РЕЦЕНЗИИ НАУЧНЫХ ИЗДАНИЙ
ИСААК СОЛОМОНОВИЧ РОЗЕНТАЛЬ
доктор исторических наук, главный специалист Российского государственного архива социально-политической
истории (РГАСПИ) (Москва)
Тел.: 8 (495) 337-37-67; Е-mail: evgenv@rambler.ru
В рецензии проводится анализ содержания монографии А.В. Репникова и О.А. Милевского. Делается вывод о том, что опубликованный труд - весомый аргумент в пользу плодотворности монографического изучения сложной личности в сложном историческом пространстве.
Ключевые слова: А.В. Репников, О.А. Милевский, Лев Тихомиров.
РЕЦЕНЗИЯ НА МОНОГРАФИЮ А.В. РЕПНИКОВА, О.А. МИЛЕВСКОГО «ДВЕ ЖИЗНИ ЛЬВА ТИХОМИРОВА» (М.: Academia, 2011. 560 с.)
Биографией Л.А. Тихомирова ее авторы, доктора исторических наук А.В. Репников и О.А. Милевский, подводят определенный итог своим исследованиям русского консерватизма1. Мировоззренческая эволюция Тихомирова рассматривается на этот раз прежде всего через призму его индивидуальности и подробностей его повседневного бытия. «Под влиянием фактов биографии, - утверждают авторы, - формируется позиция человека по отношению к миру и самому себе» (с. 184).
В советское время к числу приоритетных биографических сюжетов принадлежал «путь в революцию», тогда как движение в обратном направлении, происходившее, по крайней мере, не менее часто, как правило, игнорировалось. И все же найти среди фактов персональной эволюции такого рода нечто подобное превращению революционного идеолога, каким был Тихомиров, в идеолога самодержавия невозможно. Видимо, в первую очередь этой уникальностью судьбы и личного выбора обусловлен интерес историков и не только историков к «загадочному Тихомирову» (определение Г.П. Федотова) с естественным обилием интерпретаций.
Авторы книги, предлагая свой взгляд, учли всю обширную литературу о Тихомирове, не пренебрегая ни советской историографией, ни историко-художественной прозой, ни современной публицистикой, выделив и обстоятельно рассмотрев работы отдельных исследователей этой темы в России и за рубежом - В.Н. Костылева, С.В. Чеснокова, К. Тидмарша, Харуки Вада. При этом авторы исходят из того, что «нельзя осуществить транзит концепций вековой давности в политическое пространство современной России» (с. 5). Новейшую «партийность», приводящую к идеализации Тихомирова-монархиста, к изъятию из его биографии революционного этапа, авторы справедливо считают научно бесперспективной. Исследование базируется на большом количестве разнообразных, тщательно анализируемых источников, некоторые из них используются впервые, например переписка Тихомирова с покровительствовавшей ему О.А. Новиковой. Правомерна и требовательность, с какой они относятся к качеству изданий и переизданий сочинений Тихомирова.
В поле зрения авторов широкий круг сюжетов российской истории конца XIX - начала XX вв., что позволило им органично соединить оба этапа биографии Тихомирова. Книга густо населена теми, с кем он соприкасался, взаимодействовал, чье влияние испытывал. Обращаясь к, казалось бы, досконально изученной истории «Народной воли», сплотившей, как пишут авторы, «в своих рядах то лучшее, что выработало русское революционное движение» (с. 115), они освещают по-своему ряд существенных моментов этой истории. Это место Тихомирова в Исполкоме «Народной воли», его отношение к убийству Александра II, участие в деле Дегаева, разрыв с Плехановым, наконец, причины его перехода в противоположный лагерь - ренегатства, если употреблять общепринятое обозначение.
Объяснения на сей счет современников, приводимые в книге, весьма различны - от психического заболевания
до выражения закономерной эволюции народничества, но сами авторы склонны видеть здесь переплетение ряда импульсов и мотивов, соглашаясь с Тихомировым в том, что «переворот этот назревал в течение долгих лет», и прослеживая накопление в его взглядах новых элементов. Обращается также внимание на присущие Тихомирову психологические черты, на честолюбивое стремление «занять место Каткова». Окончательный выбор, полагают авторы, Тихомиров сделал, «повинуясь чувству политической реальности», нащупывая «твердые основания» для переустройства общества в условиях спада революционного движения и успешной экономической политики в царствование Александра III (с. 221).
На материалах публицистики, переписки, дневника Тихомирова показано, как, несмотря на полученное прощение и знаки одобрения свыше, его вхождение в консервативный лагерь происходило далеко не так, как он себе представлял. Отношения с власть предержащими и с другими консервативными деятелями складывались трудно, надежды сменялись разочарованиями. Бывшая соратница Тихомирова А.П. Прибылева-Корба заметила: его держали в черном теле. В итоге он не сыграл ту крупную историческую роль, о которой мечтал. Трезвая констатация коренного обстоятельства, определившего невозможность обрести «твердые основания» в данной системе координат, содержится в цитируемом письме благоволившего Тихомирову П.А. Столыпина (1907 г.), провидческом и в отношении его самого: «...Прочность того положения, которое я для вас создаю, находится в зависимости от моей прочности» (с. 389).
