очередь могут выражать, наряду с другими значениями, лишь просьбу о разрешении.
Наконец, как уже говорилось выше, в ряде случаев императиву приписываются особенности, которые в данном языке свойственны всему глаголу в целом и не выделяют именно императив.
Перечисленные недостатки, однако, не отменяют того, что новая монография А.Ю. Айхен-вальд отражает максимально полную на сегодняшний день картину типологии императива и в ряде аспектов дополняет ее. Отныне она естественным образом станет необходимой базой для любого исследования, касающегося императива в целом или системы императивных форм конкретного языка, а при полевом исследовании - еще и непосредственным руководством к действию.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
ван дер Аувера и др. 2004 - Й. ван дер Аувера и др. Семантическая карта императива-горта-тива // Типологические обоснования в грамматике: К 70-летию профессора В.С. Хра-ковского. М., 2004. Гусев 2005 - В.Ю. Гусев. Типология нерегулярных императивных форм // ВЯ. 2005. № 2. Добрушина 2001 - Н.Р. Добрушина. К типологии оптатива // В.А. Плунгян (ред.). Исследования по теории грамматики. Вып. 1: Глагольные категории. М., 2001. Падучева 1992 - Е.В. Падучева. Семантика и прагматика несовершенного вида императива // Русистика сегодня. Функционирование языка: лексика и грамматика. М., 1992. Подлесская 2005 - В. И. Подлесская. Русские глаголы дать / давать: от прямых употреб-
лений к грамматикализованным // ВЯ. 2005. № 2.
Храковский, Володин 1986 - В.С. Храков-ский, А.П. Володин. Семантика и типология императива. Русский императив. Л., 1986.
Цейтлин 2009 - С.Н. Цейтлин. Очерки по словообразованию и формообразованию в детской речи. М., 2009.
Aikhenvald 2000 - A.Y Aikhenvald. Classifiers: A typology of noun categorization devices. New York, 2000.
Aikhenvald 2003 - A.Y. Aikhenvald. A grammar of Tariana, from northwest Amazonia. Cambridge, 2003.
Aikhenvald 2004 - A.Y Aikhenvald. Evidentiality. New York, 2004.
van der Auwera 2010 - J. van der Auwera. Vers une typologie du prohibitif // F. Floricic, R. Lambert-Brétière (éd.). La négation et les énoncés non susceptibles d'être niés. Paris, 2010.
Benacchio 2010 - R. Benacchio. Вид и категория вежливости в славянском императиве: Сравнительный анализ. München; Berlin, 2010.
Brown, Levinson 1987 - P. Brown, S.C. Levinson. Politeness. Some universals in language usage. Cambridge, 1987.
Dobrushina, Goussev 2005 - N. Dobrushina, V. Goussev. Inclusive imperative // E. Filimo-nova (ed.). Clusivity: Typology and case studies of inclusive-exclusive distinction. Amsterdam; Philadelphia, 2005.
В.Ю. Гусев
Сведения об авторе:
Валентин Юрьевич Гусев
Институт языкознания РАН
valentin.gusev@iling-ran.ru
P. Durst-Andersen. Bag om sproget. Det kulturmentale univers i sprog og kommunikation.
K0benhavn: Hans Reitzels Forlag, 2011. 200 s.
Название рецензируемой книги известного датского лингвиста-типолога Пера Дурст-Ан-дерсена можно перевести как «По ту сторону языка. Культурно-ментальная вселенная в языке и коммуникации». Перед нами целостная теория, направленная на построение типологии грамматической семантики языков мира.
Книга убедительно демонстрирует продолжение традиций Копенгагенской лингвистической школы в лице таких ее представителей, как Луи Ельмслев и Вигго Брендаль: интерес к соотношению языка и мышления, построение универсальных систем лингвистического описания, системно-структурный подход к анализу материала, жесткую логику межуров-
невой организации материала в целостности его структурных взаимосвязей. Вместе с тем теория П. Дурст-Андерсена находится и на передовом крае современного коммуникативного и когнитивного направления лингвистических исследований, восходящего - в датской лингвистической традиции - к философско-куль-турологическому осмыслению языка, заложенному в трудах Отто Есперсена.
Монография состоит из семи глав, предваряемых введением, важным для понимания целостного замысла.
Базовым для книги является понятие «культурно-ментальной вселенной»: культура и национальное сознание входят в плоть и кровь
его носителей через родной язык, по-особому настраивающий не только их мозг (когницию), но и их сенсорное восприятие (перцепцию) и то, как они организуют речевое общение (коммуникацию).
