B.K. Тредиаковского и M.B. Ломоносова) русской филологии XVIII в., или оценку совсем уж забытой книги С.П. Барана (1844) как «первой систематической фонетики русского языка, полной верных и глубоких наблюдений» (2: 657).
Но более всего ученого интересовали не отдельные люди, а проблемы. Его историографические работы менее всего похожи на многие сочинения такого жанра, где перечисляются авторы и темы их публикаций, всем дается равно высокая оценка и все оказываются на одно лицо. Панов не скрывает своих пристрастий, поверяя взгляды каждого из своих «героев» взглядами Московской школы. Он не боится резких высказываний о признанных классиках науки, например, о Н.В. Крушевском (о чем сказано выше), A.A. Шахматове (как лингвист был уже архаичен на фоне передовой науки своего времени) или Л.В. Щербе (ушел от фонологии к традиционной фонетике). Любопытна такая его оценка Щербы: «одновременно отстаивал определенную фонологическую схему и сам постоянно против нее бунтовал» (2: 676). И в то же время он отдает должное каждому из них. A если у какого-то ученого можно увидеть предвосхищение идей Московской школы, то Панов будет это подчеркивать. В частности, он пересмотрел традиционно невысокие оценки В.К. Тредиаковского, которого не только как поэта, но и как лингвиста принято ставить ниже М.В. Ломоносова. Панов показал, как этот самородок во многих отношениях не только превосходил своего гениального младшего современника, но и далеко опередил свое время. По его мнению, «первый шаг в сторону фонологии сделал замечательный В.К. Тредиаковский», после чего ничего нового здесь не появлялось вплоть до И.А. Бо-дуэна де Куртенэ (2: 725).
Панову принадлежат и статьи (часть из них - в соавторстве) о деятельности крупных отечественных ученых XX в., в основном принадлежавших к Московской школе: Д.Н. Ушакове, Н.Н. Дурново, Н.Ф. Яковлеве, A.A. Реформатском, Р.И. Aванесове и др. В основном это проблемные статьи, где говорится, прежде всего, об их научном вкладе. Особо надо отметить теплые и добрые воспоминания об одном из учителей Панова - Aлексее Михайловиче Сухотине (2: 776-788). Он мало опубликовал (если не считать замечательных переводов
лингвистической литературы), но сыграл значительную роль в формировании взглядов Московской школы и оставил по себе хорошую память в сердцах учеников, увековеченную Михаилом Викторовичем. Жаль, что такой жанр представлен в двухтомнике единственной статьей, хотя можно было бы включить в него столь же интересные воспоминания о другом учителе - В.Н. Сидорове, недавно опубликованные [Панов 2004].
В двухтомник включен список трудов М.В. Панова (2: 823-836). Издание хорошо подготовлено, хотя не исправлены, а иногда добавлены некоторые досадные опечатки и мелкие неточности, например, в инициалах и датах. A^. Чичерин вместо Г.В. Чичерина (2: 45), A^. Селищев вместо AM. Селищева (2: 167), неточна дата смерти В.В. Виноградова (2: 739), а дата рождения Н.Ф. Яковлева, правильно указанная в самой статье о нем, почему-то искажена в оглавлении (2: 6). Можно пожалеть и об отсутствии в издании указателей, хотя бы именного.
Подводя итоги, можно сказать, что впервые наследие крупнейшего ученого представлено достаточно полно. Многие лингвисты, и не только русисты будут обращаться к двухтомнику по самым разным поводам. Недавно одна из центральных газет написала о «великом лингвисте Михаиле Викторовиче Платонове» [НГ 2007]; речь, разумеется, идет о Панове. Уровень культуры современной российской прессы не требует комментариев, но оценка знаменательна. Панов, безусловно, принадлежал к числу крупнейших отечественных языковедов XX в., его трудам суждена долгая жизнь, а рецензированное издание исключительно важно для знакомства с ними.
СПИСОК ЛИТЕРAТУРЫ
Панов 2004 - М.В. Панов. Воспоминания о В.Н. Сидорове // Отцы и дети Московской лингвистической школы. Памяти Владимира Николаевича Сидорова. М., 2004. НГ 2007 - Независимая газета, 19 июля 2007 (интервью с Ольгой Новиковой).
В.М. Алпатов
P. Garde. Le mot, l'accent, la phrase: Études de linguistique slave et générale. Paris: Institut d'études slaves, 2006. 493 p.
Сборник избранных работ одного из круп- го коллеги Реми Камю, включает в себя нейших современных французских лингвистов 36 статей по общему и славянскому языкозна-Поля Гарда, изданный стараниями его младше- нию, написанных с 1965 по 2006 год (в дальней-
шем ссылки на это издание даются непосредственно в тексте).
