ляю мнение исследователей, возражающих против рассмотрения общины исключительно через призму земельных отношений. Они справедливо, на мой взгляд, полагают, что оседлая сельская община играет роль в социальном развитии конкретных обществ и этносов не только как регулятор отношений земельной собственности, но и как властное образование [1]. Такой подход позволяет говорить не о разложении общины на переломных этапах истории, например при переходе к классовому обществу, а о её метаморфозах.
Чаще всего сами швейцарцы, когда заходит речь об их стране, говорят: "Sonderfall" - "особый случай". Что же такого особого? Официальное название государства - Швейцарская Конфедерация. Дословно Scweizerishe Eidgenossenschaft означает "Швейцарское товарищество по присяге". Это страна без столицы (Берн является всего лишь "федеральным городом" - местом пребывания федерального совета и парламента), без президента (его весьма скромные полномочия выполняют по очереди семь членов правительства, любой из которых в официальных визитах за рубеж представляет страну в качестве высшего должностного лица). Правительство принимает решения только на основе консенсуса. Все основные вопросы решаются не парламентом или правительством, а на проводящихся четыре раза в год кантональных референдумах. Швейцария, не имеющая природных ресурсов, возглавляет список самых развитых стран "первого мира". Кроме того, эта многонациональная и многоконфессиональная конфедерация почти 200 лет не знает этнических и религиозных конфликтов.
Парадокс заключается в том, что Швейцария, расположенная в самом центре Европы, и сегодня во многом остаётся terra incognita. В обывательском представлении это страна часов, шоколада, сыра и горнолыжных курортов. Ещё есть легенда о Вильгельме Телле... Для учёных с ней связаны имена Кальвина, Руссо, Песталоцци, Ле Корбюзье, Пиаже. Между тем в её истории есть удивительные метаморфозы, родившиеся естественным, то есть ненасильственным и нереволюционным, путём.
Ещё 100 лет назад спустившиеся с гор швейцарские крестьяне находили себе работу в России, например, служащий, стоящий при входе в отель, с тех пор так и называется "швейцар". Их потомки становились весьма состоятельными людьми, не ломая при этом плавно текущего уклада своей традиционно неторопливой и размеренной жизни, не утратив кулаческой расчётливости, крестьянской хитрости и горской изворотливости. И хозяйство местного крестьянина внешне мало изменилось за 500 лет: коровы с колокольчиками, чтобы не потерялись, и кошки тоже с ко-
локольчиками, чтобы не могли безнаказанно съесть птичку. Собаки местной породы возят тележки с прославленным швейцарским молоком. Машина у зажиточного хозяина чаще всего не новая - прижимистость тоже одна из черт их характера. Автор книги называет Швейцарию страной, в которой мелкое животноводческое производство осталось основой модернизированного сельского хозяйства. «Горско-крестьянскому швейцарскому менталитету богатство никогда присуще не было. Швейцарцы до сих пор чувствуют себя "одиночками", "европейскими робинзонами", оказавшимися на тихом островке посреди бушующей Европы» (с. 4) среди "великих соседей" -Германии (в 1940 г. швейцарская армия готовилась к отражению возможной агрессии со стороны Гитлера), Франции и Италии.
Одно время в мире много говорили о японском экономическом чуде, потом корейском, китайском, малазийском. Но в его поисках никому в голову не приходило заглянуть в центр Европы. Между тем швейцарцы, по словам И. Петрова, оставались нищими до самого начала XX в., когда в стране начали бурно развиваться три основные отрасли, приносящие им главный доход: банковское дело (сегодня на швейцарские банки приходится 35-40% мирового управления собственностью и имуществом частных и юридических лиц), туризм и медицина.
Ещё одна особенность страны - флаги кантона на каждом доме. Покрывшие себя в средние века воинской славой швейцарцы уже 500 лет не воюют, но при этом обладают мощной для такой маленькой страны армией (типа милиции). Она была создана раньше государства и послужила главной консолидирующей силой в процессе превращения союза "лесных кантонов" в единое государство. Мобилизационные возможности страны огромны - более 5% населения. Каждый швейцарец хранит дома своё оружие и униформу. Занимая первое место в Европе по количеству оружия на душу населения, Швейцария в то же время находится на последнем месте по числу убийств и других преступлений с применением оружия. Будучи нейтральной, страна имеет пять разведывательных служб. Швейцария не входит в большинство международных организаций, но штаб-квартиры многих из них находятся именно там.
Чем же объяснить удивительный феномен швейцарского экономического и социального чуда, ведь в стране нет ни богатых минеральных ресурсов, ни гигантов индустрии, ни эффективного контроля за путями движения дефицитных товаров и услуг? Получить ответ на этот вопрос можно, проследив историю и характер генезиса уникального цивилизационного уклада этого общинного по своей сути "товарищества по присяге" в
контексте истории швейцарского общества и политики, в процессе становления "системы швейцарского политического конкорданса".