Любая коммуникация включает трех участников, а именно, говорящего, слушающего и действительность. Основной тезис книги состоит в том, что языки можно подразделить на супертипы в зависимости от того, насколько грамматическая система того или иного из них настроена на отображение (1) объективной реальности, одинаковой для говорящего и слушающего, (2) восприятия ситуации говорящим, (3) восприятия ситуации слушающим. В качестве примеров языков, ориентированных на реальность, автор рассматривает русский язык, китайский язык и хинди. В качестве языков, ориентированных на говорящего, в книге приводятся болгарский, грузинский и испанский языки. В качестве языков, ориентированных на слушающего, исследуются датский, шведский и английский языки. Автор показывает, что общение на английском языке как lingua franca неизбежно влечет за собой трансфер культурно-ментальной вселенной родного языка, что проявляется в системности речевых ошибок в английском языке со стороны представителей того или иного языкового супертипа. Анализу системных расхождений между языками разных супертипов на разных уровнях грамматической семантики посвящены отдельные главы книги.
Первая глава называется «Язык и предметы». Именованию предметов в широком смысле слова служит класс существительных. Автор предлагает подразделять их на природные предметы (натурфакты), предметы, созданные человеком (артефакты) и ментальные предметы (ментефакты). Последние подразделяются на чувства «любовь», понятия «настойчивость», идеи «демократия». Важное развитие П. Дурст-Андерсеном идеи Ф. де Сос-сюра о двусторонности языкового знака состоит в том, что план содержания в свою очередь также имеет две стороны: визуальное (billedmsssigt) и понятийное содержание (idemsssigt indhold). То есть план содержания представляет собой конгломерат перцептивной «картинки» и когнитивной «идеи», например, говоря «ребенок», мы активизируем визуальное представление о том, как типично выглядит ребенок, и одновременно идею «человек, не достигший взрослого возраста». «Картинка» в свою очередь обычно представляет собой фигуру (движущуюся или неподвижную) на определенном фоне.
Сравнивая соотношение визуальной и понятийной составляющих в именовании одних и
тех же денотатов в разных языках, автор приходит к выводу, что различия системны и отражают специфический для данной языковой культуры способ восприятия мира. Так, сравнивая датский язык с французским, он замечает, что французский тяготеет к именованию более конкретного визуального содержания, а датский -более абстрактного понятийного содержания. Ср. обозначение различных видов спортивных площадок во французском, где (так же как и в русском) для каждого типа денотатов имеется специальное слово: terrain (de golf) «поле (для гольфа)», court (de tenis) «(теннисный) корт», piste (de patinage) «дорожка (для бега на коньках)». В датском языке для любого типа спортивных площадок используется обобщающее понятие соответственно: golfbane, tennisbane, skejtebane.
Общая закономерность именования для китайского языка состоит в том, что, по наблюдениям автора, в нем типично объединяются оба компонента смысла - визуальный и понятийный. Так, сложные и абстрактные значения, типично выражаются двусложными словами, при этом первый слог называет нечто визуальное, тогда как второй соотнесен с более абстрактным понятием, например, слово bâokuô «включительно» состоит из двух слогов, первый из которых обозначает конкретное действие «упаковывать», а второй - абстрактное действие «включать».
Глава вторая носит название «Язык и ситуации». Именованию ситуаций в широком смысле слова служат глаголы. Исходя из двойственности плана содержания, автор предлагает стройную и последовательную классификацию типов ситуаций. Ситуации подразделяются на простые (визуализируемые как одна ментальная картинка) и комплексные (две ментальные картинки). Простые ситуации в свою очередь подразделяются на два типа: с о с т о я н и е (картинка, где фигура стабильна) и д е я т е л ь -ность (фигура нестабильна). Примером состояния может служить ситуация, задаваемая глаголом сидеть, а примером деятельности -ситуация, задаваемая глаголом ползать. Комплексные ситуации также подразделяются на два типа: п р о ц е с с (деятельность, имеющая своей целью состояние) и с о б ы т и е (состояние, обусловленное деятельностью). Примером процесса может служить ситуация, задаваемая глаголом вставать (деятельность, результатом которой является состояние стоять). Примером события может служить ситуация, задаваемая глаголом встать.
Такие языки, как датский и английский, не имеют особых глаголов, различающих процессы и события. Датские глаголы give, fortœlle, overbevise, berolige, как и соответствующие
им английские, объединяют в своей семантике сразу и деятельность, и состояние, возникающее в ее результате, то есть подразумевают сразу 'давать и дать', 'рассказывать и рассказать', 'убеждать и убедить', 'успокаивать и успокоить'. Такие глаголы П. Дурст-Андерсен называет «глаголами действия» (handlingsverber) и считает их языковыми конструктами, ментальной абстракцией, объединяющей в одном глаголе существующие в реальном мире состояния и процессы. «Славянские языки именуют только те ситуации, которые можно увидеть и потрогать, - действие же нельзя увидеть, хотя можно наблюдать процесс или событие» (с. 43). Таким образом, согласно П. Дурст-Андерсену, четыре перцептивных типа ситуации задают всего три типа когнитивных пропозиций, которым соответствуют предикаты состояния, деятельности и действия.
Предлагается стройная классификация предикатов1 каждого из трех типов. Предикаты состояния подразделяются на: 1) предикаты локализации (стоять), 2) обладания (иметь), 3) восприятия (видеть) 4) качества (бояться). Предикаты деятельности подразделяются, соответственно, на: 1) ло
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.