NassehiA. Die Zeit der Gesellschaft: Auf dem Weg zu einer soziologischen Theorie der Zeit. Opladen: Westdeutscher Verlag, 1993.
Rifkin J. Time Wars: The Primary Conflict in Human History. New York: Henry Holt and Company, 1987.
Sorokin P.A., Merton R.K. Social Time: A Methodological and Functional Analysis // American Journal of Sociology, 42/5. 1937. P. 615-629.
Sorokin P.A. Social and Cultural Mobility. New York: The Free Press of Glencoe, 1964a (1927).
Sorokin P.A. Sociocultural Causality, Space, Time: A Study of Referential Principles of Sociology and Social Science. New York: Russell-Russell INC, 1964b (1943).
Schütz A. Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt: Eine Einletung in die Verstehende Soziologie. Wien: Springer, 1960.
Sue R. Temps et ordre social: Sociologie des temps sociaux. Paris: Presses Universitaires de France, 1994.
Young M. The Metronomic Society: Natural Rhythms and Human Timetables. Cambridge - Massachusetts. Harvard University Press, 1988.
ZerubavelE. Hidden Rhythms: Schedules and Calendars in Social Life. Chicago - London: The University of Chicago Press, 1981.
© 2015 г.
А.И. СЕЛИВАНОВ
ПОЗНАНИЕ БУДУЩЕГО РАЗВИВАЮЩИХСЯ СОЦИАЛЬНЫХ ОБЪЕКТОВ
СЕЛИВАНОВ Александр Иванович - доктор философских наук, профессор, директор Центра правового и методического обеспечения стратегического планирования Института проблем экономической безопасности и стратегического планирования Финансового университета при Правительстве Российской Федерации (E-mail: seliv21@mail.ru).
Аннотация. Предлагается методологическая платформа познания будущего развивающихся социальных объектов, основанная на разделении онтологического будущего на несколько типов, различении фундаментальной и прикладной футурологии, выделении эмпирического, теоретического и экспертно-аналитического уровней познания будущего.
Ключевые слова: развивающийся социальный объект • методология • познание будущего • фундаментальная футурология • прикладная футурология
Методы исследования будущего. В социальном научном исследовании будущего сегодня доминирует классическая футурология, объединяющая методологические подходы предвидения и прогнозирования.
Основы современной футурологии заложены в серии статей В.А. Базарова в 1924-1928 гг. в виде проблемно-целевого подхода, сущность которого заключается в изучении назревающих проблем, выявлении цели и на этой основе решении проблем. Позднее к подобным выводам пришли: Дж. Бернал применительно к НТР (1940-е гг.), в 1950-е гг. Н. Винер применительно к компьютерам, Р. Юнгк и другие западные ученые. Одновременно в Рэнд Корпорейшн была начата разработка технологий прогнозирования на основе экстраполяции в будущее наблюдаемых тенденций с известными закономерностями на основе прогнозных сценариев. В 1960-1970-е гг. А. Тоффлер,
"Римский клуб" - Д. Медоуз, А. Печчеи, продолжили формирование глобалистики и затем "альтернативистики" (осмысление альтернативных цивилизаций), Дж. Найсбитт (идея "мегатрендов", 1982 г.) [Бестужев-Лада, 2003]. Позднее началось становление и активное использование метода Форсайта как инструмента формирования приоритетов общественной деятельности и мобилизации множества участников для достижения качественно новых результатов в сфере науки, технологий, экономики, общества, государства [Соколов, 2007: 13; Шелюбская, 2004: 118-128].
Ключевым компонентом современной евпропоцентричной футурологии является технологическое прогнозирование. Обобщая этот подход, И.В. Бестужев-Лада отмечает: "Основные теоретические положения технологического прогнозирования вкратце сводятся к следующему: 1) Прошлое можно знать, но невозможно изменить; будущее невозможно знать как прошлое (в виде тех или иных событий), зато можно изменить действиями на основании определенных решений, в том числе и с учетом возможных последствий таких решений. 2) Соответственно будущее можно и должно познавать не обязательно простым предугадыванием событий, а в форме постановки проблем, целей, а также возможных решений и их последствий. Иными словами, можно ориентировать исследования будущего не просто на предсказания, а на повышение объективности и, следовательно, эффективности принимаемых решений. При этом предсказания являются как бы побочным, само собой разумеющимся продуктом, который представляет интерес и сам по себе. 3) Такого рода исследования, сводятся к изучению источников (документов) и литературы, опросам населения и особенно экспертов, обобщению опыта экспериментов. Результаты обычно представляются в виде трендовых моделей - экстраполяция в будущее наблюдаемых тенденций, а также разного рода аналитических моделей (сценариев, матриц и т.д.). На этих положениях 1960-1990-х гг. выросла целая гора литературы, именуемая современной футурологией" [Бестужев-Лада, 2003: 25-26].
