РЕЛИГИЯ И ОБЩЕСТВО
ОСМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ: ПРОБЛЕМЫ МЕЖКОНФЕССИОНАЛЬНЫХ
ОТНОШЕНИЙ
© 2008 С. Ф. ОРЕШКОВА
Османский опыт сосуществования и сотрудничества народов, исповедующих разные религии, до сих пор мало изучен, а порою и искажен теми событиями, которые сопровождали распад османского имперского образования. Между тем он, как и любой другой, будь то положительный или отрицательный, исторический опыт, поучителен, а сосуществование народов, принадлежащих к разным религиозным конфессиям, до сих пор остается проблемой актуальной, болезненной и чрезвычайно значимой как для судеб всего мира, так и Российской Федерации. Османский опыт интересен для российского читателя еще и потому, что Османская и Российская империи развивались во многом синхронно. Л.Н. Гумилев объясняет это тем, что создание этих государственных образований произошло в результате одного и того же пассионарного взрыва [Гумилев, 1989]. Можно по-разному относиться к теории Гумилева, принимать или не принимать его точку зрения, но синхронность и сходность многих проблем, встававших перед этими государствами в период их формирования и развития, бесспорны и порою удивительны. И в Османской империи, и в России в один государственный организм оказались включенными народы разной конфессиональной принадлежности. Основные конфессиональные группы в обеих этих странах были одни и те же - православные христиане и мусульмане, но руководящую роль играли разные конфессии. Россия воспринималась как страна православная, наследница Византии, Третий Рим. Османская империя считала себя землей ислама, османские воины несли ислам в мир неверных, но в то же время империя также восприняла многие византийские традиции, в том числе и опыт построения межконфессиональных отношений. Каждой из этих империй приходилось искать свое собственное решение проблемы сосуществования разных религий. И если бы они его не нашли, то не смогли бы столетиями существовать как великие державы. Понятно, что одного завоевания и насилия для государственного строительства недостаточно. Должен был быть и некий позитивный опыт.
Тюркское население стало заметной этнической группой в Малой Азии в XI в., создав там свои государственные образования. Одно из них, выступившее объединителем, получило название государство Сельджукидов Рума. Название Рум идет от Рима, Ромейской державы, Восточноримской империи. Румом не только у тюрок, но и вообще на Востоке называли государство, которое у нас принято именовать Византией. Название Рум присвоили себе и тюркские племена, разместившиеся на бывших византийских территориях.
Наступление тюрок на Византию и взятие ими Никеи были, как известно, одной из причин (другими был натиск печенегов, венгров и норманнов) обращения византийского императора к папе римскому с просьбой о помощи. Результатом этой помо-
2 Восток, № 6
щи явились Крестовые походы. Первый Крестовый поход 1096 г. отбросил тюрок в глубь анатолийской территории, но не уничтожил их государственности. Ими были утеряны лишь самые западные владения, и столицу своего государства они вынуждены были перенести из Никеи в Конью. Более того, именно Крестовые походы помогли тюркам установить более тесные связи с местным населением. Как отмечал В.А. Гордлевский, исследовавший раннеанатолийский период тюркской истории, "крестоносцы своим поведением - насилиями, грабежами - так раздражали в Малой Азии население, что местные князья, забыв о пропасти, которую церковь кладет между христианами и мусульманами, обращаются к Сельджукидам и объединенно выступают против крестоносцев. Таким образом, на Востоке временно образуется единый блок, направленный против крестоносцев: когда предстоит выбор между крестоносцами и турками, предпочтение туркам отдают часто и армяне и византийцы" [Гордлевский, 1960, с. 51].
С XI до XIII в., т.е. до второго массового миграционного переселения в Анатолию восточных народов, когда от монголов убегали не только кочевники и не только тюрки и сама миграция была не столь едина в этническом и в религиозном отношении, как в XI в., было два века привыкания и сосуществования пришлых и обитавших здесь ранее народов с разными хозяйственными, социальными и культурно-религиозными традициями. Среда была очень синкретичной. Были, например, государственные деятели, которые служили одновременно и государству Сельджукидов Ру-ма, и Византии [Коробейников, (1), 1998]. И даже позже, при османах, их первые отряды появились на Балканах по приглашению одного из претендентов на византийский престол. Боровшийся против него соперник также прибегал к тюркской помощи, только другого бейлика (владения) - Айдын [История Византии, 1967; КбргиШ, 1935; Жуков, 1988]. Тюрки стали за три века для этого региона своими, привычными соседями, которых можно было использовать для решения внутренних, в данном случае византийских, проблем.
