ГОСУДАРСТВО И ПРАВО, 2015, № 8, с. 32-42
УКРЕПЛЕНИЕ ЗАКОННОСТИ И БОРЬБА С ПРЕСТУПНОСТЬЮ
ПРАВОВАЯ ОПРЕДЕЛЕННОСТЬ РОССИЙСКОГО УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА
© 2015 г. Николай Николаевич Ковтун1
Аннотация: категория правовой определенности исследуется автором через практические, по сути, коллизии в определении реальных источников российского уголовно-процессуального права и их иерархии, нормативной определенности прецедентов высших судебных инстанций страны, определенности окончательных актов суда и правового статуса субъектов, ими установленного (res judicata)
Annotation: The category of legal certainty is analyzed by the author through practical collisions in the definition of real sources of the Russian criminal procedure and their hierarchy, the legal certainty of judicial precedents of Supreme courts, the certainty of definitive court decisions and the legal status of individuals, which is determined by these acts (res judicata).
Ключевые слова: верховенство права, правовая определенность, источники права, судебный прецедент, окончательный акт суда, инстанционность судебной проверки.
Key words: supremacy of law, legal certainty, source of law, judicial precedent, definitive court decision, instances of judicial review.
Принято утверждать, что за последние годы Российской Федерацией предприняты весомые шаги по приведению национальной правовой системы в соответствие с европейскими и общемировыми стандартами, в том числе с общепризнанными принципами и нормами международного права. Одним из таких принципов, к которым все чаще апеллируют власть, отраслевая доктрина и практика, является принцип правовой определенности. Причем последний, как правило, трактуется в диалектической связи с фундаментальной идеей верховенства права, выступающей основой (столпом) оптимального функционирования правового государства и гражданского общества. Между тем даже самый беглый анализ доктрины, нормативных источников и актов толкования и применения права свидетельствует об отсутствии необходимой методологической ясности в понимании сути и содержания данного принципа. Как первое, так и второе нередко отождествляются с содержанием таких правовых явлений, как принципы правовой стабильности, неопровержимости окончательных актов суда, общеобязательности постановленных судебных решений, фундаментальной идеи res judicata и конституционного правила non bis in idem2.
1 Профессор кафедры уголовного права и уголовного процесса НИУ-ВШЭ - Н. Новгород, доктор юридических наук, профессор (E-mail: kovtunnnov@mail.ru).
2 См.: Ковтун Н.Н., Шунаев Д.М. Правовая определенность
и res judicata в решениях Европейского Суда по правам
человека // Росс. судья. 2014. № 9. С. 38-42.
В итоге правовая определенность как бы теряет свое самостоятельное содержание, а суть этой категории выражается через лоскуты нормативного содержания иных фундаментальных идей. Соответственно, было бы верным прежде всего определиться в этих исходных моментах и лишь затем переходить к рассмотрению более частных вопросов, касающихся тех или иных проявлений исследуемой фундаментальной идеи в области права и непосредственно правоприменительной деятельности. Тем не менее, учитывая рамки данной работы, мы конвенционально отказываемся как от надуманных, по сути, повторов в исследовании генезиса категории "правовая определенность", так и от приведения системы аргументов в поддержку позиции того или иного исследователя. Указанное объективно излишне, так как в достаточной мере представлено в монографических и диссертационных исследованиях, в юридической периодике, в выступлениях на конференциях3. В данной связи предмет избранного анализа не искомая (и скорее всего a priori недостижимая) определенность научной доктрины относительно сути и содержания исследуемого правового явления, а сугубо практический срез проблемы, суть которой - правовая
3 См., например: Султанов А.Р. Правовая определенность и судебное нормотворчество // Законодательство и экономика. 2007. № 11. С. 39-45; Его же. Правовая определенность и уважение судебного решения, вступившего в законную силу, по делам об оспаривании действий государственных органов // Там же. 2011. № 8. С. 53-64; и др.
определенность функционирующего уголовно-процессуального права России, определенность его источников и их иерархии, нормативная определенность однородных правовых предписаний и практики их применения, определенность окончательных актов суда и правового статуса субъектов, ими определенного.
Есть ли основания для подобной постановки вопроса? Полагаем, что да, ибо несмотря на кажущуюся очевидность заранее готовых ответов негативные коллизии достаточно остро проявляют себя применительно к каждой из групп поставленных на обсуждение проблем и вопросов. Поясним.