В рамках этого подхода под будущим полагается все то, что в астрономическом времени следует за настоящим - технологии и науки, сферы освоения реальности и качественные состояния общества, биосферы, прогнозы развития качеств человека и искусственного интеллекта и т.д.
Однако при таком подходе расплывается объект и/или предметная сфера. Другая принципиальная и неразрешимая трудность такого подхода - неспособность разделять онтологическое будущее объекта на будущие новые состояния и будущие тождественные себе состояния,, которые суть лишь "длящееся настоящее" (А. Бергсон). Как следствие, такой подход бессилен против аргумента Бергсона-Поппера: предвидение будущего, последствий научно-технического прогресса, хода развития общества невозможно потому, что нельзя предвидеть будущего до того, как они сделаны, хотя при этом не отрицается возможность конструирования будущего.
Эта и другие проблемы возникают вследствие того, что в основании исследований современной футурологии лежит отвлеченная от конкретных объектов и абстрактная в сущности методологическая платформа. Действительно, современная научная методология исследования будущего (предвидения, прогноза, конструирования, ожиданий от них и критериев их оценки) исторически начала формироваться на базе физических наук. До сих пор даже в методологической литературе по проблемам научного предвидения при доказательстве его возможности ссылались на результаты исследований именно в этих науках. В качестве иллюстраций состоявшихся предвидений приводятся: периодическая таблица Менделеева; предсказание У.Ж. Леверье существования планеты Нептун, предвидение Д. Максвелла, предсказание Г. Лоренца, предвидения и квантовой теории (сделанные П. Дираком, Н. Бором, Э. Шредингером и другими), предсказание дифракции рентгеновских лучей на металле, предвидение законов Бойля-Мариотта, уравнения Ван-дер-Ваальса, открытия новых месторождений полезных ископаемых в геологии и другие.
Нетрудно заметить: все эти примеры предвидения, которыми практически исчерпывается перечень примеров состоявшихся научных прогнозов, относятся к нераз-
вивающейся реальности. Однако эффективно проявившиеся возможности научного предвидения в физике и астрономии обусловили его некритическое восприятие, некорректную экстраполяцию и неправомерное расширенное ожидание от его возможностей. Так всякое предвидение из приведенных выше осуществлено на основе знания законов конкретного типа взаимодействия и это предвидение распространяется лишь на отдельные (взаимодействие-значимые, фундаментальные) свойства или эмпирически выделенные классификационные признаки реальных систем. Так, Леверье мог вычислить массу планеты Нептун, параметры орбиты ее движения, но никак не размеры планеты или, например, наличие на ней жизни, физические параметры ее поверхности, поскольку это не заложено в теории гравитации. И нельзя требовать от теории, чего она не может дать в принципе. От физики, к примеру, можно потребовать объяснения того, как летает самолет, но не предсказания его будущего рейса или конструкции самолета будущего. Зная законы движения и взаимодействия тел в классической механике, мы не можем претендовать на предвидение нюансов движения всех реальных тел - времени выхода тела из пункта А или прибытия в пункт В, например. Тем более нелепо было бы ставить в вину физике то, что какое-либо тело по некоторым причинам не прибыло в пункт назначения В. Однако в отношении социальных наук именно такие оценки и критерии доминируют.
Исследование развивающихся объектов. Кроме того, при переходе к исследованию биологических, социальных и научных систем резко возрастает количество типов взаимодействия и, соответственно, степень сложности системы. Одновременно - осуществляется переход от исследования неразвивающихся систем - к развивающимся1. Это качественно меняет ситуацию исследования будущих состояний в сравнении с исследованиями физических объектов. Однако эти особенности учитываются до сих пор слабо, в том числе в методологии Форсайта, в которой сделан серьезный шаг вперед в исследовании и конструировании будущего сложных развивающихся объектов. Однако и данный подход страдает некоторой общностью, абстрактностью онтологических оснований.
Иные возможности открываются при переходе на методологическую платформу исследования конкретных развивающихся объектов, что особенно важно в социальных исследованиях.
Конкретный развивающийся объект - это некоторый материальный, идеальный либо материально-идеальный системно-организованный комплекс взаимодействующих компонентов, имеющий границы в пространстве и во времени, обладающий качествами необходимости и достаточности для осуществления и сохранения: а) своей данности (самости) в ряду последовательных состояний; б) своего функционирования; в) своего развития - в условиях заданных и изменяющихся внешних потоков вещества, энергии и информации и в этом смысле самодостаточный в реализации своей самости. Конкретный развивающийся объект есть целое, объединяемое в такое посредством взаимодействий его компонентов, самоподдерживающееся, самодвижущееся, саморазвивающееся за счет внутренней детерминации во внешнем потоке вещества, энергии, информации, ограниченный в пространстве и времени своего бытия [Селиванов, 2002: 52-65]. На социаль
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.