Критика и библиография
П.А. Кротов. Битва при Полтаве. К 300-летней годовщине. Санкт-Петербург: Историческая иллюстрация, 2009. 416 с.
«День русского Воскресения» - такими словами Петра Великого д.и.н., профессор Санкт-Петербургского государственного университета П.А. Кротов предварил монографию, открывающую новые страницы великой Полтавской битвы и опрокидывающую стереотипы, сложившиеся вокруг нее. Из архивов и библиотек Санкт-Петербурга и Москвы исследователь извлек много малоизвестных и новых документальных источников, рукописных карт, гравюр, рисунков и послужных списков участников Северной войны. В книге раскрывается полководческий дар Петра I, стратегия, тактика, вооружение и качество войск соперников, рассматривается подготовка сражения, состав русской армии и иррегулярных войск на разных этапах баталии, анализируется ход битвы, соотношение сил, цена победы и поражения для противников, а также разобраны литературные легенды, которыми подчеркивалась значимость триумфа под Полтавой.
Становление Петра I как полководца поставлено в рамки военного дела от античности до начала XVIII в. Царь-реформатор был знаком с основными произведениями древнеримских историков и военных деятелей (Квинта Курция Руфа, Юлия Цезаря, Секста Юлия Фронтина (30-103 г. н.э.), «Стратеге-мы» которого были переведены в 1693 г. под названием «Книга о хитростях ратных». Царь знал отрывки из «Тактики» византийского императора Льва VI Мудрого (866-912) и, по всей вероятности, труд римского теоретика Вегеция Флавия Рената, создавшего в 390-410 гг. трактат «О военном деле». По указанию Петра Алексеевича публиковались книги о военном искусстве австрийского полководца Р. Монте-кукколи (1608-1681). Русский монарх следил за боевой практикой герцога Джона Черчилля Мальборо (1650-1722) и принца Евгения Са-войского (1663-1736) и, конечно, короля Швеции Карла XII. С учетом античного опыта и опыта своих современников Петр сформировал армию, которая поразительно быстро вышла на уровень шведской, считавшейся лучшей в Европе, и разработал против нее эффективную тактику «огонь против стали».
Ценно уточнение численности воинских соединений и боевых потерь противников. Число реальных участников баталии со стороны Петра I, пишет историк, составляло 41 860 человек. Потери русской армии убитыми и ранеными составили 11% (4 646 человек). При этом погибших было не 1 345 человек, как принято считать, а, с учетом умерших от ран, не менее 1 507 человек. Потери шведов были в 5 раз больше - 57% (7 400 человек убитыми и 2 973 пленными). Историк верно констатирует, что «потерпев столь грандиозный ущерб», шведская армия ни в коем случае не могла оправиться. Однако в связи с этим нелогично выглядит противоположное утверждение, что после бегства к своему обозу у деревни Пушкаревки, король Карл XII якобы питал надежду на «победную концовку» - там «раненый шведский лев» мог бы продемонстрировать «знаменитый кавалерийский удар каролинцев» (с. 260). После сокрушительного разгрома можно было только спасаться в Крымском ханстве и как раз такое верное решение приняли Карл XII и Ле-венгаупт. Шведы оставили россыпь мемуаров о «русском походе» 1707-1709 гг., но никто из них не вспоминал о возможности возобновления битвы у Пушкаревки.
В 1959 г. военный историк Е.Е. Колосов доказал, что основной урон шведам нанесли 102 орудия Я.В. Брюса. В дополнение к этому автор выявил 20 мортир, представлявших орудия 3-фунтового калибра с приваренными к завершению дульной части стальными цилиндрами 6-фунтового калибра. Они могли вести стрельбу как 6-фунтовыми гранатами, так и 3-фунтовыми ядрами. Зачислив в состав русской артиллерии 160 переносных 6-фунтовых мортирок и 28 пушек Полтавы, Кротов считает, что в битве было задействовано против 4 шведских 310 (!) русских орудий. Но медные ручные мортирки голландского военного инженера Минно де Кегорна («Кугорного ма-нира»), спроектированные в 1674 г., были оружием пехоты и кавалерии, но не артиллерии. Мортирки имели цилиндрическую камору с шаровым дном и стреляли недалеко гранатами. Поражающая способность таких мортирок уступала пушкам. Они имелись и у шведов, но
не учитывались ими как артиллерийские орудия. Кроме того, не все 28 полтавских пушек в момент битвы стреляли в сторону сидевших в осадных траншеях к югу от крепости двух шведских полков (1 100 человек). Если по количеству орудий русские, как пишет Кротов, превосходили шведов более, чем в 50 раз, то автор должен бы объяснить, как при таком чудовищном превосходстве эффективность боя соперников оказалась одинаковой - 25%, т.е. каждая сотня русских (или шведов) вывела из строя убитыми и ранеными (плененными) по 25 человек противника (с. 284).
