УДК 340.113
Прагматические свойства юридических терминов
К.Г. Салтыков,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин Дальневосточного юридического института МВД России
Россия, Хабаровск
trminpravo@mail.ru
Исследуется прагматика юридического термина в контексте его значения, а также объективные и субъективные причины интерпретационной вариативности специальной юридической лексики. Использование термина «прагматика» при исследовании феномена юридического термина представляется допустимым при описании свойств так называемых оценочных слов. Юридический термин не лишен прагматических свойств, представленных его эмоциональными компонентами, поскольку лексический стиль юридических документов не остается неизменным и напрямую зависит от общих тенденций развития и функционирования литературного языка в целом, которые, в свою очередь, детерминируются комплексом собственно лингвистических и экстралингвистических факторов. Игнорирование эмоциональных аспектов невозможно потому, что термин есть слово в лексической системе естественного языка. Юридический дискурс и отдельные высказывания образуют необходимую среду для реализации семантических и прагматических свойств юридического термина.
Ключевые слова: прагматические свойства, юридический термин, значение, вариативность, юридический дискурс, текст, прагматические синонимы.
Метаязык права нечасто выступает в качестве объекта научного интереса в области юриспруденции. Между тем изучение и презентация терминологической системы специального юридического языка не теряет актуальности из-за перманентных процессов тер-минообразования, порой принимающих характер информационного взрыва. В таких условиях особую важность приобретает всестороннее рассмотрение терминированных единиц как особых языковых знаков, которое невозможно без анализа прагматических свойств юридических терминов. Обращение к прагматике юридического термина в контексте исследования его значения связано с тем, что широко распространенное в науке семиотическое представление о термине основано на неразрывной связи и взаимообусловленности его семантики и прагматики [5, с. 246].
Вместе с этим необходимо дать некоторые пояснения относительно корректности и уместности употребления термина «прагматика» в процессе раскрытия семантических характеристик юридических терминов.
Не все авторы [24; 25] положительно воспринимают данный термин, аттестуя его как неудачный и влекущий ложные ассоциации (например, с прагматизмом)1. Тем не менее, термин «прагматика» закрепился как единственное обозначение целого ряда смежных понятий, став ключевым словом современной антропоцентрической лингвистики [30, с. 19— 33]. Представляется, что причиной использования данного термина является необходимость единого названия всего, что связано с интерпретацией языкового знака реципиентами.
Для юридической науки данная проблематика актуальна в аспекте изучения объективных и субъективных причин интерпретационной вариативности юридического термина. Поэтому использование термина «прагматика» при исследовании феномена юридического термина представляется допустимым и особенно удачным при описании свойств так называемых оценочно-референтных слов, отличающихся тесной связью и переплетением предметного и оценочного значений. Примером такого слова может быть уголовно-правовой термин «пособник», который используется в частях 1 и 5 ст. 33 Уголовного кодекса РФ. В законе дан исчерпывающий перечень пособнических действий, однако, характеризуя действия пособника, некоторые авторы используют оценочные категории, указывая, что «пособничество состоит в оказании помощи другим лицам. Пособник действует "на подмоге", "на подхвате"» [10].
Такая прагматическая информация, как коннотации, смысловые приращения в тексте и контексте ситуации, символические созначе-ния, была объектом научного внимания и раньше, однако без терминологического закрепления понятия «прагматика». Ю.Д. Апресян отмечает, что известный русский языковед В.В. Виноградов, например, представлял любую единицу языка как целый мир во всех тонкостях ее внутреннего устройства, во всем богатстве ее внешних связей, ведущих в систему языка, в синтагматический контекст, в ситуацию общения, а затем в филологию, литературу, историю, культуру, в лингвистическую традицию ее изучения [2, с. 156].
1 Действительно, различие общеязыковых и терминологических значений становится особенно заметным благодаря явлению паронимии (прагматика — прагматизм, прагматический — прагматичный).
Однако, допуская использование в настоящем исследовании термина «прагматика», не будем забывать, что «прагматика — понятие весьма диффузное. Одни понимают под ним только актуальное членение, другие — субъективные оценки говорящего, третьи — речевые функции, четвертые — закономерности ежедневного общения» [12, с. 17].
