УДК 341.96:347.4
Реализация принципа автономии воли сторон в международных коммерческих договорах
Д.П. Стригунова,
кандидат юридических наук, доцент, заместитель заведующего кафедрой предпринимательского и трудового права
Государственного университета управления
Россия, Москва
dina_str@list.ru
Рассматриваются вопросы, связанные с применением принципа автономии воли сторон в международных коммерческих договорах. Автор обосновывает возможность применения норм национального законодательства и международных правовых актов и принципов в конкретных правоотношениях.
Ключевые слова: международный коммерческий договор, автономия воли сторон, ограничение автономии воли сторон.
Международный коммерческий договор является разновидностью сделки, осложненной иностранным элементом, участники которого имеют различную государственную принадлежность и/или местонахождение коммерческих предприятий на территории различных государств. Подобные договоры (контракты) опосредуют международную предпринимательскую деятельность сторон, их заключивших, и отличаются от аналогичных внутренних сделок, а также сделок, которые хотя и осложнены иностранным элементом, но заключаются с участием потребителя [14, с. 33].
Как известно, основополагающим принципом, действующим в сфере международного частного права и применяемым в том числе при заключении международных коммерческих договоров, является принцип автономии воли, следуя которому стороны подобного договора вправе самостоятельно выбирать право, подлежащее применению, а также по своему усмотрению устанавливать условия и содержание заключаемого договора.
Впервые мысль о возможности выбора права, применимого к договору, появилась в XVI веке. Основоположником этого взгляда считается французский юрист Шарль Дюму-лен [17, с. 11]. В настоящее время принцип автономии воли, именуемый также «lex volun-tatis», нашел отражение в законодательстве ряда государств, в том числе в Гражданском кодексе Российской Федерации 1994 года (далее — ГК РФ), а также международных конвенциях: Кодексе Бустаманте 1928 года (Приложение к Конвенции о международном частном праве, вступившей в силу 25 ноября 1928 года), Межамериканской конвенции о праве, применимом к международным контрактам 1994 года (далее — Межамериканская конвенция 1994 года), Гаагской конвенции № 27 о праве, применимом к агентским договорам 1978 года, Соглашении СНГ о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением
хозяйственной деятельности, 1992 года (далее — Соглашение СНГ 1992 года), Конвенции СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 года (далее — Конвенция СНГ 1993 года) и др.
Для реализации права выбора сторонам необходимо заключить соответствующее соглашение, которое возможно в двух вариантах — как оговорка о применимом праве, включенная в текст самого договора, или отдельное соглашение о применимом праве [12, с. 340]. При этом сторонам договора всегда важно знать, до какого момента они могут осуществить выбор применимого к договору права. В российском законодательстве, а также законодательстве других стран устанавливается, что стороны договора могут выбирать право при его заключении или в последующем (п. 1 ст. 1210 ГК РФ). Следовательно, моментом достижения сторонами согласия о выборе права может быть как момент заключения договора, так и все последующие стадии развития правоотношений между сторонами: исполнение договора, возникновение спора, рассмотрение спора в судебном или третейском порядке [2, с. 182]. При этом выбор права, сделанный после заключения договора, имеет обратную силу и считается действительным, без ущерба для прав третьих лиц и действительности сделки с точки зрения требований к ее форме, с момента заключения договора (ч. 3 ст. 1210 ГК РФ). Аналогичным образом выбор права не подлежит ограничению во времени и не затрагивает формальной действительности первоначального договора или прав третьих лиц, с точки зрения, например, ст. 8 Межамериканской конвенции 1994 года, ч. 2 ст. 3 Регламента Европейского союза № 593/2008 «Рим I» (далее — Регламент «Рим I»).
Выбор сторонами подлежащего применению к их международному коммерческому договору права может осуществляться путем
прямого волеизъявления либо в так называемой молчаливой форме, т.е. когда он вытекает из условий договора или обстоятельств дела. Подобные положения содержат ст. 7 Межамериканской конвенции 1994 года и ч. 1 ст. 3 Регламента «Рим I». Как отмечается в литературе, возможность суда выводить соглашение о выборе применимого права из условий договора либо обстоятельств дела, т.е. из любых элементов договора, дает неограниченную свободу судейского усмотрения [18, с. 145]. Отметим, что, например, Гражданским кодексом Перу 1984 года установлено, что договорные обязательства регулируются правом, прямо избранным сторонами.
