ГОСУДАРСТВО И ПРАВО, 200S, № 4, с. 57-66
ПРАВО И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
СОВЕТ БЕЗОПАСНОСТИ ООН И МЕЖДУНАРОДНЫЙ СУД ООН: ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ В ИНТЕРЕСАХ УПРОЧЕНИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВОПОРЯДКА
© 2008 г. Р. А. Каламкарян1
Международное право, создавая объективные условия (через правило запрета non-liquet), при которых Международный суд не может отказаться вынести решение за отсутствием или неясностью подлежащей применению нормы права, обозначает судебное урегулирование как оптимальное средство мирного разрешения всех споров между государствами. В арбитражном решении 1941г. по спору между США и Канадой (Trail Smelter) сказано непосредственно следующее: "Международные отношения, основывающиеся на праве и справедливости, предусматривают в порядке своей востребованности судебное разрешение международных споров. И это понятно. Судебное решение в режиме юридически обязательного предписания (res judicata) окончательным образом разрешает спор и тем самым обеспечивает право как совокупность правил должного поведения его субъектов.
Международный суд как юридическая составляющая Rule of Law содействует разрешению споров между государствами с целью снятия напряженности между ними и включению их взаимоотношений в нормальное русло обычного поведения субъектов в системе высокого уровня права в обществе. При этом, если каждое выносимое Международным судом решение определяет себя как вклад в дело обеспечения господства права, юридическая обязательность постановлений суда в силу принципа res judicata проявляет себя исключительно в отношении конкретных сторон спора (ст. 59 Статута).
Конкретные примеры одновременного рассмотрения Советом Безопасности и Международным судом взаимосвязанных, но вместе с тем отличных аспектов одного и того же спора уже имело место в ряде дел, а именно: "О дипломатическом и консульском персонале в Тегеране", "Военная и полувоенная деятельность в Никарагуа и против нее", "О применении Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него".
1 Ведущий научный сотрудник Института государства и права РАН, главный научный сотрудник Совета по изучению производительных сил при Президиуме РАН, доктор юридических наук, профессор.
2 United Nations Reports of International Arbitral Awards. New
York, 1951. Vol. 3. P. 1950-1951.
В особом порядке здесь выделяется упоминавшееся выше дело относительно вопросов толкования и применения Монреальской конвенции 1971 г., являющееся следствием воздушного инцидента в Локеби.
Практика параллельного задействования Совета Безопасности и Международного суда применительно к одному и тому же спору (в его различных аспектах) имеет научную значимость с учетом повышения роли ООН и ее институтов в современном миропорядке. Уяснение путей взаимодействия Совета Безопасности и Международного суда при разрешении одного и того же спора с учетом его многоаспектности содействует упорядочению процедур по прохождению дела в нормальном режиме должного. А режим этот определяется требованиями господства права.
Взаимодействие Совета Безопасности и Международного суда по изысканию справедливого урегулирования спора осуществляется при общем понимании их равного статуса как двух (из шести) главных органов ООН с собственной юрисдикцией и правомочием определять пределы своей компетенции в соответствии с нормообразующими базисными документами - Уставом и Статутом.
Поступательное движение мирового сообщества в режиме Rule of Law однозначно исключает выход Совета Безопасности и Международного суда из режима равенства как главных органов ООН. В той мере, в какой Международный суд не может служить в качестве "стража Устава", Совет Безопасности не вправе "замораживать" исполнение решения суда и подменять его.
Заявленные доктринальные утверждения, против которых мы выступаем, имеют своих авторов и в этом плане являются в той же степени реальными, сколь и не приемлемыми.
Наиболее известным по своему статусу сторонником признания Международного суда в качестве "стража Устава" выступает М. Беджауи .
3 Bedjaoni M. The New World Order and the Security Council. Testing the Legality of its Acts. Dordrecht, Boston, London, 1994. P. 105, 127-130; Bedjaoui M. Du controle de la legalite du Conseil de Securite // Nouveaux Itineraires en Droit: Recueil d'etudes en l'honneur du professeur Francois Rigaux. Brussels, 1993. P. 69-110.
Международный суд из органа по обеспечению права (а именно такова роль суда в системе Rule of Law) превращается в орган по "демократическому надзору над законностью". Совет Безопасности также попадает в сферу "демократического надзора за законностью", осуществляемого Международным судом. Между тем наделение Международного суда надзорными функциями никак не согласуется с его ролью главного судебного органа ООН, которому государства в порядке мирного разрешения споров передают их для урегулирования на основе международного права. Предметная направленность правоотношений от Международного суда к Совету Безопасности применительно к выстраиванию его собственного поведения действительно может осуществляться, но исключительно в порядке направления Советом Безопасности в Международный суд запроса о получении консультативного заключения по любому юридическому вопросу (ст. 96 Устава). Соответственно, Международный суд может давать консультативные заключения по любому юридическому вопросу в ответ на запрос любого учреждения, уполномоченного делать такие запросы самим Уставом ООН или согласно этому Уставу (ст. 65 Статута). Совет Безопасности и Международный суд, как уже отмечалось выше, равны между собой в их качестве двух из шести главных органов ООН. Тем самым никакой иерархической зависимости здесь нет и быть не может. Позиция доктрины придерживается позиции об отсутствии какой-либо иерархии между Советом Безопасности и Международным Су-4
дом .
