СЕРГЕЙ АЛЕКСЕЕВИЧ КОЗЛОВ
доктор исторических наук
(Москва)
РЕЦЕНЗИЯ НА ЕЖЕГОДНИК «ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКАЯ
АНТРОПОЛОГИЯ» Военно-историческая антропология: Ежегодник. 2002. Предмет, задачи, перспективы развития / Отв. ред. и сост. д-р. ист. н. Е.С.Сенявская. М., 2002. 400 с; Военно-историческая антропология: Ежегодник, 2003/2004. Новые научные направления / Гл. ред. и сост. д-р. ист. н. Е.С.Сенявская. М., 2004. 464 с.
«Рождение» новой научной дисциплины - достаточно редкое и неординарное явление в сфере современного гуманитарного знания. На рубеже ХХ-ХХ1 столетий можно отметить, в частности, конституирование таких отраслей научной мысли, как акмеология и соционическая социология1. Публикация рецензируемых сборников, основу которых составили материалы проводимого с 2000 г. в Институте российской истории РАН Е.С.Сенявской (ведущим теоретиком и координатором нового научного направления) «круглого стола» «Военно-историческая антропология», является своего рода «знаковым событием», свидетельствующим о появлении в отечественной науке уникальной дисциплины, позволяющей глубже исследовать сложные, многогранные процессы национального исторического бытия, а, главное, - эволюцию как рациональных, так и бессознательно-иррациональных элементов человеческой духовности и телесности на войне в их основных параметрах и взаимодействии. Примечательно, что переход к системному изучению антропологического аспекта истории войн был обусловлен не только необходимостью более пристального и всестороннего изучения данной проблематики, а также процессами, происходящими в отечественной и мировой науке (прежде всего выдвижением на передний план анализа человеческой личности), но и радикальными переменами в российском обществе последних десятилетий2.
Значимость сборников, представляющих собою первые коллективные исследования в рамках нового направления, определяется прежде всего спецификой последнего как в российской, так и в зарубежной историографии. Во-первых, «человеческое измерение войны» получило возможность комплексной междисциплинарной репрезентации отечественными специалистами3. Тем самым различные исследовательские подходы к военной истории, развиваемые в рамках российской историографии (историческая психология, социальная история, история повседневности и др.), получили качественно иное осмысление, - с учетом достижений всей гуманитарной научной мысли XX - начала XXI вв.„включая философию, психологию и культурологию4. Во-вторых, именно универсальный теоретико-методологический инструментарий военно-исторической антропологии позволяет работать на этом широком семантическом поле ученым, опирающимся как на традиционные научные подходы, многие годы преобладавшие в отечественной историографии (включая формационный анализ), так и на цивилизационную исследовательскую парадигму, а также ряд
нестандартных методов. В-третьих, представляется, что систематическая работа в указанном направлении, возможно, даст новый импульс и российской военно-теоретической мысли, испытывающей в настоящее время серьезные методологические трудности и оказавшейся во многом неспособной адекватно и эффективно отвечать на вызовы эпохи5. Между тем, глобальные угрозы, возникшие перед человечеством на пороге XXI столетия (в первую очередь, проблема терроризма) требуют координации усилий военных и гражданских специалистов. Необходимы фундаментальные научно-практические разработки, позволяющие не только детально анализировать и прогнозировать эти угрозы в контексте эволюции мировой истории и культуры, но и выработать конкретные рекомендации по их предотвращению, а также по минимизации их духовно-психологических последствий (стрессов, фобий, проявлений посттравматического синдрома и пр.). Военно-историческая антропология открывает и здесь весьма обнадеживающие перспективы. В-четвертых, исследования «человеческого измерения войны» могут помочь в решении еще двух ключевых, но при этом в известной мере противоположных задач. Первая из них состоит в хотя бы частичной «реабилитации» субкультуры армии (утратившей со времен пресловутой «перестройки» свой высокий авторитет) в массовом общественном сознании, «...боевой дух, искусство солдат и их мужество являются неотъемлемой частью капитала человечества, - справедливо отмечал, между тем, Шарль де Голль в предисловии к своей работе "На острие шпаги".- В любую историческую эпоху они проявляли себя настолько сильно, что могли бы стать ее символами»6. Отказ не только от негативных, но и от позитивных элементов этих традиций (обусловленных как воинскими культурно-психологическими установками, так и советской мобилизационной мифологией) неминуемо привел бы к обеднению национального духовного наследия. Вторая задача заключается в необходимости организации гражданского демократического контроля над военной сферой7, а решение указанной проблемы возможно лишь с помощью углубленного изучения особенностей военной психологии, повседневного армейского быта, социологии армии и других вопросов. Таким образом, разработка целого комплекса ключевых задач в рамках военно-исторической антропологии - это не только эффективный механизм исторической, психологической и социокультурной реконструкции прошлого, но и действенный рычаг формирования исторического сознания россиян, свободного от штампов и стереотипов8. Наконец, появление нового направления в отечественной историографии отражает усиление интереса к «антропологическому измерению» войн в мировой гуманитарной мысли9.
