ИССЛЕДОВАНИЯ ФОЛЬКЛОРА
ЭО, 2009 г., № 5 © И.М. Денисова
ОБРАЗЫ ОСТРОВА И КАМНЯ В РУССКОЙ ФОЛЬКЛОРНОЙ ТРАДИЦИИ: ПОИСКИ СЕМАНТИЧЕСКИХ ИСТОКОВ*
Ключевые слова: сказка, заговор, былина, архетип, остров, первохолм, бел-горюч камень, Алатырь, гора, скала, земля, женское божество, центр мира, иной мир, море, золото, золотник, белый, створаживание, жизнь, излияние вод, разбивание камня, возрождение
Из всего накопленного человечеством за тысячелетия культурного наследия наиболее загадочной областью, пожалуй, можно считать мифологию, возникшую когда-то на стыке реальности и фантазии, поэзии и первых научных поисков, интуиции и логики, веры и эмпирики. Дискуссионность в данной проблематике с течением времени не ослабевает. Особенно это касается неких фундаментальных мотивов и образов, встречающихся в сходных формах у самых различных народов мира и получивших с легкой руки швейцарского психоаналитика Карла Юнга название "архетипов" (Юнг 1991: 97-128; МНМ 1987, 1: 11-20; 110-111), к которым относятся и мифологические образы острова и камня. В настоящее время становится ясно, что архетипы, или, по В. Тэрнеру, "доминантные символы культуры", не есть некое изначально данное "коллективное бессознательное" - они явно "не могут быть реалиями одной лишь психики" (Кереньи 2000: 22)1. Напротив, их можно считать скорее продуктом коллективного сознания со своей историей возникновения, становления и бытования в социально-обрядовой жизни длинной цепи поколений.
Проявляющие значительное сходство в своей основе у различных народов, ар-хетипические образы порой значительно полнее раскрываются на фоне сравнительно-типологических параллелей, так как "любой вариативный комплекс одной этнической традиции наилучшим образом прочитывается и толкуется в соотнесенности с его иноэтническими вариантами, в которых запечатлены свои оттенки семантики и свои этапы эволюции" (Путилов 1994: 194-195). Причины возникновения близких мифологем и архетипов в культуре различных народов в значительной степени можно объяснить особенностями первобытного мышления, в котором, наряду с определенной логичностью и конкретностью, превалируют эмоциональность, ассоциативность и олицетворение предметов и явлений мира (Тайлор 1989: 136-142; Франкфорт и др. 1984: 40; Токарев 1990: 519-521; Дьяконов 1977: 12-14; МНМ 1987, 1: 12-13, 19). В результате в течение тысячелетий появлялись "целые поля семантических ассоциаций", переплетающихся и сменяющихся (Дьяконов 1977: 14), создавая причудливую и противоречивую картину мира традиционных мифологий.
Мифологема чудесного острова - одна из самых распространенных во всем мире. Среди наиболее ранних письменных свидетельств ее - древнеегипетская сказка первой половины II тыс. до н. э. о потерпевшем кораблекрушение: на острове обитает огромный змей, а в образе самого острова можно уловить черты обители мертвых и в то же время - источника всеобщего изобилия (Францев 1929: 817-837). Уже с
Ирина Михайловна Денисова - кандидат исторических наук, научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН.
середины XIX в. ученые высказывали мнение, что подобные чудо-острова являются в первую очередь образом потустороннего мира. Представления об островах предков фиксировались почти повсеместно, от австралийцев до англичан, перекликаясь с образом рая на острове, горе либо под водой (Тайлор 1989: 286-287; Клемен 2002: 77-83; Афанасьев 1851). "Элизийские поля блаженства" греков представлялись и островами, лежащими где-то на западе за океаном, в мрачном подземном мире, а в индийской мифологии был известен Белый остров как обитель блаженных. В Древнем Египте каждый храм фактически отождествлялся с первохолмом/островом, который считался "средоточием созидательных сил, местом, откуда берет начало упорядоченная жизнь вселенной" (Франкфорт и др. 1984: 40). У восточных славян архетип чудесного острова представлен в разных фольклорных текстах, но прежде всего -в богатом материале сказок и заговоров. В сказках иногда он встречается в зачине: ". ..На море-океане, на острове на Буяне стоит дуб зеленый..." и т. п. (Афанасьев 1957: № 75, 134, 295), хотя чаще - в середине повествования. Для многих заговоров характерен почти тот же зачин с образом острова (белого, золотого, святого, великого, Божьего, порой - ледяного, черного и пр.), на котором находится какой-либо персонаж (к нему апеллирует заговаривающий), а также тот или иной объект - дерево, столб, храм, изба (вариант "комора"), печь, баня, кузница и др.