В отечественном законодательстве правило о возможности осуществить как прямой, так и молчаливый выбор права содержится в ч. 2 ст. 1210 ГК РФ. Следует отметить, что в нашей стране еще в советское время сложилась арбитражная практика применения воли как прямо выраженной, так и молчаливой [5, с. 45]. Данное правило уже довольно длительное время находит свое применение в деятельности Международного коммерческого арбитражного суда (МКАС) при Торгово-промышленной палате РФ [3, с. 63]. В арбитражных судах указанный вопрос решается аналогичным образом [15, с. 176].
Следует отметить еще одно важное правило, сложившееся, в частности, в отечественной доктрине и судебной практике, следуя которому выбор сторонами суда, компетентного рассматривать возникший из заключенного договора спор, не означает автоматического (молчаливого) выбора подлежащего применению права. На указанное обстоятельство было обращено внимание, в частности, Высшим Арбитражным Судом РФ в п. 5 Информационного письма от 16 февраля 1998 года № 29 «Обзор судебно-арбитражной практики разрешения споров по делам с участием иностранных лиц».
В ст. 7 Межамериканской конвенции 1994 года прямо закреплено положение, согласно которому выбор сторонами соответствующего суда необязательно означает выбор применимого права. Напротив, в зарубежной доктрине находит применение и другое правило, в соответствии с которым «кто выбирает суд, выбирает право». Этого правила, в частности, придерживаются П. Майер, Б. Ауди, Х. Кох, Дж. Чешир и др. [4, с. 144; 19, с. 255].
При рассмотрении вопроса о выборе сторонами права, подлежащего применению к международному коммерческому договору, одним из главных является определение круга вопросов, на который такой выбор распространяется и который выступает своего рода ограничителем автономии воли сторон, связанным с содержанием обязательств [9, с. 381].
В международных и национальных правовых актах вне зависимости от того, избрано ли право сторонами либо оно определено судом на основе коллизионных норм, действует единое правило, устанавливающее сферу действия права, применимого к договору. Подобное правило закреплено в ст. 14 Межамериканской конвенции 1994 года, ст. 12 Регламента «Рим I», § 30 Указа Президиума Венгерской Народной Республики от 31.05.1979 № 13, в англо-американской судебной практике, а также ст. 1215 ГК РФ. Согласно последней правом, подлежащим применению к договору, в частности, определяются: толкование договора, права и обязанности сторон договора, исполнение договора, последствия неисполнения или ненадлежащего исполнения договора, прекращение договора, последствия недействительности договора. Однако применимое к договору право не регулирует вопросы действительности рассматриваемых договоров, включая их формальную действительность (ст. 1209 ГК РФ), а также вопросы право- и дееспособности ее участников (гл. 67 ГК РФ).
В отличие от российского законодательства, в нормативных правовых актах некоторых стран автономия воли подлежит так называемому пространственному ограничению. В этих странах действует принцип локализации договора, согласно которому стороны могут свободно выбирать право, но только такое, которое связано с данным договором. Указанный принцип широко применяется, например, в законодательстве и практике США. В частности, в ст. 1-105 Единообразного торгового кодекса США 1952 года (далее — ЕТК США) указывающим на такую «связь», т.е. локализующим договор, правом может быть, например, ведение одной из сторон сделки коммерческой деятельности в данном штате [6, с. 528].
Кроме того, автономия воли может быть ограничена кругом сделок или договорных отношений, на которые она распространяется или не распространяется. Однако в новом национальном и международном законодательстве по международному частному праву, включая ГК РФ, автономия воли не подлежит подобному ограничению. Так, согласно Межамериканской конвенции 1994 года, Регламенту «Рим I», Соглашению СНГ 1992 года, Конвенции СНГ 1993 года, ст. 1210 ГК РФ стороны договора с иностранным элементом вправе выбирать право любого государства для регулирования своих отношений. Это означает, что стороны международного коммерческого договора могут выбрать право любой, в том числе третьей страны для его регулирования.
Стороны международного коммерческого договора могут избрать право, которое будет регулировать в целом обязательственный статут, либо подчинить отдельные части договора
праву различных государств, осуществив тем самым так называемый «депекаж», или «юридическую биотехнологию» [7, с. 170]. Подобная возможность предусмотрена ст. 8 Межамериканской конвенции 1994 года, ч. 1 ст. 3 Регламента «Рим I», ч. 4 ст. 1210 ГК РФ. Понятно, что договор не может подчиняться праву разных государств в случаях установления молчаливо выраженной воли сторон или права страны, с которой договор наиболее тесно связан в силу ст. 1211 ГК РФ [2, с. 123]. Выходит, что только стороны могут осуществить «юридическую биотехнологию», но не суд. Напротив, недопущение депекажа законодательством ряда стран может рассматриваться как одно из ограничений автономии воли [16, с. 76].
Возможность применения иностранного права, как избранного сторонами для регулирования их международног
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.