Славяноведение, № 6
© 2004 г. И.И. КАЛИГАНОВ
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА И "НЕРОВНОЕ" ТВОРЧЕСТВО АНТОНА СТРАШИМИРОВА 1910-1920-Х ГОДОВ
Первая мировая война, в которой наряду с десятками других стран приняла участие и Болгария, не могла не отразиться в творчестве болгарских писателей. Большинство авторов заняли по отношению к войне пацифистскую позицию, осудили ее как средство решения международных споров, открыли читателям ее "людоедский" лик. Но не все творцы смогли сразу же трезво и взвешено оценить разразившееся кровопролитие и вынести ему справедливый приговор. Многие прозаики и поэты поначалу восприняли эту войну как возможный реванш для Болгарии после двух национальных катастроф, в результате которых она утратила часть своей территории и попала в унизительное положение по отношению к своим балканским соседям.
В плену официозной милитаристской пропаганды и псевдопатриотических настроений оказалось немало болгарских писателей, в том числе такие известные творцы, как И. Вазов, А. Страшимиров, К. Христов и некоторые другие. Первоначальные успехи болгарской армии, давшиеся ей чрезвычайно легко, вызвали у них чувство эйфории и обострили желание служить строительству великой Болгарии писательским словом, отточенным и острым будто разящий солдатский штык. Но стремительная смена событий, нехватка времени на их осмысление и самоподстегивание, чтобы не "сбиться с шага", чаще всего порождали достаточно прямолинейные произведения, не отличавшиеся высоким художественным уровнем.
Милитаристскую и псевдопатриотическую литературу подобного рода критик Г. Бакалов метко назвал "фельдфебельской". Однако этот ярлык, к сожалению, неправомерно пристал и ко многим болгарским произведениям, которые ни по своему содержанию, ни по своей поэтике "фельдфебельскими" не являются. В целом тему болгарского патриотизма в период Первой мировой войны литературоведы социалистической Болгарии обходили стороной по вполне понятным причинам. Углубление в эту проблему и появление при ее анализе объективно положительных интонаций автоматически включали исследователей в круг буржуазных националистов и шовинистов, что грозило соответствующими оргвыводами. Ныне ситуация в корне изменилась: настало время отделения зерен от плевел тем более там, где ранее "веяльщик" опасал-
Калиганов Игорь Иванович -славяноведения РАН.
д-р филол. наук, ведущий научный сотрудник Института
ся идеологически поскользнуться и потом уже не подняться. В этом смысле объективное "препарирование" ряда спорных произведений А. Страшимиро-ва представляется своевременным и уместным. Надеемся, что оно вызовет интерес еще и потому, что большинства этих произведений в российских библиотеках попросту нет, а сам писатель известен у нас преимущественно как автор антифашистского романа "Хоровод" (1926), попутчик комунистов и редактор прогрессивного еженедельника "Ведрина" ("Ясность", 1926).
При рассмотрении спорных произведений А. Страшимирова 10-20-х годов XX в., на наш взгляд, важен анализ не только содержания текстов, но и того, что стоит за ними и придает им специфическую направленность. На первый план здесь выдвигаются умонастроения, царившие в болгарском обществе накануне и в период Первой мировой войны. На протяжении трех лет до вступления в нее страна испытывала чувство национального унижения. В качестве наказания за межсоюзническую войну 1913 г. на Балканах болгары по заключенному в том же году Бухарестскому договору потеряли все только что отвоеванные ими земли, которые, как уже казалось, были переданы им навечно при полном согласии международных сил. Но у Болгарии вновь оказались отобраны Южная Добруджа, Македония и Одринская Фракия. Все многолетние дипломатические усилия и кровопролитные войны за справедливое решение территориальной проблемы, словно по воле злого рока, завершались ничем.
Наученная горьким опытом, ослабленная и униженная Болгария поэтому не сразу ввязалась в мировую драку. Первоначально она сохраняла нейтралитет, долго выжидала и присматривалась, взвешивая шансы на победу Антанты и Центральных держав и ведя закулисные торги с двумя сторонами о вознаграждении за присоединение к одной из них. Наибольший соблазн у болгар вызвали условия, предложенные Австро-Венгрией и Германией, что и склонило чашу весов в их пользу. После присоединения Болгарии к германскому блоку и вступления ее в войну осенью 1915 г. благоприятные для болгар события развивались словно по волшебству. Союзная Турция сразу же добровольно согласилась передать Болгарии земли по нижнему течению реки Марица к западу от линии Энез-Мидье площадью более 2 тыс. км2. Быстро была приращена к Болгарии и территория Южной и Северной Добруджи, сперва до Констанцы и Чарноводы, а затем и до устья Дуная. Они были отняты у Румынии в наказание за присоединение к Антанте, что было заранее согласовано в тайной военной конвенции между Болгарией и германским блоком. Кроме того, в августе 1916 г. болгарская армия заняла земли между реками Места и Струма с городами Сере, Драма и порт Кавала в Эгейском море. Закрепление Болгарии на этих территориях к концу 1916 г. означало для болгар исполнение задач национального масштаба и вызывало у них состояние эйфории.
