СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
ОТ ЭЙФОРИИ - К ГЛАДОМОРУ
ВОСПОМИНАНИЯ О «БОЛЬШОМ СКАЧКЕ»
ТИБЕТ, ЛУШАНЬ: МЯТЕЖИ
«НА ЗАКАЗ»?
Строки дневника: 28 марта 1959 г. Мятеж в Тибете... Вспыхнул 10 марта. 20-го НОАК получила приказ о его подавлении, сегодня Чжоу Эньлай распустил Ка-шаг (местное тибетское правительство).
6 мая. В «Жэньминь жибао» -язвительный комментарий «Революция в Тибете и философия Неру». Былые друзья на глазах всего мира превращаются во врагов. Исчез далай-лама - и тут же рассорились две самые населенные державы, авторы «5 принципов мирного сосуществования» («Панча шила»).
6 августа. «Преодолеть правые настроения, добиться наращивания производства и экономии» - передовица «Жэньминь жибао» подобна набату: в китайских верхах вновь неспокойно. Текст полон туманных подозрений, источник коих - форум в верхах, собравшийся в Луша-не*).
В 1951 г., когда Пекин установил контроль над Тибетом, Далай-ламе было 16 лет. Пекин приложил серьезные усилия для налаживания отношений с ним (пришлись кстати дипломатическая гибкость и обаяние Чжоу Эньлая). Именно из его уст прозвучали гарантии: многовековые (клерикально-феодальные по сути. - А.К.) порядки в Тибете будут меняться постепенно, демократические реформы могут начаться лишь после 2-й пятилетки (т.е.,
Окончание. Начало см.: «Азия и Африка сегодня», 2009, № 4.
* Горный курорт на горе Лушань (неподалеку от Шанхая) был основан европейскими и американскими поселенцами с побережья, чтобы избежать жаркого влажного лета приморского Китая. После 1949 г. стал использоваться как место проведения партийных конференций и совещаний. Так, с 2 июля по 2 августа 1959 г. там прошло расширенное совещание политбюро, с 2 по 16 августа - пленум ЦК КПК.
А.С. КРУШИНСКИЙ
не раньше 1963 г.). Но вмешался «скачок»...
В пределах «политического Тибета» Пекин старался блюсти обязательства, но имелся еще и «этнический Тибет» - обширные территории с тибетским населением в провинциях Сычуань, Цинхай, Юньнань, Ганьсу, на которые Пекин эти самоограничения не распространял. Американец китайского происхождения Чэнь Цзянь в работе «Тибетское восстание 1959 г. и изменение отношений Китая с Индией и СССР» пишет: «В 1958 г., когда «большой скачок» охватил весь Китай, в этих местах стали разворачиваться более радикальные «реформы». В результате многие тибетцы - из высших классов и из низов - взбунтовались против власти Китая, создав повстанческое движение "4-х рек и 6-ти районов".Мятежники получали, как теперь известно, разнообразную поддержку ЦРУ»1.
Позднее на тему деятельности в этом регионе спецслужб США возникла пестрая серия «мемуаров»: «Тайная война ЦРУ в Тибете», «Воители Будды, или История тибетских борцов за свободу, поддержанных ЦРУ. », «Путь в Тибет, или Первый атомный шпион ЦРУ. », «Сироты холодной войны: Америка и борьба тибетцев за выживание».
Автор последней из них - ветеран ЦРУ Дж.К.Наус, семь лет руководивший операциями по подготовке и засылке тибетских повстанцев, своей карьерой обязан Аллену Даллесу, инициировавшему эту «тайную войну» и. Мао Цзэдуну, без чьих просчетов ЦРУ осталось бы без «фронта работ».
В 1956 г. в секретный лагерь на территории США была переправлена на выучку первая груп-
па будущих боевиков-тибетцев. В
1957 г. их вернули в Тибет, а в 1958-м - и «скачок» тут как тут! Брожение охватило Цинхай, но и в апогее «скачка» Мао оставался бодр: «Если реакционные силы в Тибете решатся начать полномасштабный мятеж, - сказал он 24 июня 1958 г., - значит, трудовой народ выиграет благодаря более раннему освобождению». Ряды мятежников множились. «Будучи атакованы Китайской народно-освободительной армией, многие из них бежали в Лхасу, ища прибежища и требуя от Кашага дать отпор китайцам. В конце
1958 - начале 1959 гг. Лхаса, многие другие части и «политического», и «этнического» Тибета пришли в движение», - читаем у Чэнь Цзяня2.
Вот уже времена эйфории позади, но в отношении тибетского кризиса Мао по-прежнему - оптимист. 19 февраля перед ним кладут рапорт генштаба НОАК о мятежах в Сычуани, Юньнани, Гансу, Цинхае, но Мао невозмутим: «Мятеж чрезвычайно благоприятен для нас, ибо способствует подготовке армии, подготовке народа. В военном отношении не надо бояться мятежа, напротив - его надо приветствовать.»3. Близорукость или легкомыслие?
Да, тибетское общество нуждалось в демократизации, а крестьяне нуждались (сами еще того не осознав) в освобождении от крепостного гнета. Но именно привнесение в тибетский кризис методов «скачка» повлекло единение тибетских верхов и низов.
Да, для НОАК разгром мятежа трудности не составлял. Но Мао Цзэдуну противостояли не столько «главари лхасской клики», сколько ЦРУ с Даллесом во главе. И тот переиграл Мао в стиле кун-фу (восточного единоборства, в коем против врага часто используют его же силу).