Поль Гард (р. в 1926 г.) - фигура для современной лингвистики необычная. Один только взгляд на занимающую почти 20 страниц библиографию к сборнику (помимо нее, книга включает также превосходный список публикаций - отнюдь не только лингвистических! -П. Гарда и именной указатель), изобилующую редкими и порой труднодоступными работами на самых разных языках, позволяет заключить, что П. Гард по-настоящему любит читать работы своих коллег - качество, весьма редкое у современных лингвистов. При этом П. Гарда нельзя назвать ни главой, ни адептом какой-либо определенной научной школы. К грамматике Хомского он относится без враждебности, но явно скептически; синтаксической типологией интересуется, но, как будет ясно из дальнейшего, под очень своеобразным углом зрения. Насколько можно судить, высшими научными авторитетами для Гарда были и остаются три его совсем непохожих друг на друга соотечественника (двое из которых внесли очень заметный вклад и во французскую славистику) - Л. Теньер, А. Мартине и Ж. Вей-ренк. В основе лингвистической деятельности П. Гарда лежит глубокое убеждение в том, что язык устроен просто, а потому методы его описания - за некоторыми исключениями -также должны быть простыми: подход, с одной стороны, весьма соблазнительный, а с другой - таящий в себе некоторые опасности. Отсюда недоверие П. Гарда к трансформационным правилам, глубинным падежам, гиперролям (см. с. 310 (сн. 17), 323, 370) и другим подобным конструктам, без которых не обходится ныне практически ни один лингвист, занимающийся теорией языка, - недоверие, всецело разделяемое автором этих строк, но никак не способствовавшее популярности работ Гарда в лингвистическом сообществе в целом.
Разумеется, в рамках небольшой по объему рецензии невозможно одинаково подробно охарактеризовать все 36 работ, вошедших в книгу. Кратко упомянем сначала те из них, от детального анализа которых нам пришлось отказаться.
Основная идея давней (1965 г.) статьи «Границы морфем и границы фонем (на материале русского языка) (Limite de morphèmes et limite de phonèmes (avec application au russe))» может быть проиллюстрирована знаменитой, многократно воспроизводившейся (см., например [Булыгина 1977: 145]) диаграммой (с. 17; пунктирные линии означают границы фонем, сплошные - границы морфем):
палатализацияi e
N
К сожалению, эта изящная схема не только неоперациональна, но и не учитывает многих фактов: неясно, как могут быть описаны с ее помощью, скажем, переход о в а, вызываемый суффиксом -ыва-, иногда отстоящим от морфемы, содержащей о, довольно далеко (ср. заподозрить - заподазривать), а тем более уйгурские словоформы, в которых наблюдается одновременно влияние вокализма корня на вокализм суффиксов (сингармонизм) и вокализма суффиксов на вокализм корня (умлаут).
Рассматриваемая статья вообще отмечена печатью радикализма, в целом П. Гарду совершенно не свойственного; так, если в ее конце автор в духе Мартине говорит о «ложном понятии "морфонологии"» (с. 37), то в последующих работах слово «морфонология» употребляется без всяких отрицательных коннотаций.
В статье «О трех сосуществующих морфологических системах русского языка (Les trois systèmes morphologiques du russe)» (1981 г.) П. Гард анализирует структуру морфем различных грамматических классов. Тезис о «трех морфологических системах» основан на том, что подавляющее большинство русских корневых морфем обязательно оканчиваются на VC(C) (ср. ус, мост, яр-ый, пис-а-ть, ин-ой), только глагольные корни могут иметь структуру CV (ср. ду-ть), только местоименные -структуру C (ср. к-то, к-ого); соответственно различается и структура окончаний. В целом эта проблематика разработана в русистике очень тщательно - ср. в первую очередь [Trou-betzkoy 1934] и [Чурганова 1973], - и нельзя сказать, чтобы выводы автора отличались особой новизной.
Отметим, что в числе несомненных достоинств как этой, так и других работ П. Гарда по русской морфо(но)логии должна быть названа его последовательная и достаточно аргументированная борьба с концепцией структуры русского глагола, выдвинутой в классической статье Р. Якобсона «Russian conjugation» [Jakobson 1948] и принятой едва ли не большинством славистов (см. с. 40-41, 81-82). Подробнее об уязвимых сторонах концепции Якобсона см. [ Ит-кин 2007: 126-128].
В статье «Акцентный контраст и интонационный контраст (Contraste accentuel et contraste intonationnel)» (1967 г.) рассматриваются интересные примеры несовпадения словесного и фразового акцента в таких языках, как венгерский, чешский, сербохорватский и французский, ср. франц. Je n'étais pas au "cinéma, j'étais au "ciné-club «Я был не в кинотеатре, а в киноклу-
k
t
r
a
s
бе», где логическое ударение падает на первый слог слов cinéma и ciné-club, а словесное - естественно, на последний.
Статья «Сравнительно-исторический метод в акцентологии (La méthode historico-compara-tive en accentologie)» (1990 г.) посвящена в первую очередь истории лингвистики и, как и ряд других работ Гарда, носит отчасти просветительский характер. B статье приводится подробная формулировка закона Соссюра, описывающего передвижение ударения в литовских словоформах, и говорится о влиянии этого открытия на становление школы балто-славянской исторической акцентологии, уделяющей первостепенное внимание влиянию на ударение морфологических факторов. Эта школа, началом деятельности которой можно считать выход книги Xp. Станга «Slavonic accentuation» [Stang 1957], связана с именами BM. Иллич-Свитыча, B.A. Дыбо, A.A. Зализняка, П. и B. Хипарских, М. Xaллe и, конечно, самого П. Гарда - см. особенно [Garde 1976].
B статье «Функции тональных оппозици
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.