Славяноведение, № 5
© 2011 г. А.С. СТЫКАЛИН
ПОЛЬСКИЙ КРИЗИС 1980-1981 ГОДОВ И ПОЗИЦИЯ РУКОВОДСТВА ВЕНГРИИ. ОПЫТ СОБЫТИЙ 1956 ГОДА В 25-ЛЕТНЕЙ РЕТРОСПЕКТИВЕ
Острый внутриполитический кризис в Польше в 1980-1981 гг. вызвал обеспокоенность руководителей других социалистических государств, в том числе венгерского лидера Я. Кадара, опасавшегося развития событий в Польше по венгерскому «сценарию» 1956 г., т.е. полной утраты партийного контроля над происходящим в стране. Кадар считал предпочтительным разрешение польского кризиса политическими средствами, но всецело поддержал введение генералом В. Ярузельским военного положения в стране 13 декабря 1981 г., полагая, что эта мера предотвратила советское военное вмешательство, способное нанести серьезный моральный урон мировому коммунистическому движению.
The acute crisis of 1980-1981 in Poland caused anxiety among the leaders of other Eastern-European countries including Janos Kadar in Hungary, who was calling to his mind the events of the autumn 1956 in his own country. During the course of the Polish crisis, Kadar advocated political means of its solution. Nevertheless, he entirely supported the emergency measures implemented by General W. Jaruzelski on December 13, 1981. The Hungarian leader was sure that only radical steps could prevent possible Soviet military action, extremely harmful for the international Communist movement.
Ключевые слова: Венгрия, Польша, социалистический лагерь, кризис, «Солидарность», военное положение.
Подъем забастовочного движения в Польше в августе 1980 г. совпал по времени со вступлением венгерской экономики в длительную полосу стагнации. Режим Яноша Кадара, на протяжении 1970-х годов привлекавший немалое внимание западного леволиберального экспертного сообщества как наиболее удачная попытка надолго примирить общество одной из стран советской сферы влияния в Восточной Европе с коммунистической властью (см. [1]), преодолел апогей своего развития, начал явно клониться к упадку. Негласный общественный договор, гарантировавший неуклонное повышение уровня жизни населения в обмен на отказ граждан ВНР от любого рода политической активности, выполнять с каждым годом становилось все труднее; кадаровская модель «прагматического социализма» давала трещину. Летом 1979 г. венгерское общество, уже успевшее привыкнуть к определенному уровню потребительских стандартов и поступательному, хотя и медленному росту благосостояния, было шокировано повышением цен на основные продукты питания на 20%. Поставив перед собой в качестве приоритетной задачу сохранения достигнутого уровня жизни, правительство взяло но-
Стыкалин Александр Сергеевич - канд. ист. наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН.
вые кредиты на Западе, что только усилило зависимость венгерской экономики от конъюнктуры цен на нефть (революция 1979 г. в Иране нарушила выполнение обязательств этой нефтедобывающей страны по поставкам нефти на мировой рынок, что вынудило страны ОПЭК поднять цены на 10%). Все большая часть бюджета шла на погашение внешних займов. Заботясь о сохранении общественного спокойствия, власть по-прежнему сторонилась вмешательства в частную жизнь граждан, реагируя лишь на откровенно враждебные проявления. Одновременно она разработала новые меры, направленные на повышение социальной мобильности. Как бы там ни было, замаячившая на горизонте утрата населением привычного, гарантированного достатка и возможности дополнительного заработка делала почву под заключенным общественным договором все более зыбкой, подрывая венгерскую модель либерально-прагматического социализма в самих ее основах. Возникла реальная перспектива новой политизации успешно деполитизирован-ного в течение 1960-1970-х годов венгерского общества, причем политизации на явно оппозиционной властям основе.
