ИРИНА ВАЛЕРЬЕВНА ЯБЛОЧКИНА
доктор исторических наук, профессор (Москва),
профессор кафедры истории Российской экономической академии им. Г.В. Плеханова
СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ И КАЗАЧЕСТВО В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ 20-х ГОДОВ: РЕЦИДИВЫ ГРАЖДАНСКОЙ
ВОЙНЫ.
Многовековая история взаимоотношений российской государственности и казачества знала немало конфликтов и немало примеров единства и неразрывности судьбы России. Одним из самых сложных напряженных и поистине кровавых периодов в истории этих взаимоотношений стали годы гражданской войны, когда основная масса казачества приняла непосредственное участие в боевых действиях против Советской власти, став составной частью общего антибольшевистского фронта.
С начала 1921 г. наметилась тенденция перехода казачества к мирной жизни. Устав от тягот и лишений кровавых времен, казачество постепенно отказывалось от каких-либо форм сопротивления Советской власти и избирало путь компромисса и «врастания» в советское строительство. Но время потрясений - годы революций и гражданской войны - настолько разделило общество на противоборствующие стороны, что с введением НЭПа общество не успело, да и не могло еще успокоиться. Очевидно, что переход от войны к миру не бывает одномоментным. В некоторых регионах Советской России и после завершения основных действий на фронтах гражданской войны продолжались вооруженные выступления казачества против Советской власти. Отдельные отряды, достигавшие численности в несколько сот и даже тысяч человек, вели боевые действия с отрядами ЧОН и регулярными частями Красной Армии.
Можно выделить два основных очага казачьегосопротивления - на Юге
России и на Дальнем Востоке. На территории Донского, Кубанского и Терского казачьих войск в 1921-1922 гг. основную угрозу целостности Советского государства представляло «самостийное» сепаратистское движение, выступавшее за образование самостоятельного казачьего государства. В то же время полыхавшая на Дальнем Востоке гражданская война оттянула на восток многочисленные сибирские, уральские казачьи отряды, отступавшие с белой армией, и привела к формированию своеобразного восточного «казачьего фронта». Юг России стал центром наиболее мощных антигосударственных вооруженных выступлений казачества. Но антибольшевистские силы в этом регионе были представлены не только сепаратистским направлением. В действительности это был довольно широкий спектр сил - от монархистов до анархистов, Во-первых, это белогвардейское движение, ставившее своей целью реставрацию старого мира, свержение власти большевиков. Во-вторых, так называемое самостийное движение, особенно ярко проявившееся в казачьей среде. Это движение также носило антисоветский, антикоммунистический характер, но ставило задачей прежде всего освобождение своей территории -Дона, Кубани и Терека от Советской власти вплоть до отделения и образования самостоятельного казачьего государства. В третью группу можно выделить те формирования, которые создавались за пределами территории Дона, Кубани и Терека и не имели здесь прочных социальных корней и поддержки населения. И, наконец, четвертое - развернувшееся под лозунгом «Советы без коммунистов» вооруженное движение крестьянства.
В условиях послевоенного времени на Юге России существовало еще и большое количество местных банд уголовного характера, периодически принимавших ту или иную политическую окраску, либо вообще прикрывавшихся политическими лозунгами для оправдания грабежа, разбоя, убийств местных жителей и представителей Советской власти.
Донское, кубанское и терское казачество являлось основным источником формирования и пополнения белогвардейских и самостийных отрядов,
однако в той или иной степени казаки участвовали во всех вышеперечисленных антисоветских вооруженных движениях.
Наиболее организованными были белогвардейские формирования. Их действия стали логическим продолжением той борьбы, которую белая армия вела с Советской властью с 1917 года. И после поражения Врангеля гражданская война для бывших кадровых офицеров деникинской и врангелевской армий не окончилась. Напротив, после крымской катастрофы в конце 1920 г. началась консолидация белогвардейских сил для нанесения нового удара, развертывание агентурной сети, использование районов, охваченных антисоветизмом и антибольшевизмом, для содействия войсковым частям и как источник пополнения этих войсковых частей. Для реставрации белой армии были созданы и подпольные контрреволюционные центры, такие как, например, «Спасение единой Руси на Юге России» со штабом в городе Краснодаре и сетью периферийных групп в Краснодарском и Майкопском отделах, организаций полковника Даутакова-Серебрякова, есаула Рябоконя и др.1
О размахе повстанческого движения весной 1921 г. свидетельствуют кратковременные захваты достаточно крупных населенных пунктов: 10 марта пал Кизляр, в мае полковник Даутаков-Серебряков занял ст. Невинномысскую. Предпринимались нападения на Кисловодск, Армавир, железнодорожную линию Ростов - Баку2.
