора: каждый второй из привлеченных к следствию избежал наказания. Между тем работы В.И. Баскова и В.А. Федорова3, посвященные следствию и суду над декабристами и написанные в русле советской декабристоведческой концепции, не учитывают отмеченные выше противоречия.
Новым существенным вкладом в изучение первого крупного политического процесса в России стало монографическое исследование петербургского историка П.В. Ильина4. При определении, кого из подследственных следует считать декабристами, Ильин не спешит вводить в это понятие политическую составляющую. Декабристы - «участники тайных обществ и военных выступлений 1825-1826 гг.». Мотивы участия в каждом конкретном случае могли быть различными, в том числе и в известной степени случайными. Либерально-реформаторские или революционные воззрения и соответствующая политическая деятельность людей первой половины XIX в., не состоявших в тайных обществах и не принявших участия в выступлениях, еще не дают основания называть их декабристами. Этот подход позволяет, наконец, развести два близких, но не идентичных понятия «декабристы» и «фигуранты следствия 1825-1826 гг.». Лица, привлеченные к следствию (и на этом основании попавшие в «Алфавит» и указатель 1988 г.), но не входившие в общества и не участвовавшие в выступлениях, к декабристам не причисляются.
* Шкерин Владимир Анатольевич, кандидат исторических иаук, старший научный сотрудник Института истории и археологии УрО РАН.
Однако этим решение сложного вопроса о содержании понятия «декабристы» не исчерпывается, поскольку остается пространство для споров о том, какие из многочисленных тайных обществ можно считать декабристскими. Вопрос действительно сложный. При его решении критерии преемственности и взаимодействия обществ, а также их политическая характеристика имеют определяющее значение. Еще Г.В. Вернадский в начале XX в. отмечал, что исследователи вольно или невольно «подравнивают» историю тайных обществ под «эпилог» - «день 14 декабря», и поэтому относят к числу декабристских только 5 конспиративных организаций: Союз спасения, Союз благоденствия, Северное и Южное общества, Общество соединенных славян5. Однако картина «хаоса общественного брожения» первой четверти XIX в., представленная Вернадским, сколь образна и эффективна, столь же и малопродуктивна: отбор существовавших многочисленных тайных обществ и кружков на право именоваться декабристскими производить все равно необходимо. Дело сводится к обоснованности критериев такого отбора.
Хрестоматийный список из 5 обществ Ильин предлагает расширить до 13, добавив Орден русских рыцарей, Военное общество, кружок Ф.Н. Глинки, Общество добра и правды, Измайловское общество, Общество Московского съезда 1821 г., Общество Гвардейского экипажа и Практический союз. Обосновывая такое дополнение, он пишет: «К декабристским конспиративным организациям мы относим тайные общества, хронологически предшествующие вышеназванным (пяти. - В.Ш.), связанные с ними преемственностью политических целей (введение конституции, представительной системы власти, ограничение действия крепостного права, других сословно-феодальных институтов) и персонального состава, в частности - общим кругом основателей и руководящих членов»6. Едва ли эти критерии способны совершенно оградить искомую истину от субъективности исследователя. Каким образом, например, должны быть утверждены в обществах названные политические цели? В единственно достоверно известном «Законоположении Союза благоденствия» («Зеленой книге») о них нет ни слова, но представить движение без этого Союза немыслимо. С другой стороны, Бокова еще до публикации монографии Ильина дискутировала с ним по поводу отнесения к числу декабристских Военного общества и Общества добра и правды при одновременном отказе в этом Священной артели и Обществу на Охте7. Безусловно, вопрос о круге декабристских организаций еще остается дискуссионным. Нельзя исключить и вероятность счастливой архивной находки, которая может внести в этот круг существенное дополнение (например, если будут обнаружены весомые доказательства существования Кавказского тайного общества или свидетельства о связях Полтавской управы Союза благоденствия с типологически близким Оренбургским обществом П.Е. Величко).