Встречаются заговоры, в которых на острове находится и чудо-камень (Алатырь, Латырь, бел-горюч, белый, серый, самоцветный и др.): "На море, на океане/ На острове на Буяне / Лежит камень Алатырь / На этом камне сидит / Красна девица." (Традиционный 2001: № 454); ".на белом острову серой горюцей каминь" и т. п. Однако значительно чаще подобный камень расположен прямо в море и выполняет фактически те же функции, что и остров, т. е. эти два образа в заговорах являются почти синонимами: ".есть среди моря окияна бел остров" и ".в синем море лежит белый камень"; "подите вы всякие порчи. в морскую пучину, под бел камень, под белой остров" (Срезневский 1913: 503; Виноградов 1907, II: 36, 44). Это объяснимо, с одной стороны, их естественной близостью как природных объектов (ср. этимологию встречающегося в заговорах названия "Кип-камень" - вырастающий из моря крупный камень, скала в море и т. п. - Юдин 1997: 199); с другой - не исключено, что в местностях, далеких от моря, архетипический образ острова постепенно стирался (имеется даже мотив камня на камне, заменившего, вероятно, остров: "... И среди Акиянова моря стоит бел сер горюч камень. И на том горючем камне стоит Латырь-камень..." (Виноградов 1907, I: 16). Однако по всей совокупности заговоров явно прослеживается и тенденция периодического выпадения одного или двух составляющих из определенного набора основных элементов сакрального локуса заговорного пространства (к ним мы относим прежде всего водоем, остров, камень, дерево). Устойчивая взаимозаменяемость острова и камня в заговорах позволяет рассматривать их как контаминирующие образы, что не исключает и выявления по ходу семантического анализа их различий и возможной основы их взаимосоотнесенности. Они представлены и в других видах фольклора - в былинах, легендах и быличках, песнях, апокрифах, причем образ чудо-камня встречается в них значительно чаще, чем острова.
Эти образы не раз привлекали внимание ученых. Специальную статью посвятил острову Буяну А.Н. Афанасьев (1851: 1-24), определив его сущность как вечный "источник всякой жизни", аналог вырия-рая, соотносимый с мифической изначальной землей и с центром мира, откуда на землю приносятся ветрами "семена жизни". Образ же чудо-камня "выражает собою крепость и могущество плодотворной, творческой силы, таящейся на Буяне" (позднее он склонен был видеть в нем образ солнца, что справедливо критиковал Н.И. Коробка). В конце XIX - начале ХХ в. русские ученые нередко затрагивали вопрос об острове Буяне и камне Алатыре, интересуясь в первую очередь этимологией их названий (которые не являются даже общими для восточных славян - у украинцев они почти не известны). Объяснения искали в терминологии ис-
пользуемых в мореплавании приборов (Бодуэн де Куртене-Фасмер 1914: 92-95), слово "алатырь" возводилось к "алтарю" (Веселовский 2006: 141-173 и др. авторы), сопоставлялось с наименованиями янтаря (Мочульский 1887: 171-182). А.Н. Веселовский, В. Мочульский, В. Мансикка (1910: 275-282) основу образа камня Алатыря считали христианской, видя в нем символ храма, алтаря, даже самого Христа, и признавая за ним лишь "позднейшие приурочения к местным русским интересам". Эту точку зрения аргументированно опровергал Н.И. Коробка (1908), который подчеркивал в символике чудо-камня связь с почитанием предков и с идеей рождения, отмечая, что истоки его надо искать в "особенностях примитивного миросозерцания". Н. Познанский, в целом разделяя эту позицию, усматривает явную взаимосвязь мифического Латыря-камня с древними обрядами почитания священных камней (Познанский 1995: 263-272).
В настоящее время архаичная, дохристианская основа заговоров и их главных образов не вызывает сомнений у большинства исследователей, хотя при этом отмечается и частичное влияние христианства (Кляус 2000: 130; Агапкина 2005: 288). Продолжают вызывать интерес этимология названий мифических острова и камня и вопрос об их реальном аналоге: его предполагают и в о. Рюген (Руян) в Балтийском море, и в о. Бе-резань в устье Днепро-Бугского лимана, и в других островах-скалах (Вилинбахов 1967; Трубачев 1980; Агеева 1982; Горбаневский 1987; Юдин 1997: 187; и др.). С не меньшим основанием его можно видеть в черноморском острове Левка (Белый, Змеиный), связанном с образом Ахилла и культом мертвых - он почитался и славянами времен дунайского единства (Толстой 1918; Пятышева 1966). Скорее всего, в топографии и ритуальной практике различные острова и крупные камни могли отождествляться с их мифическим прототипом - так, в Белом море напротив с. Сухое имеется остров, который местные жители называли Буяном; на Водлозере есть Белый остров с заповедной чащей (ПМА 2; ПМА 1).
Относительно семантического содержания рассматриваемых образов большинство современных исследователей сходится во мнении, что это "сакральный пространственный и временной центр" архетипического универсума, структурированного в виде ряда концентрических кругов. В его максимально сакральной точке находится чудо-камень - "центр магических координат мира", а чудо-остров - последний круг перед этой точкой (Юдин 1997: 186-188, 194-196; Топоров 1993а: 99; Шиндин 1993: 108, 115; Ильинская 1988: 37-38; Завьялова 2006: 139-148; и др.). Реконструируется и функция такого чудо-камня как хранителя жизни и смерти, связь его с представлением о бессмертии и стране предков, роль границы между мирами (Демиденко 1987: 85-98; Криничная 2004: 449-451; 830-897, 907, 995; Завьялова 2006: 144). В целом можно констатировать, что основной комплекс семантических характеристик, связанных с образами острова и камня, освещен в на
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.