РЕЦЕНЗИИ НАУЧНЫХ ИЗДАНИЙ
ГАЛИНА СТЕПАНОВНА САМОХИНА
доктор исторических наук, профессор кафедры философии и культурологии Санкт-Петербургского института психологии и социальной работы (Санкт-Петербург) Тел.: (812) 756-61-92; E-mail: samokhina05@mail.ru В рецензии рассматривается содержание сборника научных статей, созданных на основе докладов одной из международных научных конференций, посвященных изучению времени, деяний и личности Александра Македонского и его отца, Филиппа II.
Ключевые слова: история эллинизма, Македония, Египет, Малая Азия, Аргеады, Лагиды, Филипп II, Александр III.
РЕЦЕНЗИЯ НА:
Филипп II и Александр Великий: отец и сын, жизнь реальная и после смерти / Отв. ред. Элизабет Карней и Даниэль Огден. Нью Йорк: Оксфорд Юниверсити Пресс, 2010. 343 с.+илл. (Philip II and Alexander the Great: Father and Son, Lives and Afterlives / Ed. by Elizabeth Carney and Daniel Ogden. New York: Oxford University Press, 2010. 343 pp.+ ill.)
Сборник статей представляет собой материалы научного симпозиума «Филипп II и Александр III: отец, сын и власть» («Philip II and Alexander III: Father, Son and Dunasteia»), который состоялся 3-5 апреля 2008 г. в Северной Каролине в университете г. Клемсо-на. Он связан с рядом других конференций по изучению личности, мира и деяний Александра Великого, каждая из которых отличалась своей темой или композицией1. Симпозиум 2008 г. был в определенной степени ответом на фильм Оливера Стоуна «Александр». Мы ставим своей задачей дать по возможности краткий обзор материалов этой публикации, останавливаясь подробнее на наиболее интересных для нас статьях.
Сборник посвящен изучению и сравнению деяний двух самых выдающихся македонских правителей, которые, несомненно, оказали влияние на последующую историю античности. Он снабжен краткими и емкими сведениями об участниках конференции и авторах, библиографией и индексом античных имен собственных и терминов и разделен тематически на четыре части.
Часть I носит название «Отец, сын и царский двор» (Father, Son, and Court) и начинается статьей Стефена Ружички (Stephen Ruzicka) «Дело Пиксодара», новое рассмотрение» (The "Pixodarus Affair" Reconsidered Again). Он рассматривает события, связанные с попыткой Филиппа заключить династический брак с сатрапом Карии, Пик-содаром, подаваемые Плутархом (Alex.IX. 3; X. 1-3) как разногласия в семье Филиппа, под иным углом зрения и в иной последовательности.
Плутарх считает инициатором этого союза Пиксодара. Друзья и мать Александра полагали, по словам Плутарха, что этот союз означает лишение Александра его статуса наследника и передачу его Арридею. Александр вмешался в переговоры, послал трагического актера Фессала послом к Пиксодару и предложил свою кандидатуру в качестве зятя, чем сорвал предыдущие переговоры и вызвал гнев Филиппа против сына. Царь отправил в ссылку его гетайров. Александр и Олимпиада были вынуждены покинуть на время Македонию.
Автор рассматривает данное событие, прежде всего, как пример дипломатических отношений Македонии с некоторыми малоазийскими территориями. Он показывает, что трактовка Плутархом Пиксодара как ничтожного и жалкого царька, раба персидского владыки, неверна. Этот представитель династии Гекатомнидов обладал большой территорией, значительным наемным сухопутным войском и флотом, политическим влиянием в греческом мире и оказал сильнейшее сопротивление Филиппу при осаде тем Перинфа в 340 г. Поддержка сатрапом Карии персидских сил вынудила Филиппа прекратить операции в районе Геллеспонта.
Подготовка Филиппом войны с Персией в 337 г. поставила перед ним вопрос о союзниках на Востоке, в одном
из которых он видел карийского сатрапа. Ст. Ружичка полагает, что именно македонский царь инициировал переговоры с Пиксодаром о династическом и политическом союзе, преследуя и иные, далеко идущие политические планы. Предполагаемый брак должен был помочь Пиксодару в его династической борьбе с сестрой Адой, вдовой его брата Идриея, и укрепить положение Македонии на малоазийском побережье. Дочь Пиксодара была единственной наследницей карийского сатрапа.
Автор также предлагает иную последовательность событий, связанных с разногласиями в царском семействе, основываясь исключительно на косвенных соображениях. К сожалению, подтверждения этому в источниках нет, что, на наш взгляд, снижает ценность его выводов. Он считает, что «дело Пиксодара» имело место после женитьбы Филиппа на Клеопатре, ссоры Александра с отцом на свадебном пире и его бегства в Иллирию. Олимпиада, как мы знаем, в свою очередь отправилась после этого в Эпир, где стала побуждать своего брата к войне с Филиппом. Именно из Иллирии, вечно антимакедонской территории, Александр вступил в переговоры с Пиксодаром. Сочетание всех этих обстоятельств и вызвало столь большой гнев Филиппа. Только македонский царь занимался браками своих потомков. Вмешательство Александра означало узурпацию царских прерогатив и утверждение независимого статуса сына. Вмешательство Александра также сорвало политические и военные планы Филиппа во время подготовки его к походу на Восток.
