ВОПРОСЫ ЯЗЫКОЗНАНИЯ
< 2
2008
© 2008 г. В. С. ПАНФИЛОВ
СЛОВО В КИТАЙСКОМ ЯЗЫКЕ (прототипический подход)
Один из ключевых вопросов в определении китайского слова - его отграничение от словосочетания. Взяв за основу последовательность, словесный статус которой не вызывает сомнений, можно установить признаки «стопроцентного» слова. Отсутствие одного или нескольких из этих признаков ведет к понижению словесного статуса последовательности, причем мера словесного статуса поддается количественной оценке.
Первое дело разумной критики относительно какого-нибудь заблуждения - определить ту истину, которою оно держится и которую оно извращает.
B.C. Соловьев. Идея сверхчеловека
Как знаковая система, язык обладает определенным набором существующих в готовом виде единиц, традиционно именуемых словами, различные сочетания которых используются для целей языковой коммуникации. Слово под этим углом зрения предстает как заданная (воспроизводимая) единица коммуникативно значимых построений - предложений - или (при ином направлении анализа) как конечный результат коммуникативно релевантного деления предложения. Сегментация предложения, продолженная до субсловесного уровня, ведет к утрате предложением его коммуникативно значимых составляющих. Так, китайский пример Wo zai daxue xue xi «Я учусь в институте», представленный в морфемной записи, имел бы вид: я - находиться - большой - учиться -учиться - повторять.
Для номинативной единицы - слова - фактор воспроизводимости должен в идеале преобладать над фактором членимости, тогда как для коммуникативной единицы -предложения - соотношение этих двух факторов должно быть прямо противоположным. Из этого следует, что «идеальное слово» не должно обладать строением, изоморфным его внешним связям, или, что то же самое, его внутреннее устройство не должно допускать описания в терминах межсловных (синтаксических) связей [Feng Shengli 2001: 27]. Когда фактор членимости слова перевешивает фактор его воспроизводимости, слово, подобно словосочетанию или предложению, как бы создается у нас на глазах [Норман 1994: 209].
В основе традиционных представлений о слове лежит некоторая психологическая реальность [Алпатов 1982: 71]. Эту реальность не в состоянии подорвать самые головоломные переходные случаи [Сепир 1993: 50], более того, именно в подобных случаях, когда формально-операциональные приемы оказываются бессильны, приходится, как к последнему авторитету, обращаться к языковому чутью исследователя [Яхонтов 1982: 25].
Интуитивная ясность слова и трудность его описательного определения заставляет лишний раз вспомнить замечание религиозного мыслителя Г.К. Честертона о том, что многие наши затруднения возникают в силу привычки ставить знак равенства между понятиями «неопределимый» и «неясный». «Вещь, которую нельзя определить, есть вещь первичная, первичный факт: наши руки и ноги, наши горшки и сковородки - вот что не-
определимо» (цит. по [Фейнберг 1995: 41]). Не относится ли слово к разряду первичных языковых фактов?
Рассматривая вопрос о слове, Ван Ли пишет, что нет никакой возможности обосновать логически, почему lamp light это два слова, а sunlight - одно, почему sea rout два слова, а seashore - одно [Wáng Li 1955: 55]. Соглашаясь с мнением Ван Ли, мы неизбежно приходим к выводу, что искомое обоснование лежит где-то вне логической сферы. Наблюдения китайских лингвистов позволяют продвинуться немного вперед в общем взгляде на проблему. Так, Чжэн Линьси замечает, что когда последовательность ya dan «утиное яйцо» причисляют к слову, а jí dan «куриное яйцо» - к словосочетанию, это вызывает протест. Не объясняется ли протест частой встречаемостью последовательности jí dan «куриное яйцо»? Ведь если бы кто-нибудь сказал, что последовательность xíniao dan «яйцо птицы-носорога» есть словосочетание, это вряд ли вызвало бы возражения [Zheng Línxí 1959: 426]. Следовательно, частая встречаемость, привычность некоторой последовательности есть фактор, как минимум, способствующий ее восприятию в качестве воспроизводимой единицы.
Один из китайских авторов задается вопросом, как разграничить примеры dache «арба» (большой + повозка) и da shu «большое дерево»? Ответ состоит в следующем. Если da che входит в один ряд c xiao che «маленькая повозка» (nali you xüduo che, yöu da che, you xiao che «там много повозок, есть большие повозки, есть маленькие повозки»), то грамматически это то же самое явление, что и da shu «большое дерево», т.е. словосочетание. Если же da che означает 'тяжелая повозка на двух колесах, влекомая животным', то это слово «арба» [Wáng Zongyán 1981: 323]. Аналогично решается вопрос применительно к примерам yáng rou «мясо барана / баранина» [Ji Miyun 1981: 360], tiángua «сладкая бахчевая культура / дыня» [Guö Liángfu 1988: 447]. Ср. также замечание, что bu yao в значении «не хотеть» это два слова, а в значении «нельзя» - одно [Li, Thompson 1989: 458]. Следовательно, лексическое значение - важнейший фактор, обеспечивающий словесный статус последовательности. В рассмотренных примерах каждое слово отличается от словосочетания, составленного из тех же самых компонентов, некоторым дополнительным (аддитивным) значением, а каждое из словосочетаний семантически соответствует не значению, но лишь внутренней форме (мотивировке) соотносительного с ним слова. Так, «большая повозка» - это внутренняя форма слова dache «арба».
