Социальная онтология аль-Фараби и Абая: опыт философской актуализации
А.Н. НЫСАНБАЕВ, Г.К. КУРМАНГАЛИЕВА, Н.Л. СЕЙТАХМЕТОВА
В статье обсуждаются вопросы социальной онтологии средневекового мыслителя Абу Насра аль-Фараби и казахского философа-просветителя Абая Кунанбаева в контексте философской компаративистики с целью реконструкции их социально-политического наследия и его перенесения в современный дискурс социальной онтологии.
The article deals with the issues of social ontology of medieval philosopher Abu Nasr al-Farabi, Kazakh philosopher and enlightener Abai Kunanbaev in the context of comparative philosophy with the aim of conversion of their socio-political heritage and current representation in the contemporary discourse of social ontology.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: аль-Фараби, Абай, социальная онтология, метафизика, исламская философия, казахская философия, тюркский мир, власть, нравственность.
KEY WORDS: al-Farabi, Abai, social ontology, metaphysic, Islamic philosophy, Kazakh philosophy, Turkic world, power, morality.
В современной мировой философии социальная онтология наряду с феноменологической онтологией занимает особенное место, поскольку задается вопросами о том, что означает быть человеком в обществе и каким должно быть общество для проявления в человеке человеческого. И тот, и другой вопросы приобретают смысл метафизического вопрошания о назначении человека и его роли в созидании подлинного человеческого общества.
Для прояснения многих проблем социальной онтологии необходима интерпрета-тивная реконструкция философского опыта прошлого, так как в нем был заложен тот нравственный потенциал, который одухотворял человеческую жизнь, привнося в нее смысл. Жизнь каждого человека не редуцировалась до поиска "хлеба насущного", фани дуния - "бренный мир" - приобретал смысл вечного. Общество выстраивалось по модели справедливого, нравственного, рационального, гармоничного сосуществования, принцип Адам бол - "Будь человеком!" - превращался в единственно возможный. Так
© Нысанбаев А.Н., Курмангалиева Г.К., Сейтахметова Н.Л., 2014 г.
философствовали аль-Фараби и Абай, и в таком опыте мы сегодня испытываем онтологическую потребность.
Опыт сравнительного анализа социально-онтологических идей двух мыслителей, возможно, слишком смело заявлен авторами данной статьи. Однако, проясняя вопросы социальной онтологии аль-Фараби и Абая, можно открыть пространство для диалога философских традиций, актуализировать их в русле современных социально-политических проблем. В статье представлены два взгляда на социальное устроение общества, две модели жизни, в чем-то различные, но единые в своих установках на преобразование человеческой жизни посредством нравственного преобразования самого человека.
Ценностная парадигма социальной онтологии ислама, ее интерпретации в Средние века и в современной культуре
Ценностные парадигмы социальной онтологии меняются в связи с постановкой вопроса о бытии вообще. И если в античности обсуждение онтологических тем шло в контексте Космоса как Сущего, то уже в философии Средневековья, в данном случае исламского, онтология представлена творческим проектом Бога, в который включаются человек и общество. Участие в этом проекте было камнем преткновения для философии мутази-литов, кадаритов и ашаритов, всей интеллектуальной элиты исламского мира. Не была исключением и фальсафа, прежде всего, учение аль-Фараби, где такое участие выступало как со-творчество с человеком и обществом.
Проблема социальной онтологии - это прежде всего вопрос о существе человека и его месте в социуме, творимом не без его онтологического соучастия. Гегелевское положение о "разумности всего действительного", критикуемое уже в неклассической философии, сегодня становится метафорой абсурдности действительного состояния современного общества. Попытки онтологического примирения действительного с разумным, и наоборот, приводят к столкновению общества с властью. Не о таком разумном и действительном рассуждали философы в античном и средневековом мире.
Платоновский философский дискурс власти в постнеклассической философии становится одним из самых критикуемых: за тоталитарность, "скрытый расизм", "двойной моральный стандарт". Показательна известная работа Карла Поппера, где он, критикуя Платона, утверждает, что в основе платоновского образа идеального правителя "лежит идея стремления к власти самого Платона <.. .> Какой контраст она составляет с простотой и человечностью Сократа, предостерегавшего политика против опасности ослепления собственной властью, совершенством и мудростью и пытавшегося научить его самому важному, а именно тому, что все мы - хрупкие люди" [Поппер 1992, 198].