Примирение отца и сына и возвращение Александра в Македонию последовало только после вмешательства в это дело Демарата, коринфского ксена Аргеадов, который обратил внимание Филиппа на возможность еще большей беды для его дома, если он не примирится с сыном. Александру был возвращен его статус наследника. Но Филипп вел подготовку к восточному походу без его привлечения. Отец и сын более не нуждались друг в друге. Отчуждение между ними росло.
Виктор Алонсо Тронкосо (Victor Alonso Troncoso) в своей статье «Бородатый царь и безбородый герой: от Филиппа II к Александру Великому» (The Bearded King and the Beardless Hero: From Philip II to Alexander the Great) показывает, что далеко не всегда и не везде изображение царственного монарха в эллинистическом мире являлось подражанием (imitatio) портретам Александра2. Александр стал основой для создания образа «человека-льва» или мужественного безбородого героя. Но в иных случаях мы встречаем имитирование традиционного для данного государства бородатого изображения, как это было принято, например, в иконографии македонских царей династии Аргеадов, или комбинацию из двух противоположных воссозданий царственности.
Сабина Мюллер в исследовании «В тени своего отца: Александр, Гермолай и легенда о Филиппе» (In the Shadow
of His Father: Alexander, Hermolaus, and the Legend of Philip) обращается к знаменитому неудачному заговору 327 г. до н.э. знатного македонского юноши, одного из «царских пажей», Гермолая. Заговор закончился казнью его участников. Перед смертью Гермолай произнес речь, в которой обвинил Александра в тирании, в приверженности к чужеземной (персидской) манере поведения и в отходе от традиционной политики его отца, всегда следовавшего македонским обычаям. Филипп предстает перед нами идеальным македонским правителем в противовес сыну. Большинство ученых считает, что это выступление перед македонским войсковым собранием отражает мысли и обиды македонской оппозиции, которые идеализировали фигуру отца Александра. Заговор Гермолая трактуется ими как пример конфликта между Александром и македонской элитой после битвы при Иссе. С. Мюллер считает, что основные пункты речи Гермолая аутентичны.
В качестве примера неприемлемого для царя Македонии поведения источники приводят эпизод на царской охоте на вепря. «Царские пажи» обычно сопровождали царя на охоте и участвовали в этом аристократическом развлечении. Во время охоты Гермолай убил дикого кабана, которого выбрал себе Александр. Царь впал в гнев и приказал Гермолаю сойти с коня, чем сильно унизил последнего.
И дело было не в наказании как таковом. Есть свидетельства, что «царские пажи» были привычны к жестоким наказаниям вплоть до порки за свое неправильное поведение. Это было вполне совместимо с македонскими неписаными законами. И именно царь решал вопрос о наказании провинившегося. Дело в причине и форме наказания. Гермолай не нарушил никакого македонского обычая: у царя не было права первого удара на охоте. Македонские аристократы были компаньонами царя «в соперничестве на охоте». Но охота верхом была привилегией, знаком исключительного положения в обществе для македонских аристократов, равно как и обладание боевым конем. Приказ Александра спешиться автоматически исключал Гермолая из числа аристократов, понижал его социальный статус, нарушал македонские обычаи.
Такая попытка царя избавиться от положения «первого среди равных» вызвала протест юных представителей македонской знати, которые взяли на вооружение легенду о следовании македонским правилам его отца. Именно легенду, не имеющую под собой исторической основы, поскольку Филипп активно стремился ограничить власть местной элиты. Но она послужила основой для дальнейшего изображения идеального и плохого правителя в кругах македонской оппозиции Александру. В тот момент, когда память о Филиппе превратилась в легенду и потом стала привычным топосом в литературе об Александре, он потерял над ней контроль.
Ольга Палагиа в статье «Эвридика Филиппа в Филип-пеуме в Олимпии» (Philip's Eurydice in the Philippeum at Olympia) возражает против общепринятой идентификации женской статуи с именем «Эвридика» в Филиппеуме с матерью Филиппа II3. Причина дискуссии по этому поводу -лакуна в тексте Павсания о Филиппеуме, не позволяющая понять место данной Эвридики в семействе македонского царя. Она полагает, что это была последняя жена царя, известная нам как Клеопатра, но иногда называемая и Эвридикой, тронным, по предположению автора, именем для дома Аргеадов. Она считает, что Филиппеум был, с одной стороны, памятником принятой в Македонии полигамии, а с другой - попыткой компромисса между разными политическими силами в Македонии, поскольку там были помещены также статуи Олимпиады и Александра.
Ее выводы представляются нам малоубедительными по нескольким причинам: 1) Они основаны на сомнительном выводе о царском статусе имени «Эвридика». 2) есть только одно упоминание - у Арриана (Anab. III. 6. 5) - о том, что имя последней жены Филипп
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.