ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2015 ■ № 2
В.Н. ГАЛЯПИНА
От соотечественника к "чужому": образ этнического мигранта в восприятии москвичей
(По результатам фокус-групповых дискуссий)
Автор статьи методом фокус-группы исследует представления принимающего сообщества Москвы (русских) относительно мигрантов с Северного Кавказа и Средней Азии и о проблемах, связанных с миграцией. На основе анализа выявлены отличия образа внешнего и внутреннего мигранта, а также причины и факторы, обусловливающие соответствующее отношение к обеим указанным группам приезжих.
Ключевые слова: этнические миграции, принимающее население, Москва, образ мигранта, толерантность/интолерантность.
В современном мире доля населения, вовлеченного в миграционные процессы, возрастает. В них принимают участие все новые акторы: работодатели, рекрутинговые и туристические агентства и др. Мигранты едут и самостоятельно, по своим каналам через мигрантские связи в определенные места. Это приводит к концентрации в отдельных регионах иноэтничных групп, что в свою очередь ведет к мигрантофобии в принимающем сообществе, росту социальной напряженности.
В Центральном Федеральном округе (ЦФО) в целом и Москве в частности уровень подобной напряженности усложняется масштабами миграционных потоков и полиэт-ничным составом мигрантов. По данным Всероссийской переписи населения 2010 г. в Москве и Московской области высок уровень этнического разнообразия, повышению которого способствуют внешние и внутренние миграционные потоки. Роль последних значительно весомее: в 2001-2010 гг. на долю внутренних мигрантов пришлось около 85% всех прибывших в ЦФО, тогда как на приехавших из других стран - чуть более 15% [Итоги... 2010].
Культурные отличия мигрантов зачастую воспринимаются местным населением в форме упрощенных стереотипов, имеющих негативную окраску "угрозы", "опасности", "неприязни" [Стратегии. 2009; Lebedeva, Tatarko, Berry 2014]. Причем установки по отношению к различным культурам унифицируются, накладываются друг на друга, обобщаются в едином негативном отношении ко всем прибывающим [Нужны. 2006; Кузнецов 2013]. По данным опросов, большинство жителей столицы не хотят жить рядом с людьми, приехавшими с Северного Кавказа и Закавказья, из Средней или Юго-Восточной Азии. При этом негативное восприятие соседства с инокультурными мигрантами, представляющими народы ближнего зарубежья (кирги-
Галяпин а Виктория Николаевна - кандидат психологических наук, старший научный сотрудник Международной научно-учебной лаборатории социокультурных исследований Национального исследовательского университета - Высшей школы экономики. Адрес: Мясницкая ул., д. 20, Москва, 101000. Е-тай^а1уарта@Ьзе.т.
зы, узбеки, таджики) - 60%, практически сопоставимо с аналогичным показателем относительно народов-соотечественников с Северного Кавказа (дагестанцы, чеченцы, черкесы) - 56% [Проект... 2011].
Проблемы миграций в Московском регионе неоднократно становились объектами научного изучения (см.: [Вендина 2011; Вендина 2012; Варшавер, Рочева 2013; Зайончковская 2006; Зайончковская, Ноздрина 2008; Кузнецов 2008; 2013; Остапенко, Субботина 2007; Тюрюканова 2006; Григорьева, Кузнецов, Мукомель, Рочева 2010]). Однако эти и другие авторы преимущественно рассматривали специфику самих мигрантов, пытаясь увидеть миграцию их глазами и прочувствовать, как они воспринимают сложности интеграции в принимающее общество. Реакция же последнего (обычно негативная), как правило, не столько анализировалась, сколько констатировалась. Этого, на мой взгляд, недостаточно, поскольку, во-первых теория аккультурации показывает, что при контакте изменения происходят не только в группе мигрантов, но и в группе принимающего большинства. При взаимодействии обе эти группы подвержены изменению ценностей, норм, социальных установок (см. [Berry 1990; Berry 1997; Berry, Phinly, Sam, Vedder 2006; Birman 1994; Liebkind, Jasinskaja-Lahti 2000; Ward 1996]). О том же свидетельствуют результаты последних исследований Д. Берри и Д. Сем [Sam, Berry 2010].
Во-вторых, отталкиваясь от интерактивной модели аккультурации (interaction acculturation model) Р. Боурхиса, ориентированной на изучение взаимного соответствия стратегий этнических мигрантов и принимающего сообщества, целесообразно обратить внимание на такой факт. Тип взаимного соответствия определяется не столько реальным поведением и действиями одной группы, сколько восприятием их другой группой [Bourhis... 1997]. Иначе говоря, и успешность стратегий взаимодействия мигрантов и доминирующего социума, приводящих к консенсусу, и неуспешность, порождающая проблемы и конфликты, связаны с качественной оценкой данных стратегий большинством населения. В этом контексте актуальным становится вопрос о том, какими характеристиками общество Москвы наделяет образ этнического мигранта. Мое исследование, осуществленное в Москве в 2014 г., ставило целью рассмотреть именно качественные аспекты двунаправленного процесса взаимодействия мигрантов и принимающего сообщества1.