Все статьи в рецензируемых сборниках четко подразделяются на семь групп.
К первой группе относятся работы, затрагивающие ключевые теоретические и междисциплинарные проблемы военной антропологии. Важнейшее методологическое значение имеют труды Е.С.Сенявской, В.В.Серебрянникова и А.Г.Караяни, в которых подробно рассматривается широкий круг вопросов, связанных с нынешним состоянием, ближайшими и долгосрочными перспективами философской, социологической, психологической и конкретно-исторической интерпретаций роли человека как субъекта войны. При этом на передний план справедливо выдвигается необходимость углубления
междисциплинарных подходов, включая творческое использование идей и принципов школы «Анналов», философской герменевтики и экзистенциализма10. Соглашаясь с подобными оценками, следует отметить также перспективность интеграции в теоретический багаж военно-антропологической мысли разработок таких философских течений XX в., как персонализм и интуитивизм. С одной стороны, это позволило бы глубже раскрыть огромную и все еще мало изученную роль подсознательного начала в психологии и поведении человека на войне, с другой, - выявить идейно-содержательную и типологическую близость либо различие российских военно-антропологических изысканий с достижениями зарубежной философско-культурологической, психологической и исторической мысли. Ключевое значение имеет и креативное освоение системы новых инструментальных средств - категорий, подходов, знаковых структур - в триаде «мышление - рефлексия - понимание»11. И здесь, наряду с разработками современной герменевтики, особую семантическую функцию приобретает инновационный деятельностно-аксиологический подход к историческому
источнику, неразрывно связанный с поиском неосвоенных концептуальных полей
12
и методов проектирования новых идей . Отметим в качестве одного из наиболее перспективных подход, разработанный В.В.Налимовым и заключающийся в реконструировании целого ряда жизненных «смыслов», скрытых в архетипах сознания и актуализирующих - в стрессовых ситуациях боевой обстановки -измененные состояния психики13. Анализ этих «смыслов» с позиций военно-исторической антропологии, возможно, позволит вплотную подойти и к решению другой важнейшей проблемы - пониманию истоков различных моделей человеческого поведения на войне («техник себя», по М.Фуко), введя тем самым богатейший экзистенциальный фронтовой и прифронтовой опыт в более широкий культурный контекст.
Вторую группу статей сборников представляют исследования, посвященные вопросам психологической подготовки, а также воинским ценностям и традициям разных эпох как предмету изучения новой научной дисциплины. Спектр поднимаемых проблем здесь исключительно широк и многообразен: обычаи войны и мотивация воинского поведения Древнего Рима и эпохи Средневековья (В.Н.Токмаков, О.В.Сидорович, А.В.Махлаюк, И.Е.Ермолова, О.В.Ауров и В.Р.Новоселов), обучение и воспитание воинов армии Арабского халифата (И.В.Журавлев), психологическая регуляция и подготовка воинов в различных исторических и этнокультурных условиях (А.С.Сенявский), боевой дух русской армии XV-XX вв. (В.А.Артамонов, Н.Н.Смолин и В.Л.Кожевин), проповедническая деятельность военного духовенства в Русско-японской войне (Л.В.Жукова). Характерно, что ученые (в основном историки), вводя в научный оборот новый интереснейший фактический материал, смело используют понятийный аппарат и подходы других гуманитарных дисциплин, особенно психологии и культурологии, что позволило им не только успешно решать локальные исследовательские задачи, но и найти принципиально иные ракурсы в рамках указанной проблематики. Вместе с тем, несмотря на значимость отмеченной тенденции, следует признать, что мы находимся лишь в самом начале долгого и сложного пути по переосмыслению военного бытия. Так,
представляется, что в ряде случаев уделяется явно недостаточное внимание иррациональной составляющей и воинского воспитания14, и боевого поведения комбатанта. Возможно, это объясняется наличием глубоких позитивистских традиций в современной научной методологии. Между тем раскрытие многообразного и противоречивого характера войны возможно лишь на пути синтетического анализа ее рациональных и иррациональных основ.
Третью группу работ составляют труды, рассматривающие исторический и культурологический аспекты армейской элиты России, а также социально-психологические проблемы военной иерархии в целом. Поднимаемый в них комплекс вопросов охватывает историю императорских кадетских корпусов Российской империи конца XVIII - начала XX вв. (Н.Н.Аурова, Е.А.Комаровский), неформа
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.