Славяноведение,№ 6
© 2005 г. Т. В. РЯПИНА
ОТРАЖЕНИЕ ЯЗЫКОВОЙ МАТРИЦЫ В СТРУКТУРЕ ПЕРЕВОДНОГО ТЕКСТА (Иосиф Бродский по-польски и по-немецки)
В силу известных обстоятельств русский читатель открыл для себя Бродского относительно недавно: лишь после его отъезда на Запад вышло в "самиздате" "Собрание сочинений: в 4-х томах" (1972), наиболее доступным для широкого круга читателей стало издание собрания его сочинений в 2000 г. санкт-петербургским Пушкинским фондом. Между тем, официальное мировое признание он получил в 1987 г., когда стал лауреатом Нобелевской премии, не говоря уже о том, что первый сборник стихов Бродского вышел в 1965 г. в Нью-Йорке, а в 1967 г. в Англии опубликована книга [1]. Позже произведения Бродского были переведены на другие языки и изданы в разных странах. Признание пришло, Бродского читают и у нас, и на Западе.
Но один ли и тот же это Бродский?
Теория перевода давно занималась вопросами соответствия перевода оригиналу. В первую очередь перед переводчиками ставилась задача сохранения смысловой адекватности текста. Понятно, что не должно быть переводов, в которых допущены ошибки в силу элементарного незнания переводчиком языка оригинала и непонимания синтаксических структур. Однако с появлением концептуальной семантики теория перевода вышла на новый уровень анализа - актуальной проблемой современного переводоведения стала концептуально-когнитивная адекватность переводного и оригинального текста: что возможно сохранить при переводе текста на другой язык, что теряется и почему, какую роль играют здесь личность переводчика и так называемая картина мира. Предметом анализа стал теперь не поверхностный, а глубинный уровень произведения. В последнее время появляется все больше работ, посвященных этой теме. Так, в Институте русского языка РАН состоялся доклад А.Н. Жолковского (Лос-Анджелес) о переводе одного стихотворения Ходасевича ("Мотать любовь..."), в Институте языкознания РАН заявлена монография Н.Д. Арутюновой о сохранении средств передачи неопределенности в переводе Достоевского на европейские языки.
Данная проблема тем более актуальна для поэтики Бродского. В его стихах образы необычайно сложны, для их создания поэт, как правило, использует не
Ряпина Татьяна Викторовна - старший преподаватель Института международного права и экономики им. A.C. Грибоедова.
только лексические, но и грамматические средства - отсюда в каждом его произведении несколько многоуровневых, перекрывающих друг друга очевидных и неочевидных смыслов. Кроме того, Бродский часто использует для создания колорита такие метафоры и эпитеты, такие жаргонизмы и диалектизмы, которые западному читателю, в отличие от российского, скажут немного или вообще ничего. Очевидные для нас ассоциации могут не прийти в голову человеку с другой культурой и ментальностью. Так, например, при переводе на польский язык стихотворения Бродского "Памяти H.H.", сделанного Катажиной Кшижевской, в строках "И фонарь на молу всю ночь дребезжит стеклом, / как монах либо мусор, обутый в жесть" переводчица неверно перевела слово "мусор": а именно smiecie, т.е. "отходы, отбросы", в то время как Бродский очевидно использует жаргонное название милиционера. В результате получился сложный образ, к сожалению, далекий от оригинала (см.: [2]).
Феномен Бродского заключается также и в том, что в его произведениях можно проследить множество интертекстуальных связей (см.: [З])1, которые читатель обнаруживает для себя в той полноте, в которой сам знаком с мировой культурой, и, прежде всего, с мировой литературой. Как неоднократно говорил Бродский в своих интервью, на его поэзию наибольшее влияние оказали Мандельштам, Цветаева, Ахматова, Фрост, Оден: "В моем лице победили, как минимум, пятеро. Это Мандельштам, Ахматова, Цветаева, Оден и Фрост. Без них я бы не состоялся как писатель, как поэт" [4. С. 304]. Сохраняет ли, и в какой степени, переводной текст возможность для читателя проследить те же интертекстуальные связи с русской и зарубежной поэзией, что и оригинальный, и не привносит ли в этом смысле переводчик, будучи носителем другой культуры, новых прочтений текста? Что имеет в результате читатель иноязычного варианта, как далеко перевод расходится с оригиналом при условии добросовестной работы переводчика, какие образы, концепты, детали теряются при переводе поэтических произведений на другой язык, возможно ли этого избежать, в чем причина неполного соответствия перевода подлиннику?
Попытка ответить на эти вопросы и является задачей данной статьи. Ниже предлагается анализ стихотворения Бродского "Узнаю этот ветер, налетающий на траву..." и его переводов на польский и немецкий языки.
Приведем текст стихотворения и его переводы:
Узнаю этот ветер, налетающий на траву,
под него ложащуюся, точно под татарву.
Узнаю этот лист, в придорожную грязь
падающий, как обагренный князь.
Растекаясь широкой стрелой по косой скуле
деревянного дома в чужой земле,
что гуся по полету, осень в стекле внизу
узнает по лицу слезу.
И, глаза закатывая к потолку,
я не слово о номер забыл говорю полку,
но кайсацкое имя язык во рту
шевелит в ночи, как ярлык в Орду (цит. по: [5]).
