ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2004 • < 3
В.М. РОЗИН
Социальная оценка богатства и ее связь с концепцией социального действия
Хрестоматийный вопрос о том, легко ли богатому войти в рай, волновал людей задолго до Христа. Еще Аристотель писал: "Ясно, что для всякого рода богатство должно бы иметь свой предел, но в действительности мы видим, происходит противоположное: все, занимающиеся денежными оборотами, стремятся увеличить количество денег до бесконечности... В основе этого направления лежит стремление к жизни вообще, но не к благой жизни" [Аристотель, 1983, с. 393].
Аристотель критически осмысливает причины негативной общественной оценки некоторых видов обогащения (например, ростовщичества) и прежде всего подвергает анализу взгляды своего учителя, который в "Законах" с горечью писал следующее: "И теперь нам предстоит сражаться с двумя противниками: бедностью и богатством. Богатство развратило душу человека роскошью, бедность их вскормила страданием и довела до бесстыдства" [Платон, 1994, с. 381].
Аристотель теоретически исследует происхождение богатства, доказывая неприемлемость его бесконечного увеличения. Прежде всего он выделяет три вида деятельности - "домохозяйство", входящее в него "искусство приобретения" и внутри последнего "искусство наживать состояние", а также определяет, что собой представляет "богатство". Это - "совокупность экономических и политических средств (орудий), необходимых для жизни и полезных для государственной и семейной общины" [Аристотель, 1983, с. 390]. В этом своем назначении богатство не может быть беспредельным. Таковым оно становится в результате торговли, ростовщичества и других "технических видов опытности": "После того, как в силу необходимости обмена возникли деньги, появился другой вид искусства наживать состояние, именно торговля. Сначала она, может быть, велась совершенно просто, но затем, по мере развития опытности, стала совершенствоваться в смысле источников и способов, какими торговые обороты могли принести наибольшую прибыль... искусство наживать состояние относится к области домохозяйства, а торговая деятельность создает имущество не всякими способами, а лишь путем обмена имущества. Торговля, по-видимому, имеет дело главным образом с денежными знаками, служащими необходимым элементом и целью всякого обмена. И богатство, являющееся в результате применения этого искусства наживать состояние, действительно не имеет никаких пределов" [Аристотель, 1983, с. 391-392].
Итак, Аристотель постулирует два вида богатства: первый - необходимое для нормальной жизни человека, общины и государства, второй - бесконечно увеличиваемое, ставшее самоцелью. Последнее он оценивает негативно, как "противное природе", поскольку деньги и имущество в данном случае не используются по назна-
Розин Вадим Маркович - доктор философских наук, заведующий сектором Института философии РАН.
чению. Например, в случае ростовщичества "денежные знаки утрачивают то свое назначение, ради которого они были созданы: ведь они возникли ради меновой торговли, взимание же процента ведет именно к росту денег" [Аристотель, 1983, с. 395].
Оценивая таким образом феномен накопления богатства, Стагирит объясняет, с одной стороны, эмпирический факт осуждения в обществе предельных вариантов обогащения, с другой - реализует свое личное убеждение, что наиболее правильным (то есть добродетельным) для жизни государства и общества является состояние между беспредельным богатством и бедностью. Будучи основоположником искусства наживать состояние (например, "выгодно... если кто сумеет захватить какую-либо монополию"), Стагирит все же колеблется в окончательной оценке плодов этого искусства. Ведь помимо личного обогащения само стремление к беспредельному накоплению, даже сомнительными способами, часто необходимо для государства в качестве средства решения общественных задач: "... многие государства, как и семьи, но в еще большей степени нуждаются в денежных средствах и в... доходах. Встречаются и такие государственные мужи, вся деятельность которых направлена к этой цели" [Аристотель, 1983, с. 397-398].
В отличие от Платона, который не просто осуждает личное обогащение, но и разрабатывает законы, ограничивающие состояние граждан, Аристотель, скорее, рекомендует следовать мере и добродетели. Различие подходов можно объяснить так: Платон считал, что идеальное государство должно быть построено в строгом соответствии с идеей государства, которую именно он, Платон, знает (припомнил в результате правильных размышлений). Образ социальной жизни, созданный Платоном, несколько напоминает военный коммунизм, в его основе - принципы порядка, организации, принуждения. Недаром А. Лосев заметил, что в "Законах", которые поражают дотошной регламентацией всех без исключения проявлений человеческой жизни, вплоть до брака и половых отношений, Платон принес свои идеалы в жертву "гармонии казармы".
