ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2011 • № 1
ПОЛИТИЧЕСКАЯ МИФОЛОГИЯ В РОССИИ И В МИРЕ
С.В. РЯЗАНОВА
Политическая мифология как актуальная проблема гуманитарных дисциплин
В статье рассматриваются разновидности политических мифологических систем в зависимости от задач, стоящих перед социумом.
Ключевые слова: политический миф, мифологема, социум, общественное сознание.
The article analyzes versions of political mythological systems depending of the problems facing society.
Keywords: a political myth, political systems, public consciousness.
Специфика политической мифологии как одной из разновидностей социального мифа длительное время остается предметом исследований представителей различных дисциплин. В некоторых случаях определение политического по отношению к мифу выступает не как концептуально содержательное, а лишь указывающее на использование данного феномена в политическом пространстве [Белов]. Иногда сам термин "политическая мифология" используется прагматически-ситуативно [Дорошенко].
Существует целый блок работ, в которых приводятся или анализируются отдельные феномены как факты политической мифологии. Так, П. Бурдье настаивает на том, что все политические платформы, по сути, представляют собой миф, поскольку "политические позиции реальны настолько, насколько присутствуют во времени и определяют пространство существования социальных групп" [Бурдье, 2003, с. 15]. Т. Нейрн пишет о гражданском обществе как мифе, противостоящем другим идеологическим образованиям и подвергшемся изменениям в трактовках разных идеологов [Нейрн, 2007]. Рассмотрению лишь одного этапа существования политических мифов посвящены и работы Э. Кассирера, традиционно считающегося одним из родоначальников теории политического мифа [Кассирер]. Сделанные им выводы в полной мере могут быть распространены на весь спектр политических мифологий, поскольку Кассирер анализирует миф как актуальный феномен культурного пространства, указывая, впрочем, на разницу в долях мифологического типа мировоззрения в разные периоды истории человечества. Исследователь выделяет как особую разновидность сконструированные, вторичные, мифы, опосредованные новыми технологиями мифотворчества. Одной из характерных черт современного политического мифа Кассирер считает
Рязанова Светлана Владимировна - кандидат философских наук, доцент, старший научный сотрудник Института философии и права УрО РАН (Екатеринбург).
сочетание магического и рационального начал, умело используемое в речевой практике политиков, а также создание мифологем в соответствии с требованиями времени.
В узком временном промежутке рассматривает политическую мифологию (а если совершенно точно - политические мифологемы) и С. Кордонский. Объектом его внимания становится специфика мифотворчества в границах социалистической культуры - только в отечественном варианте, - что накладывает отпечаток на предлагаемое исследователем определение мифологемы: "Мифологема представляет собой устойчивое состояние общественного сознания, общественной психологии (и даже индивидуальной психофизиологии), в котором зафиксированы каноны описания существующего порядка вещей и сами описания того, что существует и имеет право на существование. В мифологеме заданы основные отношения между тем, что признается в мифологизированном обществе существующим, т. е. законы данного общества, в том числе и законы природы, которая в мифологемах производна от общества и его институтов". Несмотря на то, что, по мнению Кордонского, традиционные и современные мифологемы "не отличаются по внутренней логике" [Кордонский, 2009], характеристики мифов, предлагаемые самим автором, не могут быть отнесены к феноменам архаических культур.
Автор указывает, что природа в мифах выступает вторичной по отношению к обществу, что противоречит содержанию классических мифологических текстов. В его концепции предполагается наличие объективной реальности, которая может быть описана в соответствии с истиной, а не мифологически [Кордонский, 2009]. По моему мнению, различать обыденную и мифологическую картины мира дано только независимому наблюдателю.
В границах такого подхода исследователь указывает на существование в социалистической культуре коммунистической, фундаменталистской и прогрессистской мифологем и описывает их содержание. Все мифологемы рассматриваются как альтернативные по отношению к существовавшей идеологической системе, что, очевидно, также отнесено автором к специфике политического мифа в социализме. Фактически Кордонский игнорирует те процессы мифогенеза, которые протекали в рамках официальной идеологии и политической деятельности. При этом отмечается, что процесс мифотворчества осуществлялся исключительно на основе социалистического мировоззрения, несмотря на присутствие в мифах элементов критики социализма. Частным случаем мифологемы предстает совпадение (одноименность) мировоззрения и типа ментальности [Кордонский, 2009]. Примечательно, что для характеристики мифологем используются понятия ущербности и несвоевременности, имплицитно указывающие на возможность инструменталистского подхода к мифу. К тому же, на мой взгляд, по своей сути миф не может быть не соответствующим реальности, поскольку в силу своей пластичности тесно связан со здесь-бытием, с событиями текущего времени, даже при ссылках на факты прошлого и будущего. Любопытными представляются выделение периода вербализации мифологем, а также идеи взаимопроникновения и распада мифологических образов в результате изменения политической ситуации и формирования в результате "квазиполитического пространства", влияющего в перспективе на стратегию развития сферы политического в стране [Кордонский, 2009].