Проблема "добродетельного города" и добродетельного правителя в исламском Средневековье касается темы власти и темы нравственности. Возможно ли в дискурсе власти совместить моральные устои и традиции, моральные императивы власть имущего? Отвечая на все эти вопросы, средневековые философы постепенно вводят нас в этическую проблематику. Понятно, что все они находятся под влиянием Платона, черпая философское вдохновение в идеальных образцах платоновского общества. В платоновском государстве дискурс власти представлен как единое целое с мудростью, но такой альянс возможен только при условии, что государством будет править философ, ведь только философы обладают способностью к рефлексии над проблемами устроения человеческого общества.
Тоска по утраченному смыслу и высокой духовности прошлой культуры была и остается онтологической тоской по идеальному, совершенному образцу для современности. Чтобы понять ход мыслей средневекового человека, необходимо осмыслить его в единстве разума и души, что свойственно метафизике Востока.
Часто мы используем понятия "средневековая мысль", "средневековый человек" и другие, отражающие в себе единство логики мышления и логики действительности того времени. Это вполне оправдано той целью, к которой мы стремимся: раскрыть содержание социальной онтологии определенного периода, содержащегося в нем
социального - и философского - напряжения, превращенного в идеальный политический образ. Для выполнения этой задачи исламским средневековым мыслителям не нужны были "двойные стандарты".
В "добродетельном городе" одним из главных достоинств было единство, вернее, стремление к нему. Реальный Халифат представлялся конгломератом, соединением разных миллят, объединенных исламской идеологией солидарности и братства. У средневековых философов единство выступает как универсальная ценность в нравственно-добродетельном совершенствовании человека. Достижение единства обусловлено образованием и пролагает дорогу к счастливой жизни. Впрочем, достижение счастья само было ценностным процессом, открывало человеку простор для понимания всеобщего значения счастья ценой собственных раздумий и ценой собственных поступков. В "добродетельном обществе" коммуникация людей была рациональной и разумной, совсем как у Хабермаса.
На протяжении долгих лет интерпретации творчества многих средневековых философов дистанцировались от коранических текстов, что сегодня уже не актуально. Философ размышлял над проблемами, входившими в коранический дискурс, и его добродетельные люди были идеальными людьми из коранических айатов: они не лицемерят, не лжесвидетельствуют, они нравственны, чисты помыслами, свободны, поскольку Бог создал их такими. Согласно исламскому учению, политический дискурс должен быть основан на этических нормах, раз и навсегда установленных Богом. К добродетелям правителей в Коране относятся справедливость, ответственность, образованность; имеются четкие предписания по поводу власти и прав на нее (суры 3, 24 и др.).
Естественно, идеальное общество выстроено было в Священном Тексте, но интерпретация его осуществлялась в личностных размышлениях о смысле и назначении общества и человека, о возможном существовании гармоничного общества, в котором достоинство человека, его право на достойную жизнь никем не может быть оспорено. Идеальное общество - итог социальных, онтологических конструкций философов всех времен, недостижимая цель. Незаконченность рассуждений о добродетели не есть их несовершенство, они ведь и не могут быть закончены, поскольку это всего лишь стратегии. Актуализируясь вновь и вновь, они пробуждают человечество к размышлениям о возможности построения идеальных обществ. И разве социальные проекты ХХ в. были всего лишь проектами? Попытки социального переустройства, где превалируют идеи нравственного преобразования, не канут в прошлое, они всегда будут находить благодатную почву для взращивания единичных нравственных всходов. Разве Маркс (безнравственно и фальшиво проинтерпретированный в ХХ в.) не говорил, что подлинное царство коммунизма должно начаться с преобразования самого человека, а не с чего-то другого?
Как бы сегодня мы ни относились к социализму, для ХХ в. его значение огромно, а его крушение до сих пор не осмыслено. Был ли социализм последней иллюзией, которая рассеялась? Или он был уроком торжества модернистских проектов? Бытие и крушение социализма определяют не только частную жизнь и судьбу социальных институтов ХХ в.; от них зависит и то, чем и как многие из нас определяются теперь. Социалистическое общество было проектом, который не состоялся, и вряд ли его реставрация способна установить идеальный порядок. Да и нуждаемся ли мы в этом? Ведь в основном он устраивался его безнравственными апологетами [Сейтахметов 2007, 155]. Однако "добродетельные города" и добродетельные люди продолжают волновать умы человечества и не только в идеальных проектах, но и в настойчивых онтологических призывах: изменить мир, изменяя самого себя, становясь человеком в результате преобразования окружающего мира.
Социальная онтология аль-Фараби: структура мироздания и структура общества
Социальную онтологию аль-Фараби можно рассматривать как одну из попыток ответить на поставленные временем вопросы с опорой на социально-политические идеи средневековой исламской мысли. Об этом свидетельствует приближенность аль-Фараби
ко двору Сейф ад-Дауля. Впроче
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.