Однако понять Платона можно. Да, сначала он питал иллюзии: думал, что многие захотят жить, руководствуясь разумом, приблизить свою жизнь к подлинному бытию. Ведь если уже знаешь, как устроен мир и что правильная жизнь ведет к блаженству и бессмертию, то разве будешь жить по-прежнему? Оказалось же, что не только тираны, но и все остальные граждане совершенно не желают или не могут приблизиться к правильной жизни, предпочитают синицу в руках журавлю в небе. И причина этому - то, что в отличие от мира идей, где властвует гармония, в чувственном мире царят хаос и злоба. Все воюют со всеми как в общественной, так и в частной жизни, и более того - каждый воюет сам с собой.
Тем не менее как человек разумный и знающий истину Платон не мог отказаться от попыток открыть глаза людям и способствовать преображению обычного мира. Только теперь он меняет тактику: если человек не понимает своего счастья или не хочет понимать, если у него на глазах шоры, то одними увещеваниями и обращением к разуму не обойтись. Нужно заставить жить правильно, необходимо создать жесткие условия -для того и законы, чтобы жизнь людей постепенно приближалась к подлинной. Это и есть, пишет Платон, "второе государство после наилучшего" [Платон, 1994, с. 95].
Кто-то может возразить, сказав, что это чистая утопия: никогда люди не будут жить разумно. Да, но без утопий общество не развивается, а некоторые из них (к сожалению, и кошмарные) все-таки получают воплощение. В этом смысле Аристотель не утопист. У него совершенно иное представление о социальной реальности. Для него обычный мир - сущностный, ведь первая сущность ("суть бытия") совпадает с единичными вещами. Но, пожалуй, даже более важно в его взглядах то, что сущность в значительной мере зависит от мышления и деятельности человека, поэтому мудрый человек может не только прояснять (выявлять) в вещах сущее, но до некоторой степени упорядочивать мир. Здесь он всего лишь подражает Единому, которое созерцает и мыслит самое себя, все время проясняя и упорядочивая свое бытие. Однако упорядочивать социальную действительность, считает Аристотель,
можно лишь следуя ее природе ("по природе"). Последняя понимается как непротиворечивое (сообразно понятиям) существование, порядок, благо, мера.
В соответствии с подобным истолкованием социальной действительности Аристотель и в отношении богатства предлагает следовать понятиям, мере, благу, порядку. При этом он признает, что поскольку мудрых не так уж много, большинство людей вряд ли добровольно откажутся от наживы. Всю надежду он возлагает на воспитание личности, кстати, на основе закона. "Но если бы даже кто-нибудь, - пишет Стагирит, - установил умеренную собственность для всех, пользы от этого не было никакой, потому что скорее уж следует уравнивать человеческие вожделения (здесь и далее курсив мой. - В.Р.), а не собственность. А этого возможно достигнуть лишь в том случае, когда граждане будут надлежащим образом воспитаны посредством законов" [Аристотель, 1983, с. 420].
Подобно Платону и К. Маркс порицает огромное богатство одних и сопутствующее ему обнищание других. Однако источником обеих крайностей он считает капитализм, частную собственность и присвоение части чужого труда, формально принадлежащей капиталисту, купившему особый товар - рабочую силу, но по праву справедливости - только рабочему. Ф. Энгельс в предисловии ко второму тому "Капитала" приводит высказывания некоторых идейных предшественников Маркса с комментариями самого Маркса:
В "Исследовании о природе и причинах богатства народов" А. Смита «говорится: "Как только в руках отдельных лиц накопится капитал (stock), некоторые из них, естественно, будут использовать его для того, чтобы дать работу трудолюбивым людям, снабдив их сырыми материалами и средствами существования, с целью извлечь прибыль посредством продажи продуктов их труда или посредством того, что прибавлено их трудом к стоимости обрабатываемых материалов... Та стоимость, которую рабочий прибавляет к стоимости сырых материалов, распадается в этом случае на две части, одна из которых оплачивает их заработную плату, а другая оплачивает прибыль предпринимателя на весь капитал, который он авансировал в виде сырых материалов и заработной платы... С тех пор как только вся земля в той или иной стране станет частной собственностью, землевладельцы, подобно всем другим людям, любят пожинать, где они не сеяли (здесь и далее курсив мой. - В.Р.), и требуют земельной ренты даже за естественные плоды земли..." Итак, прибавочная стоимость, или прибавочный труд, - комментирует Маркс это место у Смита, - "избыток затраченного и овеществленного в товаре труда над оплаченным трудом, над трудом, получившим эквивалент в заработанной плате..."» [Маркс, Энгельс, т. 24, с. 13].
Из комментария Маркса к некоему социалистическому памфлету Энгельс выбирает следующее замечание: «Прибавочную стоимость или "прибыль", как называет ее Риккардо (часто также - прибавочный продукт, surpluce produce), или interest, как называет его автор памфлета, последний прямо определяет как surplice labour, прибавочный труд, труд, исполняемый рабочим даром (курсив мой. - В.Р ), исполняемый сверх того коли
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.