Из истории общественно-политической мысли ===
Поиск сущности позитивизма: B.C. Соловьев и П.А. Флоренский
Г. М. ДЖАГАРОВА кандидат философских наук, доцент
Термин «позитивизм», как и слова обыденного языка «позитив», «позитивный», представляют собой кальку латинского positivus - положительный. Именно его использовал французский философ, основатель социологии Огюст Конт (1798-1857) и в названии своего главного труда1, и в определении парадигмы нового направления, сложившегося в рамках постклассической западноевропейской философии.2
Разнообразие в рецепции и критике идей Конта как в западной, так и в отечественной философии обусловило неоднозначность трактовки термина «позитивизм». В современном философском лексиконе этот термин используется вопреки своему значению только с негативной коннотацией. Вместе с тем явное тяготение к позитивности присутствует в таких активно используемых сейчас
1 «Курс позитивной философии» в шести томах был опубликован О.Контом в 30 - 40-е гг. XIX в, в это же время происходит приобщение к его идеям наших соотечественников, некоторые из которых посещали домашние лекции основателя позитивизма. На русском языке труд О.Конта вышел в свет только в 1899-1900 г. под названием «Курс положительной философии».
2 Термин «позитивизм» был введен самим О.Контом, в понимании которого позитивист -противник спекулятивной метафизики, сторонник науки и позитивного использования её достижений. В настоящее время этим термином обозначается направление в философии, абсолютизирующее роль специальных наук в качестве источника истинного знания, представляющего собой описание и систематизацию фактов. В развертывании этого направления принято выделять три этапа: «первый позитивизм», «второй позитивизм», или эмпириокритицизм, и неопозитивизм.
понятиях, как позитивная социальная политика, позитивный человек и т.д.
Уяснение сущности позитивизма актуально и для исследований в области истории отечественной философии, когда встает вопрос об атрибуции идей того или иного мыслителя, его возможной идентификации в качестве позитивиста, полупозитивиста или антипозитивиста3.
Значительный вклад в изучение природы позитивизма внес Владимир Сергеевич Соловьев (1853-1900). Подготовка и защита им в 1874 г. магистерской диссертации «Кризис западной философии. Против позитивистов» приходится на то время, когда «культ научного знания и поспешное подчинение ему всей мысли получает особую силу» (1, с. 6) не только в «практичной Франции» (П.Л. Лавров), но и в России.
В диссертации B.C. Соловьев:
• воссоздает общетеоретический контекст появления позитивизма в постклассический период развертывания западной философской мысли;
• раскрывает логику формирования позитивизма, претендующего на роль положительной философии в ситуации господства отвлеченной метафизики;
• выявляет те важные для философии выводы, к которым она пришла «в момент позитивизма» (2, с. 63).
Эти выводы относились прежде всего к сфере гносеологии, где позитивизмом была особо акцентирована проблема источника познания и главная ставка р её решении была сделана на внешний опыт. Центрирование внешнего опыта B.C. Соловьев называет принципом позитивизма (2, с. 64) и связывает с ним следующую гносеологическую «максиму»: познаваемое всегда выступает для субъекта как внешний объект, поскольку то, что познается, предстает ему на уровне явления, а не сущности.
3 См., например, гл. 9 «Новейший позитивизм в России и поиски «научной философии». Лесевич, Грот и др. ...» в «Истории русской философии» В.В. Зеньковского.
Признав справедливость различения явления и сущности познаваемого, Соловьев, во-первых, упрекает позитивистов в гипертрофии различия двух форм данности сущего вплоть до их противопоставления, во-вторых, обнаруживает совпадение позиции Канта (1724-1804) и Конта. С одной стороны, утверждая, что человек познает только явления, оба мыслителя прибегают к тавтологии: ведь быть явлением и быть познаваемым означает одно и то же, поскольку и в том и в другом случае имеет место «бытие - для - другого» в противоположность «бытию самому в себе» (2, с. 65). С другой стороны, ограничивая человеческое познание только сферой явления, «они предполагают, что в явлении нисколько не выражается являющееся, и отделяют, таким образом, являющееся, т.е. истинную природу вещей, от явления, как зерно от скорлупы» (2, с. 66).
Ту же логику «схождения» крайностей русский мыслитель обнаруживает в процессе развертывания двух противоположных направлений, рационализма и эмпиризма, взятых в контексте истории западной философии. Они сходятся в том, что «оба одинаково отрицают собственное бытие как познаваемого, так и познающего, перенося всю истину на сам акт познания, так что ... остается одна только форма познания» (2, с. 155-156). В итоге обе крайних позиции, замыкая себя в рамки феноменальной действительности, оказываются отвлечениями, совпадающими в своей односторонности и бесплодности.
