| Первая мировая воина
$ в записИах А.С.Серебровского
*
^ Р.А.Фандо,
^ кандидат биологических наук
Институт истории естествознания и техники им.С.И.Вавилова РАН ^ Москва
Ш
Студент А.С.Серебровский. 1912 г.
ервая мировая воина вошла в историю как самое разрушительное событие Нового времени. Когда в начале августа 1914 г. она была развязана, никто не мог предположить, чем это может обернуться для населения многих стран. Справедливо о последствиях этои трагедии писал историк Ричард Овери: «Политическая карта мира оказалась перекроена, дли-тельныи период мирного развития резко оборвался, а растущая вера в прогресс, связанныи с распространением либеральных ценностей и современного капитализма, потерпела крах. Первая мировая принесла с собой атмосферу ненависти и вражды между народами, классами и расами, последствия которой постоянно ощущались в политических баталиях 1920-х и 1930-х годов, перетекших в скором времени во вторую, не менее разрушительную войну» [1, с6].
Многим молодым людям, надевшим военную форму, война представлялась благородным подвигом, возможностью отдать свой долг Родине и народу. Однако вскоре ежедневная реальность, превосходившая жестокостью и ужасами все прежние войны, превратила возвышенные идеалы в глубокое разочарование. Одним из очевидцев этой войны оказался Александр Сергеевич Серебровский — выдающийся отечественный генетик и организатор науки. Жизни и научной деятельности ученого посвящена статья М.Н.Романова, Т.Б.Авруцкой и И.Г.Моисеевой «Жизнь, отданная науке. К 120-летию со дня рождения А.С.Серебровского», опубликованная в «Природе» (2012. №2. С.63—70).
Сразу после окончания Московского университета в 1914 г. он был призван в армию, так как еще до сдачи государственных экзаменов записался вольноопределяющимся. Несмотря на предложе-
© Фандо Р.А., 2014
ние остаться в университете, сделанное ему со стороны преподавательского состава, Александр Сергеевич выбрал поле боя, тяготы и лишения. Свои впечатления о войне Серебровский записывал в походном дневнике, материалы из которого публикуются впервые (дневники, касающиеся более поздних периодов жизни ученого, были изданы ранее [2, 3]) и помогают нам, жителям XXI в., воссоздать события столетней давности и ощутить настроения представителей интеллигенции в переломный период истории России.
Дневниковые записи Сереб-ровского — это взгляд «изнутри событий» человека, ежедневно балансирующего на грани между жизнью и смертью, знающего о тяготах военного времени не понаслышке, не из газетных заметок, а по личному опыту участия в боевых действиях. Так для нас, читателей, открывается голая правда исторических событий, жесткая и натуральная достоверность фактов, бессмысленность войны и понимание цены человеческой жизни.
20.Х.1914.
Бездна раскрывшихся вопросов, бездна самых отчаянных противоречий, и в них беспомощно силится разобраться моя душа. А дни несутся стремглав, и в каждом из них столько впечатлений, что хватило бы на добрый месяц. Война тянется лишь три месяца — а те дни, когда я в жилище сидел в первые дни своей солдатчины, вспоминаются такими далекими, такими прошлыми, что о них даже не вспоминаешь почти. Пока все держусь в Москве. Был в юнкерском училище — удрал. Ближайшей перспективой является школа прапорщиков — но все в руках воинского начальника.
Попробую хоть немного разобраться в собственной психологии. Ведь, так или иначе, а мы переживаем сейчас один из грандиознейшихмомен-
тов новой истории, и психология современников этого момента — интересна даже вне зависимости от духовных размеров этого современника. А психология современника войны десяти держав (Англия, Австро-Венгрия, Бельгия, Германия, Россия, Сербия, Турция, Франция, Черногория и Япония. Хорошо если еще не окажется 11-й, 12-й, 13-й и т.д. до бесконечности) довольно спутанная. Сейчас я целыми днями читаю — о славянахАвстро-Венг-рии, о народонаселении Азиатской Турции — сижу, уставившись в географическую карту. Вижу, как беспредельная Россия становится еще беспредельнее, как гигантские псевдоподии ее простираются через Карпаты, занимая Татры, подходя к самому Прессбургу*. Вижу, как она идет на дивный Босфор, в Константинополь, на Дарданеллы... Вижу, как вытекают ее полки из ущелий кольца, текут в ущелье Турецкой Армении, Курдистана, выходят серыми массами на берег Александрийского залива к теплым морям Средиземного моря, к которому так давно прорывается Россия**. Смешно сказать, но я как-то не то грезил, не то сон нелепый видел — но видел я на берегу Александрийского залива русскую биологическую станцию, и будто я на той станции работаю. Спрашивается, зачем все это, чего ради? Вот тут первое противоречие. Конечно, России совсем не то нужно — не нужно ни Татр, ни Дикой Армении. Дикости у нас самих сколько хочешь. Человеческой жизни нужно нам, элементарной государственности, хоть каких-нибудь свободишек парочку. А дело пахнет совсем не тем — пахнет Константинополем. Я знаю отлично, что не наш Константинополь, что мы на него никаких прав не имеем, кроме того, что нам необходимы проливы и проливы без Константинополя не могут быть. Но ведь необходимость — не право. Но чувствую, что наш будет Константинополь, что будет сделано беззаконие, захват — а я буду доволен. Черт знает почему. Буду ругаться, говорить, что сделано беззаконие —
* Пресбург — немецк. Pressburg, ныне Братислава, столица Словакии, в начале ХХ в. — один из важнейших венгерских городов в составе Австро-Венгерской империи Габсбургов.