Существуют и другие варианты, в границах которых рассмотрение политической мифологии ограничивается определенным объектом или сферой применения. Для Т. Тхапсагоева "наибольшей действенностью в политической сфере отличаются исторические мифы" [Тхапсагоев], хотя и не обладающие спецификой по отношению к политическим мифам, работающим в других сферах. При этом анализируются только феномены, связанные с функционированием отечественной культуры последнего столетия. Исследователь утверждает, что наиболее ярко политические мифы заявляют о себе в новых версиях этнических историй. В качестве демиургического выдвигается миф о "конфликте историй" [Тхапсагоев].
Всего выделяются четыре разновидности мифологических систем: мобилизационные, стабилизационные, репрессивные и постъельцинские - в зависимости от задач,
стоящих перед социумом. Предложенная схема кажется несколько односторонней, несмотря на указания автора, что «рассмотренный нами круг мифов далеко не исчерпывает всей новейшей исторической и политической этномифологии; соответственно, и представленная типология мифов носит относительный и неполный характер... не затронута мифология "культурного возрождения" и "языкового развития", и чрезвычайно обширная мифология весьма активной, пафосной самопропаганды этнического этатизма» [Тхапсагоев]. Даже если использовать понятийный аппарат, предложенный автором, становится очевидным, что развитие мифа осуществляется нелинейно, допустимо наличие параллельных рядов и взаимовлияния мифологических систем.
Некоторые исследователи, используя категорию "политический миф", не уделяют должного внимания его специфике, сводя ее к объекту мифологического описания [Шульга]. В таких исследованиях не очерчена граница между политической и другими разновидностями мифологий. Так, Т. Стексова указывает, что разворачивание и увеличение масштабов мифотворчества характерны для всех сфер человеческой деятельности, но в социальной и политической сферах эти процессы идут более интенсивно. Автор выделяет стихийно возникшие и искусственно созданные мифы, полагая последние средством управления массовым сознанием. В качестве специфической черты политических мифов указывается их соответствие не действительности, а "ожиданиям толпы" [Стексова, 2004, с. 246]. Сама формулировка данного свойства, на мой взгляд, некорректна, поскольку генерирование мифа осуществляется вне обязательного совпадения с тем, что с научной точки зрения является реальностью. Ошибочным представляется и мнение автора о том, что дискурс индивидуального сознания и партийные программы a priori свободны от мифологем.
В ряде случаев объектом исследования становятся частные случаи политической мифологии, особенности которых вводятся на уровне аксиомы. Примером такого подхода может служить статья Н. Горбатовой и Л. Станкевич. Авторы рассматривают опыт мифотворчества в отечественной истории, тесно связывая его с православной традицией и выделяя такие черты, «как персонификация и сакрализация власти, резкое деление общества на "верх" и "низ", распространение мифов как основного средства манипулирования массовым сознанием для поддержания природного и социального порядка и контроля» [Горбатова, Станкевич]. Очевидно, здесь имеет место смешение представлений о мифологическом и религиозном в культуре России, а также отождествление спонтанно возникшей и целенаправленно сконструированной мифологий.
Нельзя не упомянуть и тех исследователей, которые настаивают на искусственной природе политического мифа и его инструментальной предназначенности. Так, по мнению С. Бурмистрова, "социально-политическая мифология представляет собой. средство конструирования доминирующими социальными агентами некоторой национальной целостности, которая является всего лишь объектом их власти. Таким способом власть контролирует не только внешние формы поведения подвластных, но и сами их желания, которые в данном контексте выступают такими же социальными конструктами, как и нации или церкви" [Бурмистров, 2005]. Отмечу, что и в такой трактовке политическое понимается как сращенное с социальным, а по своей цели - как принципиально лишнее без последнего, поскольку основной задачей в функционировании политических мифов становится стабилизация социума [Бурмистров, 2005]. Схожую позицию мы наблюдаем и в упоминаемой выше работе Горбатовой и Станкевич [Горбатова, Станкевич]. Сложно согласиться с позиц
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.