которые проявились в современном обществе, и в конечном итоге для гармоничного жизнеосуществления;
- создание благоприятного микрокосма культурного взаимопонимания, в котором каждая личность чувствует себя комфортно, защищено и способна к открытому взаимодействию с миром;
- организация досуговой деятельности, ориентированной на обеспечение самоопределения личности, создание условий для её самореализации;
- пропаганда здорового образа жизни, в особенности среди молодёжи;
- формирование у молодёжи инновационного поведения, толерантных качеств личности;
- содействие осознанию личностью своей роли и места в системе социальных отношений;
- интеграция личности в национальную, общероссийскую и мировую культуры;
- содействие гражданской самоидентификации подрастающих поколений, способных совершенствовать современное им общество;
- разработка и реализация мер, способствующих укреплению института семьи и брака;
- сохранение цивилизационных особенностей современного человека как конструктивного субъекта развития вместе с сохранением цивилизационных особенностей современных обществ15;
- разработка стратегий формирования субъекта, основанных на общечеловеческих цивилизационных ценностях и ставящих в качестве цели развития не соответствие известным моделям и стандартам, а материи высшего порядка. В этом случае может быть сформирован конструктивный субъект общественного развития, способный решать реальные задачи современного общества.
Список использованных источников
1. Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. - СПб.: Питер, 2001.
2. Арефьева Н. Т. Роль образования в системе глобальных ценностей. // Личность. Культура. Общество.- 2008.- Вып. 5- 6. - Том 10.
3. Жуков В.И. Россия в глобальной системе координат: социологический анализ и прогноз. // Социологические исследования.- 2008. - №12.
4. 4.Зараев А.С. Проблема цивилизационной идентификации субъекта общественного развития. // Вестник Поволжской Академии государственной службы.- 2009. - №3.
УДК 316.733
Ю.А. Тресков
Поволжский государственный университет сервиса г. Тольятти, Россия
ПРОБЛЕМЫ СТАНОВЛЕНИЯ РОССИЙСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ
В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
В статье ставится вопрос о возможности и параметрах наследования современным российским обществом интеграционных социальных технологий прошлого при решении задач культурной интеграции в условиях глобализации.
Культура изменчива - так же, как изменчива социальная реальность. Культура нестабильна и «несамодостаточна»: она не существует «сама по себе», вне инспираций и вне институциональных усилий, формирующих ее «тело». Она объективна, но не бессубъектна, более того, культура - это полисубъектный феномен. Культура эксплицитна, так что обращение к культуре предполагает анализ проявленных, объективированных, деятельностных ее компонентов. Для формирования культуры важна своего рода социальная кинестезия, объективирующая смыслообразы культуры через социальное поведение, - или как апробацию и интериоризацию нового социального опыта, или как перерасрытие «традиционных», органичных культуре «потаенных мыслительных структур».
Национальная культура включает в себя системы знаний и верований, ценностей и норм, позволяющих индивиду осуществить самоидентификацию в масштабе национально-государственной общности, понимаемой здесь и далее как «нация». Если исходить при этом из того, что нация есть нечто большее, нежели просто «нация-согражданство», а именно, что она есть культурно интегрированная общность, то следует признать: российская нация находится сегодня в процессе становления и обретения собственной идентичности. Становление же национальной культуры будет происходить тем успешнее и стремительнее, чем большими возможностями будут обладать группы и
15 Зараев А.С. Проблема цивилизационной идентификации субъекта общественного развития. // Вестник Поволжской Академии государственной службы.- 2009. - №3.
- 146 -
индивиды для обнаружения (апробации) наиболее эффективных и адекватных современности арсеналов программ социокультурной консолидации.
Поиск этих стратегий становится актуальным в пост-перестроечные годы, когда интеграционные модели в рамках идеологической идентификации оказываются не в состоянии решать задачи социальной консолидации. Российская цивилизация не успела завершить свое формирование до Первой мировой войны, не сумев обеспечить именно культурную интеграцию на своем пространстве. Большевистский вариант построения «большого общества» предполагал обращение к общинно-патриархальным, локализующим идеалам («авторитарный» и «соборный») и эстраполяцию их на новую, становящуюся надлокальную социальную реальность, с тем, чтобы образ ее не вступал бы в кричащее противоречие с представлениями о мире массовых слоев, носителей средневеково-сельского менталитета. Получив выигрыш в тактике, добившись на время успехов в деле консолидации и стабилизации общества, новые элиты ощутили всю глубину стратегического просчета, когда расхождения между навязанным образом социальной реальности и самой реальностью стали очевидны для большинства, и когда это большинство оказалось в состоянии поставить для себя вопрос о легитимности власти элит, «вдруг» превратившихся в закрытые корпорации, а, стало быть, поставить вопрос о легитимности тех стратегий консолидации, которые до того справлялись с задачами стабилизации социума.
