ВЕСТНИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК, 2014, том 84, № 5, с. 462-464
ПИСЬМА В РЕДАКЦИЮ
БО1: 10.7868/8086958731405003Х
ПОМЕРИТЬСЯ "ХИРШАМИ", ИЛИ О НОВОМ ЦИВИЛИЗАЦИОННОМ ВЫЗОВЕ
В сентябре 2013 г., когда все институты РАН стали погружаться в пучину кампании по измерению ценности каждого научного сотрудника и каждого учреждения, в моей жизни появилась книга "Игра в цыфирь, или Как теперь оценивают труд учёного", написанная математиками. Я — психолог и читать математиков не привыкла, но эта книга оказалась для меня очень интересной.
В названном сборнике статей декларируется важнейшая задача "исследовать различные стороны импакт-факторов и аналогичных статистик, основанных на цитированиях" [1], объявляется, что с этой целью создаётся специальный комитет, учредителями которого выступают такие авторитетные организации, как Международный математический союз (IMU), Международный совет по промышленной и прикладной математике (ICIAM) и Институт математической статистики (IMS). Здесь же встречаешь замечательную фразу: "Существует убеждение, что статистики цитирований по сути своей более точны, поскольку они оперируют числами, а не сложными суждениями и, следовательно, позволяют обходить субъективность экспертной оценки. Но это убеждение является необоснованным" [1]. Вот так спокойно и уверенно принцип, лежащий в основе всей деятельности Министерства образования и науки (МОН) РФ, определяется как "необоснованное убеждение".
Речь в книге идёт о тех самых индексах, с помощью которых МОН теперь предполагает измерять значимость для развития страны каждого научного сотрудника и целых научных коллективов. Дискуссия, развернувшаяся в социальных сетях, СМИ, академических изданиях (см., например, [2]), продемонстрировала, что в обществе существует неоднозначное отношение к подобным способам оценки вклада учёного в науку. Мне показалось, что и психологу есть смысл высказаться на эту тему и предложить рассмотреть стремление "поиграть в цыфирь" как явление социально-психологическое.
Итак, несколько лет назад Хосе Хирш, скромный физик из Сан-Диего, в одночасье приобрёл известность в научной среде и за её пределами после того, как, занявшись изысканиями в чужой (по академическим меркам) предметной области —
библиометрии, разработал новый показатель, названный его именем, — индекс Хирша.
Напомню, что "библиометрия — это направление в исследованиях науки, связанное с количественным анализом документальных потоков. Библиометрический подход к исследованию науки предполагает квантификацию документальных потоков информации, так как опора в этих исследованиях делается на количественные показатели, отражающие состояние науки в целом или отдельных её областей" [3]. Изучением научных публикаций занимаются специалисты по истории и философии науки. Раньше они это делали без методов статистики. Т Кун, К. Поппер, Б. Рассел и другие писали о развитии науки, не беспокоясь о подсчётах количества цитирований. Но около полувека назад различные области науки захватила новая идея — пользоваться методами матастати-стики. Сама идея мне нравится, например, без критерия Манна—Уитни я бы чувствовала себя куда менее уверенно, когда пишу, допустим, о наличии статистически достоверных различий между особенностями переработки опыта у агрессивных и неагрессивных людей. Специалисты, пытающиеся понять, как функционирует институт науки в современных обществах, тоже захотели опереться на какие-нибудь удобные и компактные способы оценки важных для их дисциплины показателей научной активности, востребованности, моды и пр.
К несчастью, на эти работы обратило внимание новое поколение чиновников, появившееся после "революций 1968 г.", и мирный труд науковедов неожиданно оказался востребован. Интерес, однако, вызвали не результаты этого труда — ну кто ж возьмётся читать полемику специалистов! — а орудия, которыми в науковедении стали пользоваться с конца 1950-х годов. Более того, внимание чиновников и общества привлекли не сами орудия профессионалов, а некоторые вспомогательные, дополнительные элементы, которые я бы назвала "насадками" — по аналогии с тем, как блестящий венчик для взбивания пены, прилагаемый к миксеру, привлекает внимание двухлетнего ребёнка. Самим миксером он ещё воспользоваться не может, но повертеть в руках венчик — приятно и познавательно. (Развёрнутый
ПИСЬМА В РЕДАКЦИЮ
463
анализ проблемы использования библиометриче-ских методов вне контекста исследований науки см., например, в [4].)
Возможно, Х. Хирш даже и не догадывался, что орудует на территории чужой предметной области, как не знают об этот и многие мои соотечественники, демонстрирующие вроде бы серьёзное отношение к науке. Хирш предложил собственную, так сказать, модификацию "венчика" — новый библиометрический показатель, который, судя по благосклонному отношению к ней части научной общественности, соответствует чему-то в читательско-публикаторском опыте представителей некоторых естественных и технических дисциплин.