1. Источники российского уголовно-процессуального права, их иерархия. Казалось бы, где, как не в данном вопросе, изначально нет места для возможных дискуссий, ибо, указав "для порядка", что в силу п. "о" ст. 71 Конституции РФ уголовное судопроизводство России регулируется исключительно федеральным законом, практически каждый исследователь в итоге резюмирует вывод о том, что фактически иерархия источников этой отрасли права имеет более сложный и динамичный характер. Соответственно, в дальнейшем в той или иной мере в качестве относительно самостоятельных групп исследователями, как правило, анализируются такие формы выражения права, как: (1) общепризнанные принципы и нормы международного права и (2) законы4. И если с первой группой источников, как резюмируется, все более или менее ясно или, напротив, совершенно неясно для национальной судебно-следственной прак-тики5, то вторая группа форм выражения права перманентно являет все многообразие взглядов и толкований. Причем как в плане правомерности включения того или иного источника в группу, так и надлежащего его "места" в иерархической пирамиде.
Нет, никто не спорит, что главенствующее положение в ней принадлежит Конституции РФ. Надо согласиться и с тем, что далее по иерархической лестнице следуют федеральные кон-
4 Оговоримся, отдельными исследователями (с конвенциональными условиями и оговорками) характеризуется третья группа источников: "подзаконные нормативные акты", к которым относят: указы Президента РФ, постановления Государственной Думы РФ (об амнистии), постановления Правительства РФ (см., например: Уголовный процесс России. Учеб. / А.С. Александров, Н.Н. Ковтун, М.П. Поляков, С.П. Сереброва; науч. ред. В.Т. Томин. М., 2003).
5 См., например: Томин В.Т. "Права и свободы человека" -большой блеф ХХ века. (Уголовный процесс России: аспекты взаимодействия с международным правом). Омск, 2004.
ституционные законы, нормы международного договора (ч. 3 ст. 1 УПК РФ), кодифицированные отраслевые источники (ч. 2 ст. 7 УПК РФ) и иные федеральные законы, нормативно дополняющие отрасль уголовно-процессуального права своим регулятивным содержанием. Все структурно и иерархически выверено, пока предметом анализа и неизбежной дискуссии не становятся акты высшего органа конституционного правосудия. Еще в 2001 г., обращаясь к анализу правовой природы указанных актов и их места в правовом регулировании, мы констатировали доктринальное их отнесение и к судебным прецедентам, и к правовым констатациям, и к правовым презумпциям, и к правовым преюдициям, и непосредственно к актам правотворчества (нормам). Указывалась также позиция, согласно которой эти акты объективно сочетают в себе все из вышеназванных свойств6. За прошедшие годы дискуссия нисколько не прекратилась, и если некоторые авторы все так же толкуют лишь "о блокирующей силе" актов конституционного правосудия7, то другие не только готовы признать, но и вынести к публичной диссертационной защите тезис о нормативном характере актов Суда, принимаемых в форме постановлений, но никак не определений8.
Между тем и ранее, и сейчас виделось очевидным, что в целом ряде своих актов Конституционный Суд РФ не только блокирует отдельные нормы отраслевого законодательства, не соответствующие Конституции РФ, но и прямо формулирует новые нормы, причем не имеющие аналогов в действующем уголовно-процессуальном законе. Указанное при этом присуще как итоговым актам Суда, принимаемым в форме постановлений, так и его определениям с положительным содержанием, примеров которым - огромная масса, в силу чего нет ни малейшей возможности ни привести их последовательно, ни дать всесторонний анализ. Впрочем, и это явно излишне, ибо большинство из этих нормативных новаций стали предметом анализа ряда исследователей, справедливо отмечающих как положительные, так и негативные стороны функционирующего "конституционного
6 См.: Ковтун Н.Н. Постановления Конституционного Суда РФ по уголовно-процессуальным вопросам: проблемы законодательной техники и практического применения // Гос. и право. 2001. № 11. С. 99-106.
7 См.: Шибанова Е.В. Роль Верховного суда РФ в нивелировании пробелов законодательной техники УК РФ и УПК РФ // Росс. юстиция. 2014. № 10. С. 48.
8 См., например: Соколов Т.В. Формы взаимосвязи конституционного и уголовного судопроизводств в контексте доктрины судебного права. Автореф. дисс. ...канд. юрид. наук. СПб., 2014.
регулирования"9. Для целей данной работы важно иное: (1) какое место в иерархии форм выражения права следует отвести указанным актам; (2) как быть с определенностью права в тех ситуациях, когда акты столь высокого нормативного ранга прямо противоречат сути ранее принятых актов конституционного правосудия, отраслевому закону или наработанной практике высших судебных инстанций страны.
Если отказаться от идеологических догм, ответ на первый вопрос не должен выглядеть сложным. При условии, что мы официально признаем нормативную силу исследуемых актов Суда и правовое значение его позиций и итоговых выводов, нормативная ниша указанных актов сразу за Конституцией РФ, ибо предметом конституционного "толкования" могут быть и федеральные конституционные законы, и нормы международного договора. При этом не факт, что по итогам конституционной проверки они останутся в своем исходном нормативном
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.