Спустя два месяца после защиты диссертации в лекции «Метафизика и положительная наука» Соловьев вновь обращается к анализу позитивизма. Если во введении к магистерской диссертации автор, противопоставляя свою позицию позитивизму, тем не менее, отмечает его позитивность в разоблачении старой метафизики, то в лекции он называет позитивизм чисто отрицательным воззрением, «которое
только в ироническом смысле можно называть положительной философией» (3, с. 43).
В оценке несостоятельности позитивизма у Соловьева появляется новый акцент. По-прежнему обвиняя позитивистов в одностороннем понимании прирожденной метафизической потребности человека, русский мыслитель подчеркивает, что отрицание всякой метафизики под флагом утверждения положительной науки приводит к противоречию с самой наукой, её теоретическими задачами. На примере физики Соловьев доказывает, что «наука не только не считает мир данных наблюдаемых явлений за единственную действительность, но что она решительно отвергает этот мир как призрачную видимость, как пустую личину сущего» (3, с. 44). И если позитивисты ограничивают познание пределами феноменального бытия, то наука «выходит за пределы всякой данной действительности и за этим миром видимости создает свой невидимый мир» (3, с. 45).
Опираясь на размышления своего университетского наставника П.Д. Юркевича (1827-1874) относительно духовных оснований науки Соловьев подчеркивает необходимость:
• выявления положительного метафизического основания для познания мира физического и мира человеческого;
• уяснения идеала исторической науки, не сводимой без остатка к фактической истории, которая «есть отрывок без начала и конца, неопределенный сегмент неизвестной дуги, нечто само по себе лишенное смысла» (3, с. 50);
• преодоления состояния эгоистического существования наук как естественных, так и гуманитарных, когда они «могут существовать в своих частных сферах, не предполагая и не требуя никакого разрешения основных вопросов познания» (3, с. 50).
И хотя в одном из откликов на критику в свой адрес максималистски настроенный молодой философ отказывается
придать положительное значение «так называемому позитивизму» (4, с. 67), тем не менее именно в контексте критики позитивизма сформировалась его стратегическая установка на разработку философии положительного всеединства, свободной от отвлеченности и открытой союзу с наукой.
Реализация этой установки начнется в работе «Философские начала цельного знания» (1877) и продолжится в докторской диссертации «Критика отвлеченных начал» (1880). В первой главе диссертации, обосновывающей необходимость верховных принципов и критериев из жизни, познании и творчестве человека, автор формулирует задачу своего обширного по замыслу и количеству страниц фундаментального исследования: дать удовлетворительное определение верховных начал, которые в качестве общих принципов определяют достоинство и значение наших мыслей, дел и произведений (2, с. 403).
В ситуации многовекового противоборства разных трактовок этих верховных начал решение поставленной задачи потребовало от Соловьева тщательного анализа их исторически сложившихся интерпретаций. В поле его внимания оказывается и такое воззрение, которое ограничивает истинное бытие одной внешней реальностью. Соловьев называет это воззрение реализмом, выделяя в нем при решении вопроса об истинности познания позицию догматического и критического реализма. Если догматический реализм стоит на том, что «наше восприятие вещей прямо соответствует их собственному субстанциональному бытию, что мы познаем природу вещей самих по себе», то для реализма критического восприятия вещей «могут выражать лишь бытие вещей для нас, их действие на нас и в нас» (2, с. 723,724).
Позитивизм, согласно Соловьеву, выступает как завершение критического реализма, который можно именовать
феноменологическим реализмом, поскольку им осуществляется отрицание субстанциальной реальности и утверждение реальности феноменальной, т.е. реальности только явления. В результате подробного анализа критического реализма позитивизм предстаёт у Соловьева, во-первых, как высшая степень проявления его отвлеченности, во-вторых, как принципиальный противник трансцендентальной философии и сторонник эмпирической науки, для которого «истина есть всеобщая система явлений, познаваемая наукой как таковой, или системой всех наук» (2, с. 733).
B.C. Соловьев доказывает несостоятельность отстаиваемого позитивизмом ограничения истинного знания пределами системы явлений. Разоблачая отвлеченно эмпирический принцип в понимании науки и мнимую претензию позитивизма на позитивность, он дает развернутое обоснование такой системы знания, которая включает в себя философию, теологию и науку в логике положительного всеединства.4
В творчестве П.А. Флоренского (1882-1937) критика позитивизма B.C. Соловьевым получает свое дальнейшее развитие. И хотя о. Павел не написал отдельной, специально «против позитивистов» направленной работы, антипозитивистский дух пронизывает весь творческий поиск мыслителя, воплощаясь и в текстах первых статей 1904 г., и в трудах 20-х гг.
К анализу позитивизма о. Павел
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.