РЕЦЕНЗИИ НАУЧНЫХ ИЗДАНИЙ
ВАДИМ ВИКТОРОВИЧ МИХАЙЛОВ
доктор исторических наук, доцент кафедры истории и политологии Санкт-Петербургского государственного университета аэрокосмического приборостроения (Санкт-Петербург) (Санкт-Петербург) Тел.: 8 (921) 313-13-46; Е-mail: batukom@mail.ru
АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПУЧЕНКОВ
кандидат исторических наук, доцент кафедры истории культуры, государства и права Санкт-Петербургского государственного электротехнического университета «ЛЭТИ» им. В.И. Ульянова (Ленина) (Санкт-Петербург) Тел.: 8 (921) 346-98-67; Е^Н: ap80@mail.ru
Авторы анализируют содержание монографии А.Х. Даудова и Д.И. Месхидзе, посвященной изучению национальной государственности горских народов Северного Кавказа в 1917-1924 гг. Отмечаются несомненные достоинства монографии, вклад авторов в развитие историографии проблемы, высказываются пожелания, касающиеся способов решения исследовательских проблем, затронутых в книге: горский большевизм, национальная политика Белого движения на Северном Кавказе и др.
Ключевые слова: большевизм, казачество, Белое движение, А.И. Деникин, М.А. Караулов, аграрный вопрос.
РЕЦЕНЗИЯ НА МОНОГРАФИЮ А.Х. ДАУДОВА И Д.И. МЕСХИДЗЕ «НАЦИОНАЛЬНАЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ ГОРСКИХ НАРОДОВ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА (1917-1924)» (СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 2009. 224 с.)
Русская революция и Гражданская война затронули и Терек, и Дагестан. Причудливое переплетение межнациональных противоречий, устоявшихся столетиями традиций, нерешенность аграрного вопроса, стремительный рост национального самосознания малых народностей, искусственно подогреваемого большевиками, - все это предопределило и размах борьбы на горском Северном Кавказе, и ее остроту. Пожалуй, именно на Северном Кавказе все противоречия, порожденные русской революцией, достигли своего апогея. Северный Кавказ, по словам генерала Деникина, «бушевал. Падение центральной власти вызвало потрясение здесь -более серьезное, чем где бы то ни было. Примиренное русской властью, но не изжившее еще психологической вековой розни и не забывшее старых взаимных обид, разноплеменное население Кавказа заволновалось...»1
Именно этим «волнениям» и посвящена монография профессора исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета А.Х. Даудова и кандидата исторических наук Д.И. Месхидзе, вышедшая в 2009 г. в университетском издательстве. Книга состоит из семи глав, украшением (в прямом и в переносном смысле слова) работы стали цветные географические карты, отображающие административно-территориальное деление горских областей Северного Кавказа, конфессиональную картину на рассматриваемых территориях и карту событий гражданской войны в Закавказье. Достоинством работы является соединение двух тем, каждая из которых, по сути, уже заслуживает отдельной монографии: с одной стороны - это революция и Гражданская война на Северном Кавказе; с другой - национально-государственное строительство после гражданской войны и предпосылки вхождения Горской республики в состав РСФСР. Работа построена на обширной источниковой базе, авторы привлекли для написания книги разнообразные материалы, включая документы, извлеченные из фондов центральных и республиканских архивов, сборники опубликованных документов, периодическую печать тех лет, богатую мемуаристику и исследовательскую литературу.
При чтении книги Даудова и Месхидзе вспоминаются такие полузабытые ныне штампы, как «высокая исследовательская культура», «исследовательская эрудиция» и т.д. Монография крайне информативна, авторам удалось последовательно решить все поставленные во введении к книге задачи и реконструировать такие чрезвычайно интересные исторические сюжеты, как деятельность Союза объединенных горцев Северного Кавказа, взаимоотношения горцев и
Вооруженных сил Юга России под командованием А.И. Деникина, советизация Северного Кавказа и многое-многое другое. Безусловно, что монография А.Х. Даудова и Д.И. Месхидзе внесла заметный вклад в историографию проблемы. Вместе с тем думается, что некоторые разделы книги могли бы быть усовершенствованы авторами при работе по подготовке второго издания монографии.