Однако на общем фоне реальной оценки ситуации применительно к взаимоотношениям по линии Совет Безопасности - Международный суд встречаются утверждения с разной степенью жесткости и объема выдвигаемых в качестве гипотезы новаций о возвышении Международного суда над Советом Безопасности и даже о наделении Международного суда полномочиями по пересмотру (в порядке надзора) резолюций Совета Безопасности. В развитие предлагаемых новаций сильнейшей критике подвергается вполне обоснованное постановление Международного суда по делу Локеби от 14 апреля 1992 г. под предлогом того, что суд якобы пошел на поводу у Совета
Безопасности5, а сама его резолюция 748 (1992) от 31 марта 1992 г. принята с превышением полномочий ultra vires6. Более того, некоторые авторы видят в постановлении суда от 14 апреля
4 См., например: Gowlland-Debbas V. Op. cit. P.655-658.
5 См.: Tomuchat C. The Lockebie Case before the ICJ//The International Commission of Jurists. The Review. 1992. V. 48 P. 3848; Franck T. The Powers of Appreciation: who is the ultimate guardian of UN legality? // AJIL. 1992.Vol. 86. P. 519-523.
6 См. на этот счет: Gowlland - Debbas V. Op. cit. P. 670.
1992 г., отказавшем Ливии в установлении временных мер, некий зародыш прямого юридического надзора с правом на пересмотр принятых
решений Совета Безопасности по ст. 39 Устава . Между тем, как вынужден признать проф. М. Рейзман в ответ на такого рода утверждения, для Международного суда не представлялось бы простой задачей изыскать надлежащие судебные стандарты по осуществлению пересмотра применения Советом Безопасности полномочий по гл.
о
VII в отношении принудительных мер . И, наконец, вполне обоснованно звучит заключение
проф. Ф.Л. Кеджиса9: "Совет (Безопасности) является самым лучшим (и в действительности единственным) судьей того, что образует собой угрозу миру в рамках целей гл. Vll". Соответственно ему должны быть предоставлены все необходимые возможности по применению и толкованию тех полномочий по ст. 39. В конце концов, правильно заключает Ф.Л. Кеджис, именно так и предполагалось быть в действительности в ходе конференции 1945 г. в Сан-Франциско при подписании Устава ООН. Многоаспектность предлагаемых (но, вместе с тем, юридически абсолютно несостоятельных) новаций по линии Международный суд - Совет Безопасности требует своего осмысления, поскольку иногда при всей их неприемлемости они несут в себе некое рациональное зерно, вполне пригодное для восприятия.
Профессор Гаагского института социальных
исследований Н. Шрайвер10, ратующий за установление некоего надзора со стороны Международного суда в отношении резолюций Совета Безопасности, приходит к такому разумному выводу: "Судебный пересмотр решений Совета Безопасности представляется более востребованным, нежели возможным". Заявка, как мы видим, большая, однако не только действительно нереальная, но и несостоятельная с юридической и практической точек зрения.
Совет Безопасности сам устанавливает угрозу миру, нарушение мира или акт агрессии (ст. 39). И речь вовсе не идет, чтобы, как справедливо отметила Р. Хиггинс (нынешний судья Международно-
7 См.: Franck T. The Powers of Appreciation: who is the ultimate guardian of UN legality? // AJIL. 1992. Vol. 86. P. 519; Gowl-land-Debbas V. Security Council Enforcement Action and Issues of State Responsibility // ICLQ. 1994. Vol. 43. P. 97; Bothe M. Les Limites des Pouvoirs du Conseil de Securite // The Development of the Role of the Security Council. Dordrecht, Boston, London, 1993. P. 69, 80; Watson JR. Constitutionalism, Judicial Review and the World Court // Harvard International Law Journal. 1993. Vol. 34. P. 1, 22-28.
8 См.: Reismann M.W. The Constitutional Crisis in the United Nations // AJIL. 1993. Vol. 87. P. 83, 93.
9 См.: Kirgis F.L. Op. cit. P. 516, 518.
10 См.: Contemporary International Law Issues: International Law at a Time of Momentous Change. Dordrecht, Boston, London, 1994. Р. 287-290.
го суда), "декларировать любую ситуацию, независимо от того, какой спокойной она представляется для среднего человека, в качестве угрозы
миру"11. Действительно, оценка Советом Безопасности конкретной ситуации осуществляется в объективном режиме реально существующей угрозы миру, нарушени
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.