Под руководством бывших белых офицеров и казачьих атаманов начался процесс объединения мелких вооруженных групп в формирования с политической окраской. Причем сформировавшиеся соединения, руководимые опытными офицерами, получившими широкую известность в казачьей среде, в основном старались воспроизвести структуру дореволюционных армейских частей .
Вливаясь в белогвардейские формирования, многие казаки считали себя опорой будущего возрождения России. Как говорил донской атаман А.П.Богаевский: «Если это сбудется, казаки первыми восстановят
государственный порядок в своих краях и помогут сделать то же во всей России»4. В этой среде сильны были монархические настроения, ностальгия по царским порядкам, когда казаки составляли неотделимую часть государства Российского.
В нижнедонских округах в начале 1921 г. возникла белогвардейская подпольная организация «Великое войско Донское» во главе с генералом Сизовым-Донским. С этой организацией поддерживали связь многие мелкие вооруженные группы, бывшие врангелевские и деникинские офицеры, представители верхушки казачества.
Интересно, что группировки повстанческих отрядов базировались в основном в тех определенных районах, где находились руководящие подпольные организации. Причем повстанческие отряды лишь в исключительных случаях переходили определенный рубеж или установленные условные линии, за которыми начинались участки, контролируемые другими организациями. Так, например, группа полковника Жукова, ранее служившего в армии Врангеля, взяла под свой контроль Ейский и Тимошевский отделы Кубани, территорию, изобилующую реками и лиманами, служившими удобным убежищем. Жуков разделил свой участок на районы, назначил в каждый ответственного офицера. Всего Жуков объединил 12 отрядов, создал стройную организацию войскового соединения с названием «Дивизия помощи русской армии генерала Врангеля». Отряды возглавили старые соратники полковника - сотник Дубина, есаул Ерошенко, полковник Нахимов5.
На сопредельной территории группа есаула Рябоконя создала «Партизанский отряд особого назначения», вокруг которого объединились еще 8 отрядов. Следует сказать несколько слов о личности самого есаула, ставшего легендарным. Дерзость и особая бравурность его нападений в течение пяти лет наводила трепет на местные органы Советской власти, в особенности на различных добровольных помощников, так называемых сексотов, к которым он был особенно беспощаден. «Партизанский отряд»
Рябоконя базировался в плавнях - старых болотах в дельте Кубани, покрытых высоким камышом, среди которого возвышались сухие гряды. В такие места могли пробраться только местные жители, хорошо знавшие, где среди озер и болот расположены участки суши. На этих участках и скрывался Рябоконь со своими людьми. Рябоконь окружил себя близкими родственниками:
братьями, свояками, которые выстроили целый поселок из камыша с
6
жилищами и складами продовольствия .
Особенную, практически неуловимую группу сформировали офицеры Животов и Кривоносое, объединившие 11 отрядов недалеко от Новороссийска. Они использовали обилие разнообразных убежищ, плохо освещенную местность, да и сами передвигались стремительно, постоянно меняя место дислокации. Они совершали частые набеги на станицы и хутора, очень упорное сопротивление оказывали при столкновении с частями местных гарнизонов Красной Армии, уничтожали телеграфную и телефонную связь, активно агитировали население вступать в их ряды и готовиться к свержению Советской власти7.
Четкую военную организацию имела группа полковника Трубачева под названием «Лабинский повстанческий партизанский отряд». В состав этого отряда входили 2 кавалерийских полка, 2 пластунских батальона, конвойная сотня. Вся эта стройная организация была унаследована им от бывшего командира полковника Серебрякова, при котором Трубачев был начальником штаба. По агентурным сведениям, поступавшим в штаб армии Северо-Кавказского военного округа, именно «