Первая мировая война не являлась для Болгарии сугубо империалистической и грабительской. Она была средством для решения территориального вопроса, который предусматривал включение в границы державы земель, целиком или преимущественно населенных болгарами. Но говорить о ее справедливом освободительном характере было бы ошибкой. Территориальные аппетиты Болгарии стремительно росли по мере военных успехов. Правитель страны Кобург требовал передачи болгарам части Косова с Призреном и Приштиной, а также части Албании и грезил о водружении креста на куполе храма св. Софии в Константинополе. Генерал А. Протогеров, связанный с ВМОРО (Внутренней македонско-одринской революционной организацией),
высказывал в Вене желание включить в болгарские границы Салоники и окружающую их область, а премьер В. Радославов вообще заявлял, что "болгарской будет та земля, на которую ступило копыто болгарского коня" [1].
Неоднозначной была ситуация и с бесспорными, на первый взгляд, болгарскими территориями. Претензии Болгарии на Северную Добруджу на основании якобы исторического права (существование здесь некогда древней Дунайской Болгарии) выглядели неубедительными за давностью события. Уязвимым при внимательном рассмотрении оказывался и принцип этнического права. Демографическая составляющая, как известно, - величина переменная. После Крымской войны в Добруджу из Крыма, Кавказа и Кубани переселилось 100000 татар и черкесов, которые сделались здесь этническим большинством [2. С. 50]. Бегство пришельцев и части турок в результате поражения Турции в войне 1877-1878 гг. значительно изменило этнические пропорции, но и тогда болгары занимали здесь по численности только третье место, уступая татарам и румынам. К началу XX столетия удельный вес болгар в Добрудже значительно снизился, ибо число румын возросло в ней почти в четыре раза по причине массовой колонизации ими плодородных добруджанских земель [2. С. 50].
Несколько лучше обстояло дело с Македонией, но и здесь не все было так просто. Несмотря на то, что население большой части этой географической области считалось болгарским, в ней имелись зоны не только компактного проживания болгарского этноса, но и разнородного этнического состава. Помимо македонских болгар, в смешанных зонах веками жили сербы, греки, валахи и турки. Слабо срабатывал по отношению к Македонии и принцип исторического права. Российский ученый Н.Н. Дурново справедливо писал, что для Болгарии данный принцип не может служить весомым аргументом, поскольку она владела Македонией на правах завоевателей слишком непродолжительное время. И действительно, на протяжении более чем тысячелетней истории Македония принадлежала Болгарии только в 918-1018, 1186-1207 и 1230-1245 гг., т.е. в общей сложности всего 136 лет [3. С. 20].
То же самое можно сказать и о церковной юрисдикции Северной и Средней Македонии. В период с 918 по 1389 г. Охридская архиепископия, например, неоднократно переподчинялась то болгарам, то грекам, то сербам, причем под началом греков она находилась больше всего - 262 г. В более позднее время после прихода турецких завоевателей Охридская архиепископия и часть ее бывших районов находились в греческом и сербском ведении. Таким образом, оправдывать болгарские территориальные притязания, с точки зрения исторической справедливости, - дело весьма рискованное. Тем более, что во многих македонских регионах население было смешанным и, следовательно, данные зоны при решении территориальных вопросов оказались бы спорными. Именно по этой причине Россия, ведя тайные переговоры с Болгарией до начала Первой мировой войны, при обсуждении возможных болгарских территориальных приобретений занимала осторожную позицию, выделив спорные македонские зоны, участь которых должна была решаться мирным путем [4. С. 242; 5].
Наконец, нельзя забывать о том, что еще до начала Первой мировой войны начался процесс формирования национального македонского самосознания и часть македонских болгар стала идентифицировать себя в качестве особого македонского народа. Выдвигались и идеи создания Македонской автономии,
а затем и Балканской Федерации, за которые выступал, в частности, лидер БЗНС (Болгарского земледельческого народного союза) А. Стамболийский. Однако при всей кажущейся разумности этого проекта - оставить яблоко раздора ничейным - он представляется чересчур утопичным. Во-первых, Англия, Франция и Германия не дали бы согласия на появление еще одного политического игрока на тесном балканском пятачке. А во-вторых, даже при покрытии такого "яблока" защитным колпаком Европы, оно все равно при первом же удобном случае оказалось бы разделено между Грецией, Сербией и Болгарией. Все эти соображения надо принимать во внимание при анализе некоторых произведений болгарских писателей о Первой мировой войне, характеризуемых как патриотические, националистические или "фельдфебельские".
Следует учитывать
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.