Так, например, кажется, что раздел о гражданской войне мог бы быть пересмотрен в сторону расширения источ-никовой базы, хотя бы в плане расширения опубликованных источников. Выглядит странным, что авторы не привлекли к работе знаменитые «Очерки русской смуты» генерала А.И. Деникина, командующего белыми Вооруженными силами Юга России. Помимо этого, богатейшая коллекция воспоминаний участников гражданской войны на Северном Кавказе содержится в фонде Р-5881 Государственного архива Российской Федерации, фондах краевых «истпартовских» архивов Ростова-на-Дону и Краснодара. Однако работа в архивах может продолжаться бесконечно; в данном случае пожелание заключается в другом. В монографии, на наш взгляд, немного схематично показана и сама гражданская война на Северном Кавказе: по сути, она воссоздается без привлечения новейшей исторической литературы, в частности, можно указать работы В.Б. Лобанова, Н.И. Сухановой, А.С. Пученкова и В.Ж. Цветкова, в которых достаточно подробно рассказывается о целом ряде рассматриваемых в книге Даудова и Месхидзе сюжетов2. Как кажется, в разделе, посвященном гражданской войне на Северном Кавказе, недостаточное внимание уделяется «белогвардейскому» взгляду на происходившие в регионе события. В чем заключался «деникинский» подход к кавказской проблеме? Неужели он сводился лишь к «мести непокорным горцам», одним из которых, по утверждению авторов монографии, Деникин «мстил за поддержку Горской республики, другим -за поддержку большевиков, третьим - за нежелание "вступать добровольно" в Добровольческую армию»3? Почему популярнейший атаман Терского казачьего войска М.А. Караулов пал жертвой убийц, не сумев примирить враждующие стихии? В чем заключался феномен горского большевизма? Каковы были взаимоотношения горцев и государственных новообразований Закавказья? Представляется, что более подробный ответ на эти вопросы мог бы украсить второе издание книги.
Даже советские авторы не скрывали того, что среди «горцев до революции большевиков не было»4, о чем, в частности, писал известный горский партийный деятель Казбек Бутаев. Революция привела к тому, что горское
население, как и вся Россия, по выражению А.Ф. Керенского, «неудержимо заговорили политически»5. Одним из результатов этих «разговоров» стало усиление социалистических настроений в горской среде, а в конечном счете -большевизация региона. Несомненно, что горский большевизм имел отличия от большевизма российского. Один из вариантов ответа на вопрос о природе горского большевизма дал видный участник установления советской власти на Северном Кавказе Н.Ф. Гикало6. Выступая на вечере Истпарта в 1925 г., Гикало подчеркнул, что «революция у отсталых народностей, среди отсталых народностей, среди глубоко некультурных, - иной быть не могла...»7 По утверждению Гикало, «в Октябрьскую революцию они (горцы. - Авт.) шли не теми путями, которыми шел рабочий класс нашей страны. Они шли путями национального движения, религиозного роста и анархии.»8 Как вспоминал Гикало, «первая полоса от Февраля до Октября была полосой роста национального движения среди горцев, когда всевозможные авантюристы, шейхи, муллы тянули за собой горца, для того, чтобы двигать их против русских, казаков, как ставленников старого царского правительства и колонизаторов...»9 Среди горцев нельзя было ожидать гражданской войны, потому что, если только горец-бедняк убил бы какого-нибудь богача, так как это ни странно, род этого бедняка, который, может быть, состоит из бедняков, должен этого бедняка убить. «В силу кровной мести, в силу своего быта горцы не видели гражданской войны, не понимали, не представляли себе, что такое гражданская война, какие предпосылки предшествовали ей, какие последствия она оставляет после себя и т.д., они не представляли себе, как делается революция, как творятся революции.»10 Единственное, что смогли спровоцировать и умело направить в удобное для них русло большевики - это борьбу горцев с консервативным и русофильским по своей природе казачеством. Как вспоминал видный горский деятель, осетин по национальности, полковник Н.А. Бигаев, революция на Северном Кавказе в кратчайшие сроки привела к ошеломляющим изменениям: «Перегородки рухнули, обнажив не только неравенство, но и устремления: казаков - сохранить историческое наследие и горцев - улучшить свое экономическое и правовое положение. Началось разъединение идей в среде тех и других. Казаки пошли по старой борозде удержания в своих руках экономических привилегий, а горцы стали на путь осуществления завоеваний революции и ее лозунгов. Революционные события со свойственной им тенденцией заострять больные вопросы поставили на очередь проблему социальной справедливости. Создались острые национальные взаимоотношения, постепенно подготавливалось вооруженное столкновение народов Края. Исторические мотивы, оправдывающие стремления казаков, в такой же степени оправдывают с общечеловеческой точки зрения и исторические притязания горцев на земли своих предков.»11
Действительно, в 1917 г. казачество, составлявшее 1/5 населения области, пользовалось 3/4 плодородной земли, в то время как оставшиеся 4/5 неказачьего населения области обрабатывали 1/4 плодородной земли. В подушном масштабе на каждую казачью мужскую душу приходилось 13,9 десятин земли, а на неказачью - 2,5. При этом общее население Терской области в 1918 г. насчитывало 1 025 302 человека, из них в войсковом казачьем сословии было всего 202 141. Безусловно, что подобное, во многом несправедливое распределение земельного фонда порождало вражду между казачеством и горскими народностями. Этим умело воспользовались большевики, искусно подбрасывая поленья в огонь давнишней вражды. По словам большевика С. Кавтарадзе, на Северном Кавказе сама история создала «два вечно враждующих лагеря: казачество и туземное население (чеченцы, ингуши, кабардинцы и др.), кошмарную атмосферу счетов между ними. Горцы говорят: если увидишь казака, даже подымающегося на неб
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.