Из книги следует, что в новых взглядах Тихомирова, при всех нюансах, иногда немаловажных, сохранялось все, что было характерно для русского консерватизма: убеждение в превосходстве православия, самодержавия, сословности, в порочности конституционализма; мессианская идея, шовинизм и антисемитизм. Не выходя за узкие пределы этих идеологем, Тихомиров разработал теорию идеальной монархии и предложил программу обновления России на традиционно-националистической основе, альтернативную либерализму и социализму.
Излагая ее (иногда с некоторым преувеличением жизненности отдельных элементов), авторы обнажают и ее противоречивость. В том, например, что Тихомиров отрицательно относился к действительно происходившему реформированию государства после 1905 г. и был среди тех, кто верил в возможность вернуться к «неограниченному самодержавию» и даже к допетровскому порядку. Считая развитие капитализма необратимым, он настаивал на экономической автаркии России. Общая у правых идея «бюрократического средостения», которое возможно будто бы устранить, по существу была столь же нереализуемой, как ленинская идея «полугосударства» без бюрократии, армии и т.д. в «Государстве и революции», - крайности, как известно, сходятся.
Авторов больше всего интересуют «новации» Тихомирова, но, как показано в книге, они-то и остались в основном невостребованными. Раньше, чем правитель-
ство и другие монархисты, Тихомиров осознал наличие в России рабочего вопроса и его значение. Он участвовал в апробации своих предложений в ходе зубатовского эксперимента, был приглашен Столыпиным в качестве эксперта по рабочему вопросу. Результаты оказались, однако, невелики, этот острейший вопрос так и не был решен - ни по Тихомирову (с образованием особого, наряду с другими, рабочего сословия), ни иным образом. Из десяти законопроектов, признанных правительством в 1905 г. неотложными, только два стали законами. В сфере внешней политики Тихомиров был в числе вдохновителей экспансии России в Азию на рубеже веков с хорошо известными плачевными последствиями. Она обосновывалась, в частности, в большой статье 1900 г. «Китай, Россия и Европа», целиком перепечатанной в приложении (с. 515-526). Главное здесь, по мнению авторов, религиозная составляющая. Но внешнеполитические «прожекты» Тихомирова критиковал даже его единомышленник генерал А.А. Киреев.
Некоторые сюжеты рассматриваемой темы авторы сочли необходимым вписать в мировой контекст «большой истории». Сопоставления уместны, однако не пренебрегая спецификой места и времени. Нельзя не считаться, например говоря о «молодежных бунтах» в разных странах, с тем, что ни русский радикализм XIX в., ни движение «новых левых» в XX в. на Западе, хотя бы и с портретами Мао, не направлялись, как маоистская «культурная революция», властью, манипулировавшей молодежью (с. 37-38).
Продуктивнее поиск сходства между конструкцией общества по Тихомирову и корпоративной системой Муссолини, а также подобными опытами некоторых латиноамериканских диктатур (с. 367-370). Авторы правы - полного тождества нет, тем не менее во всех случаях речь идет об идеократическом государстве с вождем и с поддерживаемой и насаждаемой массовой верой, будь то религия, или некая квазирелигия. Так ли важно, что, в отличие от проекта Тихомирова (изменение организации общества без изменения основ власти), итальянский король был в фашистском государстве марионеточной фигурой, ведь абсолютные монархии в Западной Европе исчезли задолго до Муссолини. Не обойтись и без ответа на вопрос, были ли работающими эти системы, принципиально отличавшиеся от демократического «социального государства», получалось ли на практике провозглашаемое «этическое государство», «государство правды» и тому подобные варианты патернализма? Соответственно нуждаются в оценке с такой точки зрения их аналоги в представлениях Тихомирова или позже в построениях евразийцев.
Авторы подчеркивают, что Тихомиров-монархист не хотел входить в какие бы то ни было политические партии, дистанцировался и от правых партий, возникших в 1905 г., чтобы «иметь ум и совесть свободно функционирующими <...> позволять себе думать и чувствовать». В противоречии с этой позицией находилось, во-первых, его желание быть чиновником, так и не удовлетворенное, во-вторых,
планы образования тайного (!) монархического общества, влияющего на молодежь, или какой-то широкой партии такого же толка, даже - что довольно странно - с привлечением находившихся в ссылке бывших товарищей по «Народной воле». Между тем стоит напомнить: позиция правительства по этому вопросу была неизменной. Идею создания какой бы то ни было «партии власти» власть отвергла и после появления Союза русского народа, в котором, несмотря на массовость организации в первый период ее существования, несмотря на признание ее полезности в 1905 г. и, наконец, симпатии к ней царя, не усматривалось ничего, «кроме хулиганства и невежества», а претензии ее лидеров «разыгрывать
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.