УДК 343.1
Понятие «уголовная политика» и основные направления формирования уголовно-процессуальной политики
в современном праве
Е.В. Селина,
доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики
Российского университета дружбы народов
Россия, Москва
elena selina@bk.ru
Определяется понятие «уголовная политика»; обосновывается неточность по отношению к процессуальному праву дефиниций «либерализация» и «гуманизация»; вводятся термины уголовно-процессуального направления («обустройство» и др.); рассматриваются другие направления процессуальной политики. Анализируются отдельные нормы Уголовного кодекса РФ и Уголовно-процессуального кодекса РФ, имеющие подтекст, выявляются их смысл и заданные ими тенденции, в частности, исследуются ч. 7 ст. 42 , пункты 1 и 2 ч. 2 ст. 75, ч. 8 ст. 448, п. 6 ч. 2 ст. 229 УПК РФ; ч. 6 статьи 74, ст. 305 и 308 УК РФ, решения Пленума Верховного Суда РФ и Конституционного Суда РФ.
Ключевые слова: уголовная политика, либерализация, гуманизация, обустройство, реабилитация, репрессивность, судья, приговор, процессуальное право, уголовное право.
Направления политики уголовного права, которые приводят к ослаблению разного рода ограничений и наказаний в отношении граждан, принято обозначать терминами «либерализация» и «гуманизация». В литературе гуманизация и либерализация рассматриваются или как самостоятельные направления уголовной политики [4, с. 142], или как взаи-мозаменяющие [1].
В сравнительно-правовом аспекте употребляется также термин «реабилитация»: «Определенный кризис сложившихся в начале и середине XX столетия взглядов на наказание наметился в 70-е годы, когда в западном правоведении все более отчетливо стал проявляться упадок "идеала реабилитации", и как следствие наступил конец долгой гегемонии либеральных подходов к преступлению» [2, с. 103].
Цель статьи — найти дополнительные термины, относящиеся к процессуальному праву, проанализировать правовые нормы, содержащиеся в Уголовном кодексе РФ и Уголовно-процессуальном кодексе РФ и имеющие подтекст.
Понятие уголовной политики и терминология обозначения ее направлений. Уголовная политика — это основанная на специальном научно-практическом исследовании (мониторинге применения права) система направлений трансформирования всего комплекса воздействия («законы — подзаконные акты — толкование») уголовного, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного и относящегося к организации уголовного судопроизводства законодательства на правовое поведение, правовой выбор и выражение правовых интересов субъектов права, образующая соответствующие принципам права практические тенденции, выраженная в решениях законодателя, толковании
права, данном Верховным Судом РФ, Конституционным Судом РФ, иными государственными и межгосударственными органами по охране и защите прав и свобод человека.
Либерализация и гуманизация как направления уголовной политики означают смягчение воздействия на правонарушителей, совершивших преступление, в силу разного рода событий и обстоятельств. По природе материального права смягчение воздействия на субъектов нарушения правовых запретов связано со смягчением ответственности (через дополнительные возможности освобождения от нее) и наказания. Иногда предпосылками этому служат изменения в судопроизводстве (установление оснований освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением сторон на основе расширения частного начала в уголовном судопроизводстве; уменьшение максимально возможного размера наказания в связи с согласием обвиняемого с предъявленным ему обвинением или заключением им с органами предварительного расследования досудебного соглашения о сотрудничестве или при вердикте присяжных заседателей о снисхождении — на основе изменений УПК РФ о введении суда присяжных), или, соответственно, новые технические достижения. Эти возможности проходят через призму понимания целей воздействия государства на правонарушителей и вводятся не изолированно, а наряду с корректирующими нормами.
В процессуальном праве многое из того, что для материального права служит предпосылками либерализации, также имеет значение (например, изобретение соответствующих технических средств помогло полноценному введению новой меры пресечения — домашнего ареста). Использовать для обозначения соот-
ветствующей тенденции термины «либерализация» и «гуманизация» представляется не вполне точным, скорее приемлема дефиниция «обустройство». Участники судопроизводства реализуют свои процессуальные права не в качестве правонарушителей, поэтому смягчение условий применения процессуальных норм напрямую связано не с политикой санк-ционного воздействия, а с расширением возможностей создания лучших условий для лиц, вовлеченных в сферу судопроизводства (что является неизменной целью государства и достигается по мере возможностей), например, при применении мер пресечения.