Уже в начале книги Ильин показывает, как былая установка на доказательство исключительной революционности декабристов искажала представления историков о следственном процессе 1825-1826 гг., в частности - о политическом составе подследственных. «Для многих поколений исследователей и в массовом историческом сознании декабристы - это, прежде всего и главным образом, 120 осужденных по приговору Верховного уголовного суда, - пишет он. - Этот традиционно обостренный интерес к осужденным в сознании читателя так или иначе связывается с политическим радикализмом "наиболее виновных": планами цареубийства и мятежа. Однако существовали и другие, столь же многочисленные категории участников тайных обществ, оказавшиеся на периферии исследовательской традиции»8.
Эти другие категории и составили (впервые в отечественном декабристоведении) предмет специальных научных изысканий Ильина. Он разделил их на 4 категории: 1. Участники тайных обществ (и редко - военных выступлений), вина которых была доказана, но они оказались освобождены от наказания преимущественно по воле императора (99 человек). Большую часть этой категории составили члены ранних декабристских организаций - Союза спасения и Союза благоденствия, покинувшие ряды декабристов не позднее января 1821 г. 2. Участники декабристской конспирации, сумевшие оправдаться на следствии и, как правило, отнесенные в «Алфавите» А.Д. Боровкова к разряду непричастных к тайным обществам (43 человека; в этой группе особо привлекает внимание фи-
гура А.С. Грибоедова). 3. Участники конспирации и вооруженных выступлений, оставшиеся следствию неизвестными, но выявленные по иным источникам (36 человек). 4. Лица, причастность которых к движению декабристов лишь предполагается на основании имеющихся документальных свидетельств, но полностью установлена быть не может без обнаружения новых источников (26 имен). Необходимость изучения этих почти не исследованных категорий обоснована автором вполне убедительно: «Облик такого сложного общественного явления, как конспиративные объединения декабристов, преследовавшие политические цели, не в последнюю очередь зависит от представлений о каждом из его участников»9.
Разумеется, это не те «рыцари, кованные из чистой стали», чей светлый образ вдохновлял на бескомпромиссную борьбу позднейшие поколения российских революционеров. Но уже сама многочисленность этих «других» декабристов не позволяет трактовать движение как только революционное. Обращение к указанным категориям не случайно. Автор исследования выявляет, на мой взгляд, самое главное в декабристском движении, подвергавшееся длительное время тем или иным искажениям в историографии - его политический характер - стремление к изменению государственного строя, формы правления, к реформам социального порядка, а вовсе не политический радикализм (революционность) и планы переворота, возникшие и развивавшиеся уже под влиянием «окружающих условий».
Одним из центральных вопросов исследования Ильина является вопрос о мотивировке прощения и оправдания привлеченных к следствию декабристов. Осознав масштабы заговора с одной стороны, а с другой - отсутствие радикальных устремлений у многих участников декабристской конспирации, верховная власть сочла за лучшее ограничить круг репрессированных. Единичное свидетельство о членстве некоего лица в тайном обществе еще не считалось достаточным доказательством. Если это лицо последовательно и решительно отрицало такое обвинение, то подозрение с него снималось. На оправдание и помилование часто влияли посторонние процессу факторы. Например, принадлежность к кругу придворной аристократии или иные влиятельные родственные связи и знакомства. В ряде случаев заступничество императора приводило к тому, что дальнейшее следствие не учитывало даже весомые доказательства вины прощенного. Впрочем, в случае возникновения подозрения «по первым двум пунктам» (покушение на цареубийство и участие в мятеже) даже помилованные монархом подвергались повторному аресту. Таким образом, следствие и суд над декабристами нельзя признать ни объективными, ни справедливыми, но и обвинять власти в чрезмерной жестокости также нет оснований.
Подводя итоги, отмечу, что первое исследование, посвященное участникам декабристского движения, кот
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.