1 Об этом говорилось также на прошедшей со 2 по 4 сентября 2004 г. в Москве конференции "Миры Иосифа Бродского: стратегия чтения". Материалы конференции в печати.
Poznaj £ ten wiatr, ktöry z pierwszego natarcia
kiadzie pokotem traw£ jak jazda tatarska.
Poznaj^ lisc, со pada w przydroz ng, kaiuz e
jak ksiaz g skapany w purpurze.
Ociekajac strzai" pgkiem z kosego policzka
drewnianej chaty w obcych okolicach,
jak dzikg, ggs po locie, jesieri w okiennym szkle
poznaje po twarzy Ize.
I, wzrok w nocy wbijaj powal g,
spiewam nie siowo о puJku numer zapomnialem,
ale kazachskie imig trqca moj jgzyk oporny,
jak jarlyk, ktöry daje wst^p do Ordy [6].
Перевод С. Бараннака
Ich erkenne den Wind, der das Gras überrollt wie vor Zeiten ein rohes Mongolenvolk. Ich erkenne das Blatt, das blutrot im Kot liegt, dem gefallenen Fürsten vergleichbar, der tot hinsank am Wegrand. Ein Pfeilgewitter schleißt schiefe Hütten im fremden Land. Und meist erfährt der Herbst von den Tränen nur dann, wenn er sie auf seiner eigenen Wange wahrnimmt: dort - im Spiegel der Fensterscheiben. Hefte ich den Blick fest an die Zimmerdecke, so fällt das Glück jenes Sieges mit deinem kasachischen Namen ineins, den ich als Kennwort der Horde längst auswendig weiß [7].
Перевод Ф.Ф. Ингалъда
Прежде чем приступить к сравнительному анализу, ведущемуся в рамках Московской семиотической школы, где текст понимается как пространство [8], назовем те смысловые категории, по которым будут сравниваться оригинальные и переводные тексты:
1. пространственно-временные отношения;
2. причинно-следственные отношения.
Эти категории считал значимыми для своей поэзии сам Бродский: "Это единственное, что важно в мире. Время намного интереснее, чем, например, пространство. Потому что пространство - это вещь, тогда как время - это мысль о вещах, идея Вещи. И если бы мне нужно было описать то, что меня интересует, -так это то, что время делает с человеком" [9. С. 60].
Кроме того, для анализа важны такие категории, как:
3. конкретность - абстрактность;
4. определенность - неопределенность;
5. результат - процесс;
6. посессивность - непосессивность;
7. единственность - множественность;
8. свой - чужой.
Некоторые категории занимают особое место, так как им трудно подобрать таксономическую классификацию:
9. упрощение - расширение смыслов (образов);
10. сдвиг значения при переводе идиом.
1. Сначала сравним оригинальный текст с его переводом на польский язык. Для удобства изложения проведем построчный анализ и укажем в каждом случае, о каких категориях идет речь.
1.1. Упрощение смыслов
В первых же строках перевода находим хоть и небольшое, но все-таки отличие от оригинала: "Ветер, налетающий на траву" звучит как "wiatr, ktyry z pier-wszego natarcia/kladzie pokotem trawg" (дословно: ветер, который с первой атаки кладет вповалку траву). Слова z pierwszego natarcia, pokotem указывают на мощность, силу ветра, в то время как в слове налетающий этот оттенок отсутствует. С другой стороны, трава, "под него ложащаяся", явно предлагает нам сексуальную тему: образ женщины, отдающейся мужчине, - в переводе этот образ отсутствует.
1.2. Единственность - множественность, свой - чужой
Не переданы также в первых строчках идея большой численности и, главное, категория "чужой", которые заключены в слове "татарва". Вместо такого эмоционально окрашенного слова в переводе встречаем вполне нейтральное jazda tatarska, т.е. татарская конница.
1.3. Сдвиг значения при переводе идиом
Следующие строки оригинала продолжают идею морального падения словами "в придорожную грязь падающий". Тут же обыгрывается поговорка "Из грязи - в князи" с действием, совершаемым ровно в обратном направлении. Вместо грязи переводчик предлагает слово kaluz а, т.е. "лужа", в котором главной является идея чего-то мокрого, а вовсе не грязного. "Обагренный князь", развивающий военную метафорику (ср.: обагренный кровью), не одно и то же, что ksiq z skqpany w purpurze (дословно: князь, погруженный в пурпур). В переводе этот образ размыт: что такое пурпур - цвет, одежда (тогда, скорее, праздничная), что-то еще: если следовать за словом katuza, то это то, в чем купаются (тогда, может быть, роскошь)? В то время как в оригинале образ достаточно целен: с одной стороны, обагренный кровью, т.е. раненый или убитый князь, с другой стороны, вспомним "в багрец и золото одетые леса" - образ осени, идущий далее через все стихотворение.
1.4. Единственность - множественность
Перевод пятой и шестой строк стихотворения свидетельствует о том, что столь важная для Бродского в целом и для этого стихотворения в частности категория единственности - множественности, которая на грамматическом уровне выражает идею одиночества, здесь не отражена. В оригинале читаем: "растекаясь широкой стрелой" (ед.ч.), в переводе: "Ociekajac strzal pgkiem" (дословно: растекаясь пучком стрел). "Пучок стрел", указывая на множественность,
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.