РАЗБИТИЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО ПРАВА ПРИ ЕКАТЕРИНЕ II
М.Е. Лупанова, заведующая кафедрой Рязанского военного автомобильного института
Екатерина II решительно и систематически отстаивала начала абсолютизма. Неоднократно она утверждала, что неограниченная монархическая власть должна считаться единственно приемлемой для России формой правления. Всякая попытка ослабления авторитета центральной власти возбуждала в ней негодование и недоверие. Ей казалось необходимым, чтобы все учреждения находились в полной зависимости от императрицы и действовали исключительно благодаря ее внушениям, ее инициативе. Интересы внешней политики заставляли ее защищать конституционализм в Швеции и Польше. В России, напротив, по ее мнению, должно было господствовать чисто монархическое начало.
Вскоре после своего воцарения императрица была занята мыслью об усилении деятельности Сената и о создании в то же время помимо Сената Государственного совета. Некоторые лица, пользовавшиеся особенным доверием Екатерины и отличавшиеся опытностью в политических делах, например Миних и Панин, обратили ее внимание на необходимость создания учреждения, которое стояло бы ближе к личности государя, нежели Сенат. И прежде существовали подобные учреждения, как, например, Верховный тайный совет при Екатерине I, Кабинет при Анне Иоанновне, Конференции при Елизавете Петровне. Миних в особой записке, преимущественно исторического со-
держания, указывал на недостатки в устройстве прежних учреждений и делал вывод, что необходимо создать нечто вроде министерского совета, который служил бы посредником между императрицей и Сенатом [1, с. 617].
Панин желал обезопасить правление от влияния фаворитов. Поэтому он в особом докладе о необходимости создания Императорского совета отозвался в самых резких выражениях о царствовании Елизаветы [2, с. 1408]. Записка Панина не понравилась Екатерине. Императрица занялась подробным изучением записки Панина и приготовленного им манифеста, сделала замечания на некоторые выражения. Наконец она подписала манифест, но все же он не был обнародован, и Императорский совет не был учрежден. Видимо, собранные Екатериной мнения от разных лиц заставили ее отказаться от приведения в исполнение этого плана. Любопытны замечания, сделанные генерал-фельдцейхмейстером Вильбуа: «Мне кажется, - писал он, - как будто под видом защиты монархии, таким образом склоняется к аристократическому правлению. Обязательный и государственным законом установленный Императорский совет и влиятельные его члены могут с течением времени подняться до значения соправителей» [3, с. 200, 338].
Когда началась русско-турецкая война 1768-1774 гг., Екатерина сочла необходимым учредить Государствен-
ный совет. Из некоторых записок императрицы к Панину видно, каким образом состоялось это учреждение, вызванное нуждами военной администрации. 4 ноября 1768 г. состоялось первое заседание, открытое императрицей и имевшее предметом обсуждение мер, необходимых для ведения войны [4, с. 10-11]. Таким образом, Совет имел сначала характер чрезвычайной комиссии, созванной для решения специальной задачи. Со временем он приобрел значение постоянного учреждения. Круг деятельности Государственного совета расширялся постепенно; вскоре он начал заниматься регулярно всеми делами, относившимися к государственному управлению.
О степени внимания, обращаемого Екатериной на деятельность высших государственных учреждений, можно судить по записке, составленной ею для Вяземского при назначении его на генерал-прокурорскую должность. Екатерина объясняет подробно, почему прежний генерал-прокурор вследствие недостающего «чистосердечия и несовершенной откровенности» должен был лишиться ее доверия. «Покамест я жива, - пишет Екатерина, - то останемся, как долг велит. Российская империя есть столь обширна, что кроме самодержавного государя всякая другая форма правления вредна ей, ибо все прочее медлительнее в исполнениях и многое множество страстей разных в себе имеет, которые все к раздроблению власти и силы влекут, нежели одного государя» [3, с. 354].
Принимая участие в заседаниях Сената в первые годы своего царство-
вания, императрица приобрела вскоре некоторый опыт в делах. Нередко она упрекала сенаторов в нерадении, выражала свое неудовольствие по случаю частых споров и пререканий, происходивших между ними, жаловалась на «ужасную медлительность» Сената. Вскоре она решилась разделить Сенат на шесть департаментов. В манифесте, объяснявшем это нововведение, сказано: «Правило неоспоримое, что всякого государства благосостояние основано на внутреннем спокойствии и благоденствии обитателей, и что тогда только обладатели государств прямо наслаждаются спокойствием, когда видят, что подвластный им народ не изнурен от разных приключений, а особливо от постановленных над ним начальников и правителей; но нельзя, однако, сего достигнуть, как только добрым учреждением внутренних распорядков и всех государственных и судебных правительств» [4, с. 263-264].
