Р.М. Асейнов
ПОЛИТИЧЕСКАЯ МИФОЛОГИЯ И ПРОБЛЕМА САМООПРЕДЕЛЕНИЯ БУРГУНДИИ В XV веке
Вопрос о назначении истории всегда был и остается одним из важнейших в анализе исторического познания. В эпоху Средневековья история долгое время не рассматривалась как самостоятельная область знания, являясь «общим достоянием»1 теологии, права, искусства, т.е. выполняла по отношению к ним вспомогательную роль. В истории видели источник примеров, достойных подражания (согласно функции истории-наставницы), но часто исторические сведения использовались и в политических целях. Это неудивительно, особенно для традиционного общества, каковым являлось средневековое. Нацеленное на обычай и, следовательно, на традицию, оно черпало в прошлом примеры и доказательства, оправдывающие окружающую его действительность. История могла дать весомый аргумент в пользу того или иного существующего явления, в том числе предоставить основания для различных политических проектов и авантюр, помочь любой правящей династии доказать свою легитимность, т.е. выступала одной из форм идеологии, средства пропаганды. Не случайно именно к истории обратились бургундские герцоги, когда перед ними встала проблема обоснования претензий на независимость созданного ими государства.
Филипп Добрый, видимо, первым осознал необходимость найти в прошлом прецеденты существования Бургундии, правитель которой не был бы связан вассальными обязательствами с французской короной. Такая задача была выполнена придворным переводчиком герцога Жаном Вокленом, преподнесшим герцогу прозаическое сочинение о Жираре Руссильонском, основанное на раннесредневековом эпосе, главный герой которого в борьбе с французским королем Карлом Лысым добивался права не приносить ему оммаж за свои земли. Примерами из истории подкреплялись и претензии герцогов на корону: попытки воссоздания королевства Лотаря или древней Бургундии.
Стремление придать своим владениям статус королевства являлось одним из основных направлений политики двух последних
1 Гене Б. История и историческая культура средневекового Запада. М., 2002. С. 31.
герцогов из династии Валуа - Филиппа Доброго и Карла Смелого. Особенно близок к этому оказался последний. В результате переговоров с императором Фридрихом III Габсбургом Карлу Смелому удалось добиться его согласия на воссоздание Бургундского королевства. Однако это была лишь малая часть задуманного герцогом плана. Главной целью являлось получение короны Римского короля в обмен на брак единственной дочери герцога Марии с Максимилианом, сыном императора, что в дальнейшем, вероятно, могло принести герцогу и императорский титул2. Но Фридрих III был согласен лишь на возведение владений герцога, находящихся на территории империи, в статус королевства на условиях принесения оммажа императору3. Видимо, эта несогласованность, а в большей степени нежелание курфюрстов получить в лице герцога могущественного конкурента на имперском пространстве, привели в конечном итоге к неприятной для Карла Смелого ситуации: в тот момент, когда все было приготовлено к коронации в Трире (ноябрь 1473 г.), император Фридрих III Габсбург внезапно покинул город4. Мечта Бургундских герцогов о короне так и осталась не реализованной. Но даже несмотря на конечную неудачу этих планов, Бургундский принципат, просуществовавший немногим более века, играл одну из ведущих ролей на европейской арене, заставляя всех государей считаться с «великими герцогами Запада».
Получив герцогство Бургундию в апанаж в 1363 г., Филипп Храбрый и его наследники расширяли свои владения разнообразными способами: войны, матримониальная политика, наследование выморочных земель5. Но быстрый территориальный рост Бургундского принципата в конечном итоге определил его слабость. Ибо, являясь объединением различных по уровню экономического и политического развития и по составу населения территорий, это государство отличалось не только отсутствием внутреннего единства, но и неэффективностью органов власти.
2 Vaughan R. Charles the Bold. The Last Valois Duke of Burgundy. L., 1973. P. 136; Jongkees A.G. Charles le Téméraire et la souveraineté: quelques considération // Bijdragen en mededelingen betreffende de geschiendenis der Nederlanden. 1980. T. 95. P. 321.
3 Jongkees A.G. Charles le Téméraire et la souveraineté: quelques considération. P. 327.
4 См. подробнее об этом: Cauchies J.-M. Louis XI et Charles le Hardi. De Péronne à Nancy (1468-1477): le conflit. Bruxelles, 1996. P. 59-82.
5 О присоединении и политике герцогов в Нидерландах см.: Шатохина-Мор-двинцева ГЛ. Нидерланды с древнейших времен до конца XVI века. М., 2004. С. 88-111.
Например, долгое время не удавалось создать единые парламент и палату счетов для территорий de раг^е^а, т.е. Нидерландов. Что же касается населения, то достаточно сказать об отсутствии языкового единства среди подданных герцогов, которым часто приходилось обращаться к сословиям на заседаниях Штатов с помощью переводчика.