В поисках новых оснований властвования российские элиты 90-х годов попытались осуществить авторитарную ломку и без того нестабильных структур (социальных и духовных) российского общества под знаменем либерализации. Но либеральные категории, использованные в языке политики, не выступили аттракторами ни для дискурсивных представлений, ни для представлений, находящихся под порогом сознания как стремление к представлению. Российский менталитет не «откликнулся» на трансляцию либеральных ценностей, и не подключился к воплощению их в культурные образцы. Отказавшись же от либеральной риторики, власть не спешила выводить общество из того дискомфортного состояния, в котором новые матрицы ментальных конструкций формировались и формируются сегодня как результат адаптации общества к узким «коридорам» «рыночных» моделей поведения. При этом традиционная российская социальная пассивность, освоенная ментально, не спасает общество от социальных и духовных перегрузок в экстемальной ситуации изменившихся «правил игры» между переставшим быть патерналистским государством и обществом, болезненно расстающимся с традиционализмом. Общество вынуждено теперь открывать для себя «иные» варианты встраивания в реальность, варианты, связанные с интерпретативными когнитивными стратегиями и социальными инновациями.
Сегодня встает вопрос о возможности наследования культурных образцов, которые, будучи имманентными, органичными обществу и его истории, могут оказаться подспорьем в деле культурной интеграции становящейся нации. Национально-государственный уровень культурной интеграции оказывается тем более актуальным, чем интенсивнее Россия втягивается в контекст глобализации, разворачивающейся сегодня в мире в двух аспектах: глобализация как «вестернизация» и глобализация как конкуренция между цивилизациями за право доминирования в глобальных системах. И в первом, и во втором случаях Россия нуждается в некоем национальном консенсусе для успешного и эффективного противостояния глобалистским вызовам. «Вестернизация» как либертарный проект, размывающий рамки национального суверенитета (и экономического, и государственно-политического), оказывается социально выгодной «пассионарному» меньшинству, способному осуществить компрадорские бизнес-проекты в условиях слабнущего государственного и общественного контроля за использованием стратегических ресурсов, а также наиболее «гибким» этносам, способным к адаптации и успеху, создающему в этнопространстве конфликтогенную мозаичность. Глобализация как «столкновение цивилизаций» требует противостояния фундаменталистским вызовам, позиционирующим себя в качестве комплиментарных доктрин: западнических для некоторых элит, исламистских для этносов, имеющих мусульманские корни.
Обретение и сохранение национальной идентичности требует от России духовно-практических усилий по отысканию стратегий консолидации общества, способных противостоять расколам и дезинтеграции. Обращение к культурному наследию требует «вывести за скобки» такие его образцы, которые напрямую связаны с вестернизацией (фундирующей социокультурный раскол между элитами и массами) и модернизацией (в силу исчерпанности самой парадигмы модернизации, исчерпанности, позволяющей обнаружить вступление Запада в «эпоху Вырождения» человеческого - в машинное, идеологии модерна - в социал-давинизм глобального масштаба). В этом случае опыт «догоняющей модернизации» перестает быть адекватным современным реалиям, а наследие трех предшествующих столетий в истории России не может быть рассмотрено в качестве применимого к задачам обретения Россией своей идентичности.
Следует сразу же оговориться, что речь идет не о тотальном нигилизме в отношении к российской культуре во всем ее многообразии, а только о критическом отношении к тем стратегиям консолидации, которые были закреплены в социальной практике и культуре общества, не сумевшего в обозримый период обрести национальную идентичность.
Обращение к «допетровскому архетипу», к довестернизационному опыту социокультурной целостности вынуждает признать, что этот опыт социальных взаимодействий элит и масс, а также этносов и этнических культур не может быть напрямую экстраполирован на современность, потому что доминирование тогда стабильных горизонтальных (сословных) структур в известной степени снимало проблему межэтнической коммуникации. Допетровская Россия не знала межэтнической конкуренции ни в политическом, ни в образовательном (коммуникационном) пространствах, конкуренции, возникающей после разрушения традиционных социальных структур в индустриальном обществе, вдохновляемой «профессиональными производителями объективированных представлений о социальном мире», концентрирующими в своих руках политические,
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.