** Николай II распространял свои интересы на территорию Турции, считая, что Константинополь должен снова стать оча-
гом христианской культуры. 2 августа 1914 г. Турция заключила с Германией союзный договор, по которому она должна была выступать на стороне Берлина, а 2 ноября Россия объявила войну Турции. Турция в ответ заявила о «джихаде» (священной войне) всем странам Антанты, в том числе и России.
А.С.Серебровский с супругой Р.И.Серебровской (Гальперин). 1914 г.
а в душе «он» будет доволен, что Россия стала прочно на Средиземном море (А биологическая станция будет устроена и на Принцевых островах). Попробую понять это (боюсь, что этот анализ будет самооправданием).
Я, конечно, отлично понимаю, что экономически нам проливы необходимы, чтобы избавиться, с одной стороны, от колоссальных убытков, которые причиняет в южной торговле закрытие проливов, так часто практикующееся Пор-той***. С другой стороны, овладение проливами позволит уменьшить те значительные затраты, которые идут на охрану Черноморского побережья, на содержание крепостей и т.д. Таким образом, как захват Константинополя, так и прорыв к Средиземному морю восточнее Малой Азии в экономическом отношении могут дать России очень много. А теперь я думаю, что подъем экономического благосостояния вызовет развитие в России капиталистического строя со всеми его ужасами. Идеалистам прошлого легче жилось — они могли верить в то, что социальная революция наступит при их жизни. Нам уже нельзя в это верить. Может быть, еще века пройдут для России прежде, чем ее народная мощь будет диктовать свою волю исполнителям народной воли. Увы, мы не доживем до этого. Мы еще многого, многого не увидим. Даже напротив, мы увидим победоносное шествие наших войск на запад, на юг, на юго-запад. Увидим единение трехцветного знамени с царским штандартом — и на долгие годы отодвинется волна народного недовольства, которая, казалось, так близко уже подкатывалась к трону. Да, мы будем свидетелями экономического роста трезвейшей России (если Россия отрезвеет, то будет дальше
*** Порта — правительство Османской империи (канцелярия великого визиря).
Константинополя и Александрийского залива), увидим рост русской промышленности, русской науки, русского шовинизма. <...>
^ Русь святая, в этом мире
Ничего превыше нет. ^ Приюти в своей порфире*
Утомленный жизнью свет.
^ Ну или как-нибудь иначе, без сентименталь-ностей, с большим позывом на ура, но непременно со «святая» и «превыше». Ох, много гадостей мы увидим, прежде чем умрем (надеюсь, что я не «па-^ ду» где-нибудь под Эрзерумом). И, умирая даже, ^ не очень твердо будем знать, что мы приблизи-^ лись к тому, к чему приближались. ^^ И еще — славяне. Никогда я о них как следует не думал, а сейчас говорю. «Славяне!» — ив душе 5 мучительный диссонанс. С одной стороны, вспо-^ минаю, как меньше года тому назад я спорил в вагоне с каким-то галичанином-панславистом ^^^ и жестоко поругался с ним тогда. За каким чертом, думалось тогда, завоевывать, освобождать новых славян, когда старым, исконным славянам живется хуже скверного под собственным нашим российским правительством. Где нам идти выручать других, когда у нас так воспален еврейский вопрос.
Сейчас все как-то иначе. Еврейский вопрос обострился еще в сто раз сильнее. Творится нечто дикое — до того их жмут и жмут. А война называется освободительной. И мы мечтаем об освобождении славян на берегах Адриатики, о создании, может быть, великой славянской империи и т.д. в том же отчаянном роде. Правда, все это далеко не гладко, все болит так, что жить больно — но и я, я говорю и думаю о великой федерации славян, хотя знаю, что ничего хуже этой великой федерации нельзя придумать.
На пятом месяце своей солдатской жизни Се-ребровский попал в военный госпиталь. До этого он проходил обучение во 2-й Московской школе для подготовки офицеров военного времени. Из-за усиленной физической нагрузки и скверного питания организм молодого офицера значительно ослаб, что выливалось в периодические потери сознания и обмороки. Руководство решило направить юношу на медицинскую комиссию для выявления причин его недомогания. Так Сереб-ровский оказался в госпитале для раненых солдат и офицеров.
Госпитальные записи дневника — это уникальные свидетельства бытовой стороны жизни российских солдат Первой мировой. Перед нами предстают громадные больничные палаты, битком набитые народом. Несмотря на то что Сереб-ровский оказался в терапевтической палате, он
* Порфира — верхняя одежда и мантия монархов пурпурного цвета.
был поражен наличием там людей с разными заболеваниям
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.