Какими их видят москвичи
Изучая отношение принимающего социума к приезжим, необходимо отметить, что оно многослойно и состоит из многих взаимосвязанных, но зачастую противоречивых категорий. Прежде всего у москвичей нет даже однозначного мнения относительно процесса миграции как социального феномена. Например, в рамках одной и той же группы (женщины 26-60 лет) на сей счет имеются две позиции: одна часть респонден-ток считает, что миграционные потоки стабилизировались и даже начинают уменьшаться. Другая - те, кто полагают, что миграция - это беда, что потоки мигрантов в столицу постоянно растут, что приезжают все поголовно и город от них задыхается.
Интересно также отметить: во-первых, на внешнем уровне само слово "мигрант" у москвичей ассоциируется преимущественно с выходцами из ближнего зарубежья, в основном из Средней Азии: мигрант - это таджик с сумкой (мужчины 17-25 лет); мигранты - это узбеки, таджики, азербайджанцы (женщины 26-40 лет). В целом
1 Работа осуществлялась в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ-ВШЭ в 2014 г. на основе качественной парадигмы с использованием метода фокус-группы, проводившихся с зеркальным опросом (принимающее сообщество и мигранты). Это позволяло сравнить и сопоставить мнения обеих сторон на одни и те же проблемы. Гайд для фокус-группы состоял из четырех блоков вопросов (отношение к миграции, образы мигрантов и принимающего населения, взаимоотношения между ними, пути налаживания взаимодействия принимающего населения и мигрантов). Было проведено семь фокус-групп по шесть-восемь человек и взято два диадических интервью. Группы выделялись по критерию этнической принадлежности, пола, возраста. При анализе транскрипированных материалов использовалось осевое кодирование. Анализ осуществлялся с применением обоснованной теории [Strauss, Corbin 1990]. Кроме этого, для анализа образа мигранта использовался контент-анализ.
эти люди вызывают очень широкий спектр эмоций: от негатива и раздражения до жалости, к которой в большей степени оказались склонны представители сильного пола: дышать мешают (женщины 26-60 лет); заняли наши рабочие места (женщины 17-25 лет); живут как в клоповнике (мужчины 17-25 лет); их кидают работодатели (мужчины 26-40 лет).
Во-вторых, данный образ в сознании определенной группы респондентов вызывает ряд ассоциаций с лимитчиками советских времен: они занимались неквалифицированным трудом, и эти пусть занимаются только неквалифицированным трудом, те были менее образованными и эти менее образованы, те не имели с нами одинаковых возможностей и эти не должны иметь, те очень четко контролировались и этих нужно контролировать постоянно (женщины 26-60 лет).
Хотя наблюдения показали, что антропологически четко отделить выходцев из Средней Азии и республик Северного Кавказа респонденты-москвичи не могут, но они фиксируют различия во внешнем облике представителей обеих категорий приезжих. По мнению участников фокус-групп, мужчин с Северного Кавказа можно отличить по кожаной черной куртке, обтягивающим джинсам, цветным мокасинам, а девушек по тому, как они вызывающе носят платки или хиджабы. Словом, их внешний вид раздражает. Облик же мигранта из Средней Азии воспринимается иначе, с жалостью: они плохо одеты; им бы помыться.
Поэтому в сознании принимающего общества - это разные мигранты. Они отличаются друг от друга не только внешне, но внутренне: причинами миграции, отношением к труду и пр. Восприятие мигрантов, представляющих этносы Северного Кавказа (то есть сограждан), у всех категорий респондентов вне зависимости от пола и возраста строится преимущественно на негативе. Доминантой его выступает стереотипное представление о "недостаточной цивилизованности" выходцев из северокавказских субъектов Российской Федерации (они ж дикие какие-то; они варвары). На этом фоне представитель любого народа Средней Азии воспринимался более позитивно: да он же бедный, ему плохо, он скитается (женщины 26-60 лет).
Вдобавок, по мнению москвичей, эти люди приезжают в Москву работать: вот таджики и узбеки - это образ человека, который ищет работу, хороший (мужчины 26-60 лет). Представители же народов Северного Кавказа приезжают либо в лучшем случае учиться, либо заниматься криминалом: они считают себя воинами, а работать за них должны другие - где вы видели чеченца рабочим или дворником (женщины и мужчины 26-60 лет).
Что касается персонифицирующих оценок, то москвичи наделяют мигрантов из Северокавказского региона в основном отрицательными качествами. По мнению респондентов, доминирующие поведенческие черты этой группы приезжих - грубость и высокомерие. Отсюда проистекают такие характеристики: льстивые, не говорят правду; агрессивные, все решают с помощью ножа; навязывают свои традиции, говорят на своем языке; связаны с криминалом; постоянно своих людей "толкают " /проталкивают/; чувствуют свою безнаказанность; уважают только своих, а к другим людям по большей части по-другому относятся; выставляют богатство напоказ, относятся к людям, исходя из их материального положения и статуса.
У м
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.