В рецензии на книгу Науса «Нью-Йорк таймс» привела его
диалог с Далай-ламой, состоявшийся в 1995 г. (уже после отставки автора «из органов»). На вопрос - хорошо ли, что ЦРУ помогало тибетскому сопротивлению, лидер ламаизма поблагодарил «за организацию повстанцев, охранявших его при бегстве в Индию в 1959 г.», добавил, что в ходе сражений были потеряны тысячи жизней и что правительство США ввязалось в дела его страны «не ради помощи Тибету, а ради холодной войны».
Догадывался ли о том же Далай-лама в 1959 г. и мог ли быть предотвращен его роковой побег? Судя по некоторым обстоятельствам, да.
Загадочный факт в этой истории - переписка Далай-ламы с комиссаром Тибетского военного округа, генералом Тянь Гуаньса-нем: 6 писем с 10 по 15 марта. «Уважаемый Далай-лама! - говорилось в 1-м из них. - Очень хорошо, что Вы изъявили желание посетить штаб военного округа... Учитывая большие трудности, созданные для Вас заговорщическими провокациями реакционных элементов, это Ваше посещение можно было бы временно отложить». В заключительном письме (от Далай-ламы) сказано: «Если через несколько дней будет в наличии определенная сила, которой можно будет доверять, то я тайно направлюсь в штаб военного округа».
Текст каждого письма генерал согласовывал с Пекином, причем
Мао предупредил: формулировать переписку надо так, чтобы потом можно было ее опубликовать. С кем согласовывал тексты Далай-лама, неизвестно (уж не с Наусом ли?). Но и они вполне годились Пекину (все вместе были опубликованы: 29 марта 1959 г. в «Жэнь-минь жибао», 6 апреля - в «Правде»). Занятно следующее: 15 марта Далай-лама подтвердил намерение перебраться в штаб НОАК, а через день... бежал с эскортом, подготовленным ЦРУ. Говорит ли это о двуличии Далай-ламы? Или подкрепляет пекинскую версию о похищении? Наконец, что значило - «определенная сила, которой можно доверять»?
...Болезненную занозу, полученную Китаем в Тибете из-за «большого скачка», не удается извлечь и по сей день. Еще горше: КНР и соседние державы оказались жертвами геополитической катастрофы, подорвавшей равновесие в мире: дружественные союзные отношения Китая с Индией сменились их долгой пограничной войной, ставшей, по выводам Чэнь Цзяня, началом краха «великой китайско-советской солидарности». Шансы избежать всего этого сохранялись, возможно, даже в феврале-марте 1959 г., когда операция Алена Даллеса (одна из успешнейших в его биографии) достигла своего пика. Но Мао сам подталкивал тибетцев к мятежу.
Партийный конфликт, вспыхнувший в Лушане в августе
«Большой скачок»: эйфория, обожествление вождя...
1959 г., имел нечто общее с «взрывом» в Тибете: и там, и там Мао можно уличить в подстрекательстве.
Член политбюро ЦК КПК, министр обороны маршал Пэн Дэхуай вовсе не жаждал, судя по документам, «поднимать бунт»: он даже хотел уклониться от участия в «посиделках», но на его приезде настоял Мао. Свои мысли по «скачку» и «коммунам» маршал изложил в конфиденциальном письме Мао Цзэдуну, но тот повелел его размножить и обсудить. Именно Мао обострял атмосферу, понуждал к полемике.
Пэн Дэхуай не был в Лушане «рыцарем-одиночкой»: на его защиту отважились несколько видных партийных и военных деятелей. Но самые влиятельные лица (ранее не раз оппонировавшие Мао Цзэдуну) - Чжоу Эньлай, Лю Шаоци - не устояли перед нажимом, примкнули к осуждению «правой платформы». Именно «раздвоение сознания» и было тем злом в высшем эшелоне КНР, что помешало воплотить в дела полураскаяние, осенившее Мао на рубеже 1958-1959 гг. Его тогдашняя самокритика выглядела острее августовской критики Пэн Дэхуая, но очень уж хотелось сохранить за «скачком» и «коммунами» статус «священных коров»! «Хунци» («Красное знамя» - политический
журнал, орган ЦК компартии Китая. - Прим. ред.) обнажал просчеты «коммун», а на первомайской демонстрации в Пекине распевался свеженький «шлягер» маоизма «Народные коммуны - это хорошо!» Между тем, угроза голода крепчала - а с ней и возможное признание ответственности Мао. «Мятежи» - тибетский и лушань-ский - могли стать «палочками-выручалочками».
10 сентября 1959 г. кончилась (за пару недель до срока) моя командировка: из Москвы пришла телеграмма о кончине отца. Последние новости, с которыми я улетал: на китайско-индийской границе развязались военные действия; маршал Пэн Дэхуай снят с поста министра.
Из Решения VIII пленума ЦК КПК
«Обантипартийной группировке, возглавляемой Пэн Дэхуаем»
«...Пэн Дэхуай нарочито подчеркивал недостатки, носившие лишь временный характер или касавшиеся отдельных сторон жизни, многие из которых уже были преодолены или быстро преодолевались, и сильно преувеличивал их... Фактически он отрицал победу генеральной линии партии, отрицал успехи большого скачка, выступал против высоких темпов развития национальной экономики, против движения за получение высоких урожаев на сельскохозяйственном фронте, против движения масс за увеличение производства металла, против движения за создание народных коммун.
В своем письме к товарищу Мао Цзэдуну он явно клеветнически охарактеризовал революционный энтузиазм партии и миллионных масс как «мелкобуржуазный угар»; он дошел даже до того, что во время бесед неоднократно заявлял: «Если бы китайские рабочие и крестьяне не были такими сознательными, то в Китае возникла бы венгерская сит
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.