За последние годы в нашем государстве сделано многое для смягчения условий заключения под стражу как путем изменения закона, так и толкованием, данным Пленумом ВС РФ и решениями КС РФ. Это — конституционное установление судебного контроля за применением этой меры (ст. 22 Конституции РФ); введение альтернативных этой мере пресечения новых мер — домашнего ареста и залога — и установление нормы об обращении в судопри-менении меры пресечения — залога — самими гражданами, а не только органами государства и их должностными лицами, ведущими уголовный процесс (Федеральный закон от 07.04.2010 № 60-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»); повышение максимального размера наказания, при котором возможно заключение под стражу, с двух до трех лет (Федеральный закон от 30.12.2012 № 309-Ф3 «О внесении изменений в статью 108 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»); введение нормы об освобождении из-под стражи лиц, страдающих соответствующими заболеваниями (Федеральный закон от 29.12.2010 № 434-Ф3 «О внесении изменений в статью 110 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и статью 24 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений"»); толкование оснований заключения под стражу приближено к основаниям задержания по подозрению в совершении преступления (п. 2 постановления Пленума ВС РФ от 19.12.2013 № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога»), а сроков содержания под стражей — применительно к рассмотрению уголовного дела в разумные сроки (п. 3 постановления КС РФ от 22.03.2005 № 4-П «По делу о проверке конституционности ряда положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих порядок и сроки применения в качестве меры пресечения заключения под стражу на стадиях уголовного судопроизводства, следующих за окончанием предварительного расследования и
направлением уголовного дела в суд, в связи с жалобами ряда граждан»).
Обустройство уголовного судопроизводства, помимо непосредственного усиления обеспечения неотъемлемых прав граждан, образует, в свою очередь, такие направления процессуальной политики государства, как разграничение систем и форм уголовного судопроизводства [3, с. 3]. При этом в УПК РФ присутствуют нормы, содержащие уголовно-процессуальные санкции, в том числе скрытые санкции для правоприменителя. Это разнообразные варианты оснований отмены решений и «выбраковки» результатов деятельности, связанной прежде всего с недопустимостью доказательств.
О «скрытых» санкциях УПК РФ. Содержащиеся в УПК РФ санкции в собственном смысле этого слова представляют собой взыскания за мелкие нарушения организационного характера — неявку в суд, нарушение порядка в зале суда и др. Политика обеспечения организации уголовного процесса, думается, примыкает к уголовной политике, но не составляет основы ее содержания.
Что же касается «скрытых санкций», т. е. норм, логически непосредственно не направленных на наказание должностного лица, нарушившего уголовно-процессуальное право, но практически заключающихся, помимо прочего, в «выбраковке» результатов его деятельности, то они непосредственно направлены на создание условий установления истины по уголовному делу и обеспечения прав граждан, вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства. К тому же эти нормы, как правило, не однозначны в смысле учета мотивации объекта воздействия как мотивации правонарушителя, но равным образом формулируются в расчете на исключение организационной привлекательности, например, упрощений в уголовном процессе. Линия «либерализация — репрессивность» к правовым модификациям такого рода поэтому неприменима.
В особенности подобный механизм выражен в п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ. Прямой логический смысл этой нормы со всей очевидностью не согласуется с правилами юридической техники. Если ч. 2 ст. 75 УПК РФ (содержащая три пункта) перечисляет нарушения закона при получении доказательств, то почему в ней непосредственно названо лишь одно нарушение, которому посвящена только часть содержания п. 2, при этом ни один пункт не обошелся без указания на случаи, в которых на самом деле закон не нарушен?
При законно принятом отказе обвиняемого или подозреваемого от участия защитника, когда участие защитника не обязательно в соответствии с пунктами 2—8 ч. 1 ст. 51 УПК РФ, допрос законно проводится без участия защитника. А такая ситуация охвачена п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ.
То же самое можно сказать о содержании п. 2 ч. 2 ст. 75 УПК РФ: по правилам юридической техники он не содержит указаний на нарушения закона, влекущие недопустимость доказательств, и вот почему. Для того чтобы сформулировать санкцию за нарушение нормы, нужно сначала установить норму. (Например, нарушение Правил дорожного движения предполагает, что они действуют как нормативный правовой акт). Но правило о недопустимости показаний «по слуху» впервые (и однажды) сформулированы в самой ст. 75 УПК РФ. Может создаться впечатление, что статья о недопустимых доказательствах устанавливает особые правила доказыва
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.