Честно говоря, круг профессиональных интересов толкает меня на исследование личности Х. Хирша, но это требует специального научного изыскания. Поэтому в данной заметке я рассмотрю лишь общий культурный контекст, в котором этот индекс оказался востребован. Начну с описания способа, каким рассчитывается индекс Хир-ша — оно доступно каждому благодаря Википе-дии: "Статьи [некого автора] располагают по убывающей числа ссылок на них. Далее определяют статью, номер которой совпадает с числом её цитирований. Например, если индекс Хирша равен 20, то у автора есть по крайней мере двадцать статей, последняя из которых цитировалась не менее 20 раз" [5]. Таким образом, если кто-то получит один значительный результат или создаст одно важное изобретение, этого будет недостаточно для признания его деятельности научно значимой. Аналогично, по Х. Хиршу, А.К. Саврасов — плохой художник (ну кто помнит что-нибудь, кроме "Грачи прилетели"), а З.К. Церетели — превосходный (каждая его работа привлекает внимание критиков).
Метод, созданный вне контекста некоторой научной проблемы, без определения предмета исследования (не путать с объектом, который, как правило, очевиден), без выдвижения гипотезы, без проверки этой гипотезы в эмпирическом исследовании, без интерпретации результатов, без проверки метода на надёжность и валидность в ретестовых исследованиях — такой "как-бы-ме-тод", разумеется, не может считаться научным методом. Тем не менее, несмотря на явные несуразности этого индекса, именно его чиновники считают важнейшим показателем: "Индекс Хир-ша — количественная характеристика продуктивности конкретного учёного и его научной значимости" [6].
40 лет назад гарвардский профессор социологии Дэниел Белл, впервые описав постиндустриальное общество, специально выделил два момента. Во-первых, главной производящей силой такого общества является страта профессионалов. Именно признание особой ценности знания
специалистов, существующего не в виде отрывочных сведений, а в рамках профессиональной картины мира, является своеобразной идеологией экономики знаний. Во-вторых, источником напряжённости нового типа в таком обществе становится не классовый конфликт, а конфликт между двумя ипостасями мира науки. С одной стороны, именно научное сообщество привносит в общественное сознание представление о мери-тократии (власти достойных), поскольку внутри самой науки авторитет определяется не социальным успехом или доступностью ресурсов, а достигнутым уровнем понимания законов мироздания. С другой стороны, наука как социальный институт погружена в бюрократические отношения и внутри себя также начинает их развивать — как средство адаптации к внешнему миру. Именно этот конфликт между принципом бюрократии и принципом меритократии является чем-то принципиально новым для социальной истории человечества, и Д. Белл пишет о нём с большой тревогой.
Вторая из отмеченных Д. Беллом особенностей постиндустриальной эпохи проявляется сегодня как в общемировом масштабе, в практике использования индекса Хирша, так и на локальном уровне, в частности, в ситуации с реорганизацией (а, по сути, разрушением) Российской академии наук.
Пример Великобритании показывает: бюрократические требования отчитываться библио-метрическими показателями могут быть проанализированы, а их последствия — изучены. В книге "Игра в цыфирь" описывается, как бюрократические требования оказались признаны английским обществом уступающими по полезности своих последствий меритократическим требованиям. Определение качества научной работы "по гамбургскому счёту" сочли более уместным, и учёные вернулись к нормальной работе — без погони за высокими индексами цитирования и без накручивания импакт-факторов. Как и писал Д. Белл, конфликт в обществе постиндустриального типа не означает войны.
В нашей стране ситуация сложилась иначе, чем в Великобритании: бюрократия пошла войной, а меритократию теперь обвиняют в мягкотелости, податливости и даже трусости. Как будто речь идёт не о носителях ценных для человечества знаний, а о лихих кавалеристах. Отмечу, что злая критика академиков, и в первую очередь В.Е. Фортова, именно поэтому представляется мне неуместной — не надо подыгрывать бюрократам и начинать мерить людей по их меркам, это у них война и феодальная отсталость, учёные же живут в иное историческое время и по иным правилам.
Возвращаясь к первой характеристике постиндустриальной эпохи — главенству страты профес-
464
ПИСЬМА В РЕДАКЦИЮ
сионалов и ценности профессиональных знаний, отмечу, что история с индексом Хирша демонстрирует, как мне кажется, ещё и другой, не описанный подробно Д. Беллом конфликт. Это конфликт между научной и житейской картинами мира, между продуктивной и потребительской установками, между элитарной профессиональной культурой и массовой идеологией псевдонаучности. Готовность многих исследователей измерять достигнутый ими уровень понимания количеством публикаций свидетельствует лишь о полной неотрефлексированности цели публикации своих результатов. Предположение о том, что интересный для многих результат — это не схождение в одной точке концептосфе
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.