36 РГАСПИ, ф. 17, on. 125, д. 59, л. 57-59.
37 ГА РФ, ф. 8581, on. 1, д. 98, л. 2-3,18-24.
38 Там же, ф. 9425, on. 1, д. 25, л. 32-34, 41 об. - 45, 50-52.
39 Там же, ф. 8581, on. 1, д. 51, л. 2-5.
40 Как пример предпринятых попыток «оправдать» Эренбурга см.: Jahn P. (Hg.), Ehrenburg und die Deutschen. Museum Berlin-Karlshorst, 1997.
41 Ортенберг Д. Сталин, Щербаков, Мехлис и другие. М., 1995.
42 Сенявская Е.С. Психолргия войны в XX веке. Исторический опыт России. М., 1999. С. 224-225,
235.
43 СенявскаяЕ.С. Указ. соч. С. 221-237; ProskouriakovA. Feldpost aus Stalingrad. Kriegswahrnehmung und soziales Bewusstsein deutscher und russischer Soldaten. Berlin, 2004. S. 37, 112.
44 Weiner A. Making Sense of War. The Second World War and the Fate of the Bolshevik Revolution. Princeton, 2001. P. 52-58, 83-125.
45 РГАСПИ, ф. 17, on. 125, д. 112, л. 164 - 165.
46 Merridale С. Ivan's War. The Red Army 1939-1945. L. 2005; Beyrau, D. Totaler Krieg - Begriff und Erfahrung am sowjetische Beispiel // B eyrau D., Hochgeschwender M., LangewiescheD. (Hg.) Formen des Krieges. Paderborn, 2007.
© 2008 г. А. Я. ЛИВШИН, И. Б. ОРЛОВ*
ПРОПАГАНДА И ПОЛИТИЧЕСКАЯ СОЦИАЛИЗАЦИЯ
Рассмотрение взаимоотношений общества и власти в годы Великой Отечественной войны предполагает учет широкого спектра настроений и пестрой картины социальных, политических и идеологических практик. В связи с этим вполне правомерен вопрос: как советская система, по сути своей ориентированная на режим чрезвычайщины, проявила себя в естественных для нее экстремальных условиях войны? В какой степени уровень ее эффективности зависел от претерпеваемых ею изменений?
Н. Верт, отмечая определенную эволюцию сталинского режима в военное время, главный вектор этой эволюции увидел в формировании некоего «национального согласия» на базе признания приоритета патриотических и национальных идей, сближения с Русской православной церковью и некоторого ослабления политического и идеологического контроля1. Действительно, механизмы контроля и принуждения, находившиеся в распоряжении властей, лишь отчасти объясняют в целом успешную социально-психологическую мобилизацию населения в годы войны. Призыв сопротивляться вражескому нашествию получил больший отклик в массовом сознании, нежели привычные политико-идеологические лозунги. Однако неверно отрицать и значительную роль пропаганды, которая, мобилизуя население на победу, несла в себе и существенный пласт пропагандистских стереотипов, нацеленных на долгосрочную политическую социализацию советских граждан.
Именно в 1939-1945 гг. пропаганда не только превратилась в своеобразное «орудие» войны, но и стала одним из ключевых факторов достижения преимущества над противником. В частности, ведомство Геббельса активно использовало пропагандистский опыт стран Антанты периода Первой мировой войны. Силы антигитлеровской коалиции изображались как «трусливые убийцы», а солдаты армии США рисовались в виде «гангстеров» и безжалостных преступников. В соответствии с особенностями
* Лившин Александр Яковлевич, доктор исторических наук, доцент Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.
Орлов Игорь Борисович, доктор исторических наук, профессор Государственного университета -Высшая школа экономики.
4*
99
идеологии германского нацизма был сформирован политико-идеологический инструментарий пропаганды, существенными элементами которого стали антисемитизм, теория «арийского расового превосходства» и пафос «борьбы с плутократией». Особое внимание уделялось и попыткам внесения раскола в ряды союзников. Например, после Сталинградской битвы в фашистской пропаганде были расставлены новые акценты; Германия представала в виде единственного защитника западной цивилизации против «варварства большевистских орд».