Если важнейший государственный документ средневековой Англии - "Великая хартия вольностей" - посвящен урегулированию отношений между верховным сеньором - королём и его вассалами - баронами, то аналогичный документ в истории Швейцарии - "Союзная грамота" 1291 г., провозгласившая "союз на вечные времена" трёх лесных кантонов - Ури, Унтервальдена и Швица -регулирует отношения между общинами. В ней содержится упоминание о верности общин своему господину, но далее говорится об отсутствии обязанности уплаты податей "в отсутствие законного господина". Не стоит забывать, что в то время эти кантоны юридически входили в состав Священной Римской империи в качестве имперских земель, то есть подчиняющихся непосредственно императору. Лесные кантоны, выбрав удобное время, фактически заявили об отказе платить налоги в пользу феодального сеньора - императора. "Союзная грамота" включала также пункты, касающиеся совместного ведения боевых действий в случае вступления в войну любого из кантонов, запрета подчиняться юрисдикции "чужих судей" и принципа назначения судей общинами. При том, что земля по большей части принадлежала общинам (с вкраплениями рыцарских замков и монастырей), а леса и луга - исключительно общинам, мало что оставалось от классических феодальных отношений, когда сеньор обладал монополией на военную силу, собственностью на землю и правом суда, а крестьянская община была обязана платить феодальные подати. Иными словами, феодализм в Швейцарии носил формально юридический характер. Большое внимание в "Союзной грамоте" уделяется порядку наказания за те или иные преступления, характерному скорее для "варварских правд", чем для документов европейского феодального права. Это лишний раз подтверждает тезис об общинной, а не феодальной основе швейцарской государственности. И в языковом плане Швейцария остаётся страной общин. Об этом свидетельствует так называемая диглоссия, в шутку называемая лингвистической шизофренией: жители 19 немецкоязычных кантонов говорят на 24 диалектах, что не мешает им чувствовать себя соотечественниками.
Швейцарская антифеодальная "тихая революция" - единственная в Европе, которая прошла мирно и практически бескровно. "Товарищи по присяге" просто перестали платить подати и налоги феодалам и монастырям, а когда земли, не приносящие дохода, обесценились, общины выкупили их у рыцарей и монастырей. Часть дворянства отправилась в свои австрийские поместья, не-
многие оставшиеся вынуждены были становиться зажиточными крестьянами, наёмниками, в частности, в качестве чиновников в городах и общинах. Бюрократия победила аристократию, общинный строй оказался сильнее феодального. При этом революция в Швейцарии была, по сути, не буржуазной, как в Нидерландах, Англии или Франции, а общинной. Швейцарцы спрямили виток спирали, возвратившей другие страны Европы к демократии. Переход к буржуазным отношениям произошёл у них мирным путём.
Анализ бесчисленного множества примеров из законодательных установлений и реальных жизненных стереотипов поведения позволяет говорить скорее о существующей до сих пор в Швейцарии общинной свободе обязанностей, нежели о свободе как совокупности прав человека, ибо вторые во многом ещё не оторвались от первых и находятся в некоторой взаимной гармонии. К ним относится, в частности, обязанность раз в квартал голосовать на кантональных референдумах, где, по свидетельству И. Петрова, "решаются абсолютно все вопросы - входить ли в члены ООН, строить ли новую школу, сносить ли старый коровник" (с. 6). Другой пример - обязанность всего мужского населения страны раз в год отслужить определённое время в армии; кстати, попытка сократить срок службы была дружно провалена на референдуме. В Швейцарии не было феодальной знати в классическом понимании, рабов или крепостных; воинами были все члены общины. Власть строилась не на принципах автототалитаризма, а, скорее, на принципах военной демократии. Свободное крестьянство, объединённое в общины, в полной мере сохранило за собой военные функции. Наёмничество, войны с соседями, набеги на монастыри, присвоение чужого прибавочного продукта вытекали из логики присваивавшего, "разбойничьего" хозяйства. Швейцарцы в этом смысле ничем не отличались не только от других горских народов, но и от народов, поныне считающихся "образцом" цивилизации. "И если у древних греков практиковалась такая форма отчуждения прибавочного продукта соседей и торговых партнёров, как неэквивалентная торговля, возможная - помимо всего прочего - благодаря развитому флоту, то римляне превратили открытый военный грабёж продукта труда других народов и стран едва ли не в самое почётное занятие гражданина" [2].
В трактате "О военном искусстве" Макиавелли, говоря об опасности найма на военную службу чужестранцев и клеймя позором наёмников за трусость в бою, недисциплинированность, склонность к насилию, грабежу и предательству, о швейцарских наёмн
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.