Эффективность боя зависит от соотношения потерь и числа участников сражения. (Эффективность вылазки 1 500 человек полтавского гарнизона против шведских шанцев у Ворсклы следует подсчитывать отдельно от полевой битвы, гремевшей в 4-5 км от Полтавы.) Разногласий между российскими и шведскими историками по поводу шведской кавалерии нет - на поле боя было выведено
7 800 всадников-каролинцев (109 эскадронов). Однако численность шведской пехоты до сих пор вызывает споры. Историки Швеции, заинтересованные в ее преуменьшении, указывают
8 200 человек (18 батальонов), т.е. всего на битву было выведено 16 тыс. человек. Опираясь на воспоминания лейтенанта Ф.Х. Вайе, численность пехоты во втором периоде битвы они оценивают в 4-4.5 тыс. человек. Но тот же Вайе уверял, что только регулярные силы русских составляли 80 тыс., а у шведов здоровых и дееспособных было не более четверти от этого числа1. Английский посланник при дворе шведского короля Дж. Джеффрис сообщил 9 июля (н.ст.) в Англию о 21-22-тысячной шведской армии, участвовавшей в сражении2. Очевидец, прусский тайный советник, подполковник и дипломатический представитель при армии Карла XII барон Д.Н. Зильтман, который в битве неотлучно был при короле, расценивал число шведов, изготовившихся к нападению, в 24 тыс. человек3. Шведский Генеральный штаб рассчитал общую численность армии в 24 700 человек, из которых 22 450 были боеспособными, а с нестроевыми, канцелярскими служителями и т.д. - около 28 тыс. человек4. Если принять, что 22 тыс. шведов вывели из строя 4 646 русских воинов убитыми и ранеными, то эффективность шведов получится 21%. Согласно «Гистории Свейской войны» под Полтавой насчитали 9 234 убитых и 2 973 пленных шведов, в таком случае эффективность русской армии (без учета вылазки полтавского гарнизона) будет 30%.
Трудно согласиться с автором, что русское командование уже в апреле 1709 г. наметило «обязательное полное пленение Шведской
армии» (с. 75). Главной целью было освобождение Полтавы и Малороссии от оккупантов и выдавливание их за Днепр. «Полное пленение либо истребление шведов... на берегу Днепра» (с. 139) тоже не замышлялось до баталии 27 июня. Исследователь правильно констатирует, что «генеральная битва в наступательном варианте - в открытых полях - не сулила Петру I столь малокровной и полной победы, как это случилось при воплощении оборонительного, выжидательного сценария битвы» (с. 189). У деревень Семеновка и Яковцы врага пытались выманить на штурм укреплений, сдержать огнем на редутах и нанести фланговые удары пехотой и конницей с обеих сторон лагеря.
Неустойчива гипотеза искушения шведов «золотым мостом» отступления, чтобы не спровоцировать «отваги отчаяния» под Полтавой. Насколько вся операция с 4 по 27 июня была Петром I хорошо продумана, настолько после победы все решения принимались экспромтом. Верно, что русские даже после захвата Переволочны 18 апреля и разорения Чертомлыцкой Сечи 14 мая не сбили шведские посты, занимавшие путь на юг вдоль Ворсклы на расстоянии в 55 км до Кобеляк. Но под Полтавой русское командование не собиралось дарить «золотой мост» врагу, напротив, к топям, плетням и хатам деревень Иванченцы и Малые Будыщи оно добавило лесной завал и поставило там казаков. Шведов обратили в бегство не искусно устроенным «золотым мостом», а всей мощью русской армии.
Автор принял на веру ошибочный тезис историка В.Е. Возгрина о том, что «главная часть военных сил хана» Девлет Гирея II с начала лета и до августа 1709 г. якобы стояла на р. Самаре и даже у Кобеляк - всего в 55 км от Полтавы (с. 72-73, 291). 21 июня шведское командование через полковника Валашского полка С. Колцу получило окончательную весть, что ни крымская орда, ни подкрепления из Польши не придут на помощь, но для поддержания духа шведам было сообщено, что 40 тыс. крымских воинов вот-вот присоединятся к королевской армии. Ни в шведских, ни в русских источниках нет сведений о крымцах в полусотне километров от Полтавы. Русская погоня во главе с М.М. Голицыным и А.Д. Меншиковым, пройдя 28-30 июня путь до Днепра, не встретила ни одного татарского воина.
Форма русского лагеря для пехоты и артиллерии площадью в 50-60 га до сих пор спорна (автор ошибочно подсчитал, что тот занимал площадь в 6 кв. км, т.е. примерно 2.4 х 2.4 км). Традиционно считается, что форма была трапециевидной, но Кротов полагает,
7* 195
что ретраншемент был прямоугольным (с. 121). Идеально ровный вид лагеря вычерчивался на всех «парадных» схемах баталии, но можно допустить, что 25 июня фашины для валов набрасывались в спешке, выверять прямые углы и точные расстояния между реданами было некогда и ретраншемент, скорее всего, выглядел неправильным многоугольником, таким, как показано на первичных схемах генерала Л.Н. Алларта 1709 г., а также картографа де Фера и инженера-архитектора Х.Я. Шварца. Система редутов была в виде буквы «У», а не «Т», к настоящему времени это можно считать доказанным.
Исследование Полтавского сражения далеко не закончено. Идея автора о том, что Петр заранее задумал выманить шведов прорываться через редуты, безупречна и логична (с. 134). Однако отечественные историки не знали высказывание царя от 18 июля 1709 г., обращенное к плененному генерал-майору К.Г. Крой-цу, которое тот записал в своей «реляции». Царь говорил, что он был уверен - редутная система настолько надежно перекрыла дефиле к русскому лагерю, что шве
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.