Изложенные выше соображения подводят к выводу, что основная трудность грамматической теории китайского слова - четкое его отграничение от словосочетания. Слова китайского языка образуют постепенный переход от случаев их полной несопоставимости со словосочетанием к случаям, когда разграничение слова и словосочетания представляет определенные трудности. Основной фактор, обусловливающий данное положение вещей, - китайское словообразование, ведущая роль в котором принадлежит словосложению «в чистом виде», без помощи внутрисловных словообразовательных элементов. Например, слово huö «огонь» в соединении со словом che «повозка» дает слово huöche «поезд», внутренняя форма которого («огненная повозка») сопоставима с семантикой атрибутивных словосочетаний.
Словосочетание есть соединение двух (в минимальном варианте) знаменательных слов, между которыми устанавливается определенный тип синтаксической связи. Кроме того (формальный аспект) каждый из компонентов словосочетания, в принципе, сохраняет способность к оформлению (служебным словом), определению или распространению (неслужебным словом), опущению (в ясном контексте). Абстрактно рассуждая, возможно семантическое, формальное и формально-семантическое сопоставление слова со словосочетанием.
Рассмотрим признаки и технические приемы, используемые в китаистике для определения слова и отграничения его от словосочетания, а также попытаемся уточнить лингвистический смысл и область применения каждого из них.
Словарность - способность последовательности быть словарным словом, т.е. единицей, значение которой делает необходимым ее учет в словаре [Яхонтов 1963: 166]. Словарным словом может оказаться единица меньше (анти-, гидро-) или больше (летучая мышь) грамматического слова [Там же], однако сейчас словарность рассматривается нами как один из признаков, обеспечивающих идентификацию единицы в качестве слова.
Если немного изменить формулировку рассматриваемого признака, понимая под ним сам факт наличия слова в словаре, то словарность оказывается градуальной в зависимости от того резона, которым определяется помещение единицы в словарь.
Минимальная словарность(в числовом выражении 1/3). Значение последовательности естественно вытекает из суммы значений составляющих, однако узус (частая встречаемость последовательности) способствует ее восприятию в качестве воспроизводимой единицы: jidan «куриное яйцо» (курица + яйцо), а также примеры Ван Ли - seashore, sunlight.
Средняя словарность (2/3). Сумма значений составляющих соответствует не значению, но внутренней форме последовательности: dache «арба» (большой + повозка). До известных пределов внутренняя форма подсказывает значение слова, которое иногда может быть получено, минуя словарь.
Максимальная словарность (1). Значение последовательности невозможно получить, минуя словарь. Таковы все однослоги, а среди многослогов - сочетания асемантических сегментов, разного рода опрощения, когда значение составляющих «не просматривается» (xisheng «жертвовать»), последовательности, в которых значение составляющих, в связи с сильно продвинутой идиоматизацией, ничего не дает для понимания целого: d6ngxi «вещь» (восток + запад).
Изотипная замена - это формально-семантическая процедура, которая должна интерпретироваться как тест на идиоматичность. Невозможность изотипной замены есть формальный признак идиоматичности.
Во избежание частых недоразумений, связанных с изотипной заменой, сформулируем правила этой процедуры: 1) каждый из компонентов должен заменяться компонентом, относящимся к тому же ассоциативному ряду; 2) при замене должно сохраняться исходное семантическое отношение между компонентами; 3) возможность замены должна распространяться на все члены соответствующего ассоциативного ряда.
Один из китайских авторов, рассматривая пример laixin «входящее письмо», замечает, что данная последовательность интуитивно воспринимается как слово, но допускает изотипную замену составляющих, из чего делается вывод, что процедура изотипной замены сомнительна как критерий слова [LU Jianming 1988: 366]. В качестве примеров изотипной замены компонентов слова laixin «входящее письмо» (приходить + письмо) приводятся, с одной стороны, laidian «входящая телеграмма» (приходить + телеграмма), lairen «посыльный» (приходить + человек), laibin «посетитель» (приходить + гость), с другой стороны - huixin «ответное письмо» (отвечать + письмо), fUxin «ответное письмо» (отвечать + письмо), hexin «поздравительное письмо» (поздравлять + письмо).
Относительно первого ряда следует заметить, что компоненты ren «человек» и bin «гость» не входят в один ассоциативный ряд со словом xin «письмо». Во втором ряду компоненты fU «отвечать» и he
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.