Предпринимая попытку вычленения и целенаправленного анализа прагматического (оценочного) компонента в семантическом содержании юридических терминов, необходимо отметить следующее. В научной литературе неоднократно высказывалось мнение, что термин вообще и юридический термин в частности не содержит этнокультурных, квалификатив-ных и эмоциональных коннотаций [11, с. 17]. Полагаем, однако, что юридический термин не лишен прагматических свойств, представленных его оценочными и эмоционально-экспрессивными компонентами. Безусловно, искать в терминологических единицах юридического языка «все то, что свойственно обычному слову, едва ли целесообразно» [1, с. 193], но не замечать тех проявлений в семантике и прагматике специального термина, которые сближают его с обычным словом, неправомерно, ибо это обедняет наше представление о юридической терминологии и ее возможностях.
Оценивая особенности развития российской юридической науки, В.А. Белов отмечает: «Наука существует не в вакууме, не сама по себе. Она есть постольку, поскольку ею занимаются. А занимаются ею люди — люди, которым ничто человеческое не чуждо» [3, с. 156]. Очевидно, что юридическая терминология приобретает прагматические созначения в оценочном контексте «термин — личность». Таким образом, прагматический подход к юридическим терминам основан на отношениях между терминами и их пользователями и нередко помогает отграничить обычное определение слова и научную дефиницию.
Иногда терминология, употребляемая в тексте нормативного правового акта, характеризуется такими свойствами, как оценочность и эмоциональность. Так, в п. 36 Приказа МВД России от 15.10.2013 № 845 «Об утверждении Инструкции по организации деятельности подразделений по делам несовершеннолетних органов внутренних дел Российской Федерации» говорится о выявлении «несовершеннолетних правонарушителей, родителей или иных законных представителей, отрицательно влияющих на детей» [16]. Очевидно, что квалификация какой-либо деятельности как влияния на человека и выявление отрицательного характера такого влияния требуют не только оценки, но и определенного эмоционального отношения, наделяющего термин «отрицательное влияние» свойством пейоративности.
Исследование динамических характеристик юридического дискурса и терминоупотреб-ления в ретроспективе позволяет даже на интуитивном уровне определить, что лексический стиль юридических документов не остается неизменным и напрямую зависит от общих тенденций развития и функционирования литературного языка в целом, которые, в свою очередь, детерминируются комплексом собственно лингвистических и экстралингвистических факторов. Так, в п. 380 главы XXV ч. 1 Учреждения для управления Губерний Всероссийской Империи 1775 года [29] употреблялся достаточно экспрессивно окрашенный термин «сумасшедший», а в п. 353 раздела 4 Первого отделения главы 4 Устава уголовного судопроизводства 1864 года [28] использованы эмоционально окрашенные термины «не имеющий здравого рассудка», «умственное расстройство», «безумие». Границы интерпретационного пространства данных терминов весьма широки и оттенки смысла многочисленны. Но с течением времени и изменениями русского языка стал применяться термин «лицо, страдающее психическим расстройством» [22]. Эмоциональную окраску этого термина нельзя не заметить (в его состав входит слово «страдающее»). Более нейтрально звучал бы термин «лицо, имеющее психические расстройства» или «лицо с расстройством психики».
История отечественной юриспруденции зафиксировала время, когда юридическая терминология была подвержена мощному политическому импульсу. В п. 3 Постановления ЦК КПСС, Совета Министров СССР и ВЦСПС от 22.12.1987 № 1457 «Об обеспечении эффективной занятости населения, совершенствовании системы трудоустройства и усилении социальных гарантий для трудящихся» указывалось, что «руководителям объединений и предприятий, организаций и учреждений, партийным и профсоюзным организациям обеспечивать необходимые условия для высокопроизводительного труда всех работников, добиваться укрепления порядка на производстве, повысить требовательность к нарушителям трудовой дисциплины, лодырям и летунам, утверждать атмосферу непримиримости коллектива к недобросовестному отношению к труду, общественному долгу. Поднять роль аттестации руководителей и специалистов при оценке качества их труда» [13].
Всегда ли термин в юридическом дискурсе, подверженном всем веяниям эпохи, может оставаться эмоционально нейтральным и объективным? Вряд ли: ведь юридические термины или специальная лексика философии, истории, социологии и отчасти филологии «нередко окрашиваются в "цвет" того общественного класса, с позиций которого ведется исследование» [4, с. 37]. Полная «отрешенность» от
образных и эмоциональных аспектов недостижима в силу того, что термин есть слово в лексической системе естественного языка, а значит, ему присущи все семиотические свойства. Указанное свойство юридических терминов является частным проявлением общей особенности позитивного права, выражающейся в изменении выгодности и благодетельности законов сообразно характеру эпохи [6].
Текст нормативного правового акта либо судебного решения является реализацией языка для специальных целей
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.