В западной исторической литературе идет дискуссия о том, что было главным стимулирующим фактором в движении тюрок на Запад: ислам с его джихадом или разложение родоплеменного строя и потребность в новых землях, в том числе и в связи с переходом на оседлость, к чему явно стремились многие переселенцы в XIII в. [Коробейников, (2), 1998, с. 10-11]. На наш взгляд, эта дискуссия лишена смысла. Оба фактора не исключают друг друга, а делая акцент на исламе, дискутанты, возможно неосознанно, участвуют в некой политической спекуляции.
Действительно, тюркский миграционный поток воодушевлялся исламом и почетностью, по мусульманским канонам, борьбы с неверными, но главную роль играла политика Великих Сельджукидов, которые со времени утверждения в Хорасане старались направить своих кочевых и неспокойных соплеменников подальше от подчинившихся им местных налогоплательщиков. Без удаления кочевых орд завоеванное ими государство не смогло бы сохраниться. Кочевая вольница отправлялась для завоевания все новых и новых земель на запад. Движение это продолжалось до тех пор, пока на их пути не встречались непреодолимые преграды: сильные государства, способные дать отпор, или природные препятствия. Тогда и происходило массовое скопление тюркского этноса, а поэтому-то тюркскими и стали районы, наиболее отдаленные от мест их исхода (от Средней Азии), -Азербайджан и Малая Азия [Умняков, Туманович, 1976, с. 265-269]. Тюркское движение XI-XIII вв. было не просто набегами кочевников, а именно миграцией. Еще одним Великим переселением народов. Ислам в нем играл большую организующую и объединительную роль, но не он один породил это движение.
Османский бейлик возник как пограничное владение государства Сельджукидов Рума (само это государство рухнуло под ударами монголов). Османы стали родона-
чальниками нового великого государства, впитавшего в себя не только 400 шатров их собственного племени, но и массу переселенцев XIII в., искавших от монгольского нашествия новую родину. Это государство базировалось на исламе ханифитского толка, но не отвергало и учения многих пришедших в XIII в. проповедников и племенных баба, придерживавшихся взглядов, далеких от принятой османскими султанами суннитской ортодоксии. Эти проповедники стали главными распространителями ислама в неисламской среде, порождая не раз взрывы воинствующей насильственной исламизации. В то же время именно неортодоксальные исламские секты скорее, чем официальный ислам, находили общий язык с христианским населением. На бытовом уровне распространялись представления о близости ислама и христианства. В ислам чаще всего переходили те христиане, которые в результате военных действий оказывались вынужденными покинуть прежние места обитания и обустраиваться на новых землях, потеряв не только имущество, но и утратив старые духовные ценности и традиции. Охотно переходили в ислам и последователи еретических христианских учений, например богомилы. Босния и Албания, где исламизация местного населения была наиболее массовой, были как раз теми районами, по которым проходила главная дорога османского продвижения в Европу и возникала наибольшая разряжен-ность местного населения, убегавшего от военных невзгод в труднодоступные или удаленные от театра военных действий местности. И хотя население, например, в районе главной транспортной артерии Юго-Восточной Европы - так называемого Константинопольского пути и его основной части между Белградом и Софией, быстро выросло, но это не обязательно были прежние жители [Зароевий, 1970; Тодоров, 1976; Желязкова, 1990; Османски извори.., 1990].
Переселение местных жителей, как и тюрок, стало характерной чертой внутренней политики первых османских султанов. Так, после взятия Константинополя кроме турок в новую османскую столицу переселяли греков из Кафы, Трапезунда, Пелопоннеса, островов Эгейского моря, армян из различных районов Анатолии и Балкан, евреев из более чем 30 балканских городов. Тюрок переселяли из Анатолии в города, особенно в Стамбул, Солоники и другие, а кочевые племена размещали в долинах Марицы, Вардара, на Балканском Причерноморье. В то же время христианских жителей Тырнова переселили в Анатолию, а уцелевших константинопольцев в Эдирне, Бурсу, Гелиболу, Пловдив [Тодоров, 1976, с. 67-70].
Но даже после создания на Балканах многочисленных военных османских поселений в городах, пограничных районах и вокруг создававшихся вакуфных центров тюрки и мусульмане большинством не стали. Волна турецкой колонизации исчерпала себя уже в XV в. и ограничилась восточными и центральными частями Балкан, а соотношение мусульман и немусульман даже в начале XVI в., т.е. в период наибольшей концентрации турецких поселений на Балканах и все еще сильной разреженности местного населения, было примерно 1 : 4 [Тодоров, 1976, с. 65]. Этническим центром для турок по-прежнему оставалась Анатолия, где и шло формирование турецкой народности. Складывание народности в условиях победоносных завоеваний, значительных миграций и сосуществования с другими народами (ведь даже в Анатолии не было этнического единства) осложняло и задерживало вызревание турецкого этнического самосознания. Образовавшаяся народность не имела в течение длительного времени даже единого этноним
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.