Петр Великий, как известно, видел в коллегиальной форме правления главное средство к ограничению личного произвола сановников; это убеждение заставило его вверить Сенату широкую власть. Екатерина, напротив, старалась руководить Сенатом через генерал-прокурора, пользовавшегося личным доверием императрицы. Успех действий и других учреждений во время этого царствования обусловливался участием в них лиц, которых можно было считатъ как бы непосредственными исполнителями воли императрицы. При таких обстоятельствах Сенат уже в первое время царствования Екатерины лишился своего прежнего значения. В
1775 и 1781 гг. Екатерина мечтала о преобразовании Сената, однако этого не произошло.
В области местного управления также было заметно личное влияние Екатерины, находившейся в переписке с некоторыми губернаторами и составлявшей для них подробные инструкции. Когда Елагин в 1765 г. составил «Наставление губернаторам», где губернатор называется поверенной от государя особой, главой и хозяином всей губернии, был опубликован указ, в котором при перечислении обязанностей губернатора сказано следующее: «Он во всем том пред нами, яко хозяин своей губернии, отчет и ответ дать долженствует и незнанием или непроницательством отговариваться не может» [3, с. 352].
При составлении правил учреждения для управления губерний в 1775 г. Екатерина воспользовалась знанием дела и политической опытностью Си-верса, с которым постоянно находилась в переписке. Вместе с ним она занималась всеми подробностями предмета, причем обнаруживала необычайную работоспособность. Императрица, обращая внимание на вопросы внешней политики, не упускала из виду и управление делами внутри государства. При учреждении наместничеств столько же, сколько и при определении прав дворянства в 1785 г. и при составлении правил о городовом уложении, Екатерина пожинала плоды трудов законодательной комиссии 1767 и 1768 гг. Работая над этими преобразованиями, императрица довольно часто сообщала своим друзьям о ходе дела, об удовольствии, которое доставляет ей такой труд,
о надеждах, возлагаемых ею на новые учреждения [6, с. 414].
Известно, как Екатерина относилась к вопросу об особых правилах и привилегиях Малороссии и Лифляндии. В ее деятельности заметно стремление к соединению всех частей России в одно целое.
Около 1764 г. в Малороссии возникла идея об установлении наследственного гетманства. Там мечтали о чем-то вроде малороссийской династии Разумовских. После того как императрица всячески противодействовала введению наследственной монархии в Польше, она не могла согласиться на такого рода нововведение в Малороссии. Агитация в пользу Разумовских не понравилась Екатерине. Вот что сказано в инструкции, составленной ею для Вяземского по этому поводу: «Малая Россия, Лифляндия и Финляндия суть провинции, которые правятся конфирмованными им привилегиями; нарушить оные отрешением всех вдруг весьма непристойно бы было, однако ж и называть их чужестранными и обходиться с ними на таком же основании есть больше нежели ошибка, а можно назвать сие достоверною глупостью. Сии провинции надлежит легчайшими способами привести к тому, чтоб они обрусели и перестали бы глядеть, как волки в лесу. К тому приступ весьма легкий, если разумные люди избраны будут начальниками в тех провинциях; когда же в Малороссии гетмана не будет, то должно стараться, чтоб век и имя гетманов исчезло, не токмо бы персона какая была произведена в оное достоинство» [7, с. 109-110].
Граф К.Г. Разумовский был вызван в Петербург. В одной из записок Екатерины к Панину сказано: «Гетман был у меня и просил, чтоб я с него столь трудный и его персоне опасный чин сняла. Я на то ответствовала, что я теперь о его верности уж сомневаться не могу, а впредь с ним далее изъяснюсь». В другой записке к Панину императрица пишет: «Приведите, пожалуй, скорее к окончанию дело гетманское». Гетман подал просьбу об увольнении. Екатерина передала просьбу на обсуждение коллегии иностранных дел, которая пришла к убеждению о необходимости вообще отменить гетманское правление в Малороссии.
Таким образом, состоялось учреждение малороссийской коллегии вместо гетманского правления; председателем был назначен граф П.А. Румянцев, который получил от императрицы обширное наставление относительно своей должности и сделан малороссийским генерал-губернатором [4, с. 39-48].
Известно, что Екатерина была недовольна также стремлением к некоторой самостоятельности в Прибалтийском крае. После воцарения она медлила с подтверждением привилегий Эстлян-дии и Лифляндии. В Петербурге говорили о необходимости лишь условного, ограниченного признания этих привилегий, указывая на несоответствие их с общими законами и интересами империи. Тем не менее последовало безусловное подтверждение прежних прав Остзейского края, причем императрица объявила, что не намерена лишить лифляндцев преимуществ.
Вскоре, однако, оказалось, что генерал-губернатор Броун играл в Прибал-
тийском крае ту же самую роль, какую играл в Малороссии Румянцев, и что существовал некоторый антагонизм между стремлением к единству правительства и сепаратизм
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.