Преодолеть все эти трудности герцоги Бургундские не смогли, несмотря на энергичные попытки Карла Смелого, предпринявшего ряд мер по централизации принципата: реформы не принесли желаемого результата и не справились с проявлениями местного сепаратизма. Потерпела неудачу и официальная пропаганда, особенно в Бургундии, население которой продолжало считать себя частью французского королевства. Тем не менее попытка доказать обратное была предпринята, и важную роль сыграли именно исторические сведения, что будет показано ниже.
Герцоги Бургундские были не единственными правителями, осознававшими значимость истории для обоснования своих политических амбиций, а также ее роль в создании единой нации. Учитывая острое соперничество Бургундского принципата с французскими королями, уместнее привести некоторые примеры политических мифов, служивших тем же целям. Они достаточно хорошо известны. Это и теория о троянском происхождении французов, утверждавшая древность народа; легенды, связанные с принятием христианства Хлодвигом, следующий из этого вывод об особом статусе французских королей, проявившимся в титуле «наихристианнейший» и т.д. Политические мыслители, опираясь на эти сведения, предоставленные историками, утверждали идею об особой избранности французов и французского королевства, предопределенную еще с момента их появления6. Самих же французских королей сравнивали с ветхозаветными царями. Все это оправдывает мнение исследователей о том, что в Средние века история и историки находились на службе у государства7.
Возвращаясь к бургундским герцогам, можно констатировать, что и Филипп Добрый, и Карл Смелый умело оперировали историческими фактами (в том числе и легендарными), подкрепляя ими свои политические проекты. «Мемуары» историка и политического деятеля Оливье де Ла Марша дают возможность оценить методы использования подобных примеров из истории.
6 Beaune C. Naissance de la nation France. P., 1985. P. 210-211.
7 Krynen J. Idéal du prince et pouvoir royal en France à la fin du Moyen Age (1380-1440). P., 1981. P. 228, 246.
Оливье де Ла Марш был всецело предан Бургундскому дому. Попав ко двору герцога Филиппа Доброго в эпоху наивысшего расцвета Бургундского принципата, он остался верен «бургундскому делу» даже после краха политики Карла Смелого. Де Ла Марш представляет нам еще и любопытнейший пример карьеры придворного, ибо прошел весь путь по иерархической лестнице от пажеской службы вплоть до должности первого мэтра Отеля. Но его деятельность не ограничивалась только службой при дворе - он выполнял различные поручения своего государя, будь то дипломатические миссии или опасные секретные мероприятия (например, похищение герцогини Савойской по приказу герцога). Не оставляет он и свои обязанности по организации всевозможных праздников при герцогском дворе: это и знаменитый Банкет Фазана в Лилле в 1453 г., и грандиозные свадебные торжества 1468 г. в Брюгге, и т.д. После гибели Карла Смелого при Нанси 5 января 1477 г. де Ла Марш, продолжая службу Бургундскому дому, становится воспитателем Филиппа Красивого, сына Марии Бургундской и Максимилиана Габсбурга. Таким образом, сведения этого высокопоставленного бургундского придворного представляют особую ценность, ибо они позволяют не только увидеть точку зрения самого автора по тому или иному вопросу, но также пролить свет на те идеи и сюжеты, которыми «великие герцоги Запада» оперировали в своей политической пропаганде.
Оливье де Ла Марш начал работать над своими «Мемуарами»8, видимо, с 1471 г., а закончил уже находясь на службе у Максимилиана Габсбурга. «Мемуары» состоят из трех частей: введения и двух книг, в которых описываются события с 1435 по 1467 г. и с 1467 по 1488 г. соответственно. Интересующие нас сведения по ранней истории Бургундского государства содержатся во введении, которое является самой поздней частью сочинения по времени создания и появилось приблизительно около 1490 г.9 Основной задачей автора, по его словам, было показать древнее происхождение Филиппа Красивого, которому он посвящает свой труд, т.е., по сути, он выстраивает его генеалогию, давая попутно характеристики предкам этого герцога.
Необходимо также отметить, что «Мемуары» Оливье де Ла Марша не так часто попадали в поле зрения отечественных медиевистов. Более активное использование этого источника нача-
8 La Marche O.de. Mémoires / Ed. H. Beaune et J. d'Arbaumont. P., 1883-1888. Vol. I-IV. (Далее: Mémoires.)
9 Molinier A. Les sources de l'histoire de France. P., 1904. Vol. 4. P. 202.
лась, пожалуй, совсем недавно. В этой связи нужно упомянуть монографию Ю.П. Малинина, где сочинение де Ла Марша выступает как один из ценнейших источников по общественно-политической мысли позднего Средневековья10, и работы Н.А. Хачатурян, в которых рассматривается вопрос о функциях герцогского двора в политической системе Бургундского государства, а также его репрезентативная роль в политике укрепления позиций герцогской власти как внутри страны, так и на международной арене11.
Выше говорилось, что основная цель использования исторических сведений в политической пропаганде - показать геро
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.