Драматические события осени 1956 г. явно не соответствовали провозглашенному Кадаром идеалу национального единства, а потому в 1960-1970-е годы власти предпочитали о них лишний раз не напоминать (см. [2]). Но многолетняя установка венгерской пропаганды на достижение «коллективной амнезии» должна была рано или поздно показать свою неэффективность. Ведь нелегитимность прихода Я. Кадара к власти в ноябре 1956 г. хорошо осознавалась сотнями тысяч венгров, склонных терпеть существующую власть лишь в той мере, в какой она предоставляла привычный им материальный достаток и довольно широкую (немыслимую в большинстве социалистических стран) свободу в частной жизни, в неполитических проявлениях деятельности, особенно в накопительстве материальных благ. Хотя многоопытный политик Я. Кадар довольно прочно еще удерживал управление страной в руках, все более отчетливо проявлялись симптомы будущего кризиса власти, угрожавшего внутренней безопасности режима. Понимая это, руководство Венгерской социалистической рабочей партии (ВСРП) крайне нервно реагировало на любые идеологические манифесты и концепции альтернативной направленности, даже не заявляющие о разрыве с социализмом. В конце 1970-х годов серьезным гонениям подверглись интеллектуалы Иван Се-лени и Дьердь Конрад (будущий президент Международного ПЕН-клуба), в опубликованной в США нашумевшей книге «Интеллигенция на пути к классовому господству» изложившие программу постепенной передачи власти коммунистической партократией интеллигенции и технократии, в принципе принимающей социалистические ценности [3]. Аналогичной была реакция на социально-политические прогнозы, содержавшиеся в работе молодых философов школы Д. Лу-кача Яноша Киша и Дьердя Бенце, вышедшей под псевдонимом также в США [4]. Никакой жизнеспособной реформаторской альтернативы подобным проектам идеологи ВСРП во главе с Дьердем Ацелом предложить не могли, и это уже само по себе свидетельствовало о вступлении режима Кадара в полосу серьезного кризиса. Ни о какой корректировке его концептуальных основ в целях повышения эффективности функционирования речи не шло, дело сводилось к ситуативным мерам по сохранению уровня жизни, главным образом за счет западных кредитов. В момент, когда руководство ВСРП было всерьез озабочено поиском новых источников поддержания экономической и социальной стабильности в стране, из Гданьска пришли вести о волне забастовок и создании независимого профсоюза «Солидарность».
Во внутриполитическом плане польские события поставили лидера ВСРП и его команду в двойственное положение. С одной стороны, появился соблазн разыграть польскую карту, демонстрируя успехи социалистического строительства в Венгрии, доказывая (не только самим себе, но также соседям по блоку и запад-
ному общественному мнению) эффективность всей проводимой после 1956 г. политики, в том числе экономической и культурной. Ведь любое сопоставление двух стран с точки зрения внутренней стабильности было явно в пользу Венгрии - даже при сохранении тенденции к некоторому снижению в этой стране уровня жизни. Пресса, контролируемая партией, не упустила своего шанса. Сам Кадар, выступая перед партактивом, прямо заявил, что венгерские коммунисты сумели счастливо избежать многих ошибок, совершавшихся польскими товарищами на протяжении многих лет и приведших в конце концов Польшу к серьезному кризису. Венгерский лидер также публично заверил граждан своей страны в сентябре 1980 г., что оправдавшая себя политика не изменится (см. [5]). Впрочем, звучавшие на фоне гданьских забастовок фанфары не всегда адекватно отражали реальное настроение Кадара и его окружения. Страх, что венгры (прежде всего венгерские рабочие) последуют польскому примеру, был сильнее гордости за стабильность в стране. В руководстве ВСРП знали о длительной традиции польско-венгерской революционной солидарности, хорошо помнили о притягательности польского примера для многих венгров осенью 1956 г.1
В ходе бесед с руководителями «братских партий» Кадар неизменно подчеркивал, что польские события не представляют угрозу для положения в Венгрии: проблемы, стоящие перед ВСРП, будут своевременно разрешены независимо от ситуации в Польше. Тем не менее, судя по документам, содержащим анализ деятельности растущей оппозиции (см. [6]), в аппарате правящей партии отдавали отчет в том, что в стране имеются силы (главным образом среди интеллигенции), которые не против перенесения в Венгрию польского сценария и, более того, уже предпринимают конкретные действия, желая направить вектор развития страны в аналогичном направлении. А это значит, избрать забастовки главным инструментом давления на власть с тем, чтобы вынудить Кадара на неприемлемые для него уступки и таким образом обеспечить постепенный переход к политическому плюрализму и многопартийности. Польша переживала системный сбой, который мог негативно сказаться на функционировании и других компонентов системы социализма, включая Венгрию. Как образно заметил Кадар 12 ноября 1980 г. в беседе с чехословацким лидером Г. Гусаком, своим положением в социалистическом содружестве Польша все более напоминает ему «пьяного солдата в строю», который не упадет только благодаря поддержке шагающих с ним рядом [7. Р. 66]. Как бы то ни было, ситуация требовала от руководства ВСРП принятия определенных мер предосторожности в целях недопущения в Венгрию «польской крамолы». Под влиянием польских событий соответствующие партийные и государственные органы стали уделять больше внимания изучению и нейтрализации собственной оппозиции, которая несколько активизировалась в Венгрии с весны 1977 г., получив импульсы извне (забастовки 1976 г. и создание Комитета защиты рабочих в Польше, Хартия-77 в Чехословакии). С началом августовских событий 1980 г. в Польше венгерское оппозиционное движение поднялось на более высокую ступень, возникли новые неформальные структуры со своими программами. Одним из первых крупномасштабных проектов венгерского самиздата стала предпринятая в 1980 г. подготовка сборника памяти выдающегося венгерского леволиберального мыслителя Иштвана Бибо (1911-1979), в 1956 г. министра в правительстве Имре Надя, несколько лет потом проведшего в заключении. К работе над этим проектом были привлечены весьма авторитетные п
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.