Существенные различия в идеологическом оснащении пропагандистской деятельности противоборствующих сторон не отрицают некоторой общности приемов и методов работы пропагандистских аппаратов. Среди разнообразных приемов пропагандистского воздействия наибольшее распространение в воюющих странах в период 1939-1945 гг. получили, в частности, следующие: 1. Прямой приказ, когда с использованием пропагандистской знаково-символической системы «аудитория» подвигалась на нужное действие. Другими словами, пропагандисты ожидали последствий от своей работы в виде выполнения закамуфлированного агитационно-пропагандистской риторикой приказа. 2. Провоцирование чувства страха, при котором поддержка действий правительства достигалась на основе запугивания реальными или мифическими врагами, обстоятельствами, негативными последствиями нелояльности по отношению к государству и т.п. 3. Обобщение и «затуманивание» реальной картины. В этом случае «аудитории» самой предстояло интерпретировать определенные намеки и прояснять туманные обстоятельства, но в нужном пропагандисту направлении. 4. Эксплуатация комплекса преклонения перед властью. Особенно эффективным этот прием был в деятельности пропагандистских аппаратов «тоталитарных» государств. 5. Намеренное упрощение картины мира, апелляция к стереотипам и предрассудкам. 6. Поиски виновных, разжигание вражды и ненависти по отношению к выбранным властью «козлам отпущения». 7. Апелляция к позитивным символам, характерным для данной культуры и данного социума. Это могла быть апелляция к свободе и демократии, а мог быть и призыв к классовому и имущественному равенству. Но в любом обществе эффективным пропагандистским приемом является апеллирование к чувству патриотизма, национальным традициям и святыням. 8. Апелляция к «простому человеку», «труженику», к здравому смыслу «человека из народа». 9. Эксплуатация в пропагандистских целях присущего людям стремления к безопасности и стабильности существования. 10. Использование «родительских» («материнских» и/или «отцовских») символов - «Родина-Мать», «Отец народов», «Отец нации» и других.
Вместе с тем, опыт военной пропаганды свидетельствует, что броские лозунги и призывы, равно как апелляция к рациональным аргументам, являются недостаточно эффективным средством воздействия на большие группы людей. Более важную роль в период войны играла активизация подсознательных, ментальных основ человеческого поведения. Ведь без учета исторической и культурной памяти народа трудно было рассчитывать на пропагандистский успех. Наибольший успех в пропагандистской работе достигался тогда, когда органы пропаганды призывали к действиям, к которым люди уже были психологически готовы, когда пропагандистские «послания» ориентировали их «потребителей» в желаемом и ожидаемом для последних направлении.
С самого начала войны центральной темой пропаганды стала защита Родины2. Она подчас превалировала над сюжетами, доминировавшими ранее - социализмом и марксизмом-ленинизмом, партийностью и интернационализмом, антиимпериализмом и даже антифашизмом. Стержнем пропагандистских кампаний военных лет стало, несомненно, патриотическое воспитание. Массированное обращение к патриотической тематике после 22 июня 1941 г. было беспрецедентным. Призывы «подняться на защиту Родины» звучали в каждой речи, на каждом собрании, митинге, в передаче и статье. С момента вторжения и вплоть до победы под Сталинградом тема «Родина в опасности» была в фокусе советской пропаганды. Коммунизм же, наоборот, важной роли в пропагандистском языке не играл. При этом характер патриотизма, к которому апеллировала пропаганда, варьировался от «советского патриотизма», - лояльности к
СССР, преданности делу защиты его территории, народа и образа жизни, - до местного патриотизма, сфокусированного на родном районе или городе3.
На параде 7 ноября 1941 г., напутствуя отправлявшиеся на фронт войска, Сталин назвал «вдохновляющие» имена главных героев нашей истории: Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова4. Во время войны были учреждены ордена в честь почти всех перечисленных вождем исторических персонажей, а их именами называли боевые части. Учрежденный же в 1943 г. орден Славы был прямым преемником Георгиевского креста.
В первые месяцы войны в агитационно-пропагандистской работе преобладала тема Отечественной войны 1812 г. и борьбы против немецких захватчиков в 1918 г. Именно эти исторические мотивы прозвучали в речи Молотова 22 июня и в выступлении Сталина 3 июля 1941 г. В рекомендациях Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), опубликованных в июле 1941 г., также важное место отводилось докладам, лекциям и беседам о героическом прошлом страны. Вспомнили про адмирала П.С. Нахимова и героическую оборону Севастополя в 1854-1855 гг. В начале 1943 г. Главное политическое управление Красной армии направило в войска специальную директиву о воспитании патриотизма на примерах героического прошлого русского народа. В различных изданиях политуправлений фронтов особо выделялся раздел об этике поведения русского офицера. А материалы ТАСС осени 1943 г. в связи с битвой за Смоленск демонстрируют наглядные аналогии с событиями Отечественной войны 1812 г. В пропагандистских материалах 1944 г. подробно рассказывалось о бронепоездах «Козьма Минин» и «Илья Муромец»5.
Одним из существенных аспектов идеологической эволюции сталинского режима в годы войны стало беспрецедентное сближение с Русской православной церковью. Церковь была мобилизована для моральной поддержки войны, которую вел СССР против фашизма.
Документы свидетельствуют, что активное использование в пропаганде патриотического дискурса и символов, ассоциировавшихся с историческим наследием России, общественное сознание в целом восприняло с удовлетворением и пониманием. Однако у части общества новый патриотический дискурс власти вызывал поначалу удивление и замешательство. Ортодоксально настроенные граждане воспринимали это как сдачу партийных и классовых позиций. Большинство сомневающихся искренне хотели понять причины изменений. Отдельных граждан не устраивало возрождение в армии офицерских званий, а другие открыто выражали неодобрение в связи с тем, что Сталин наденет новый мундир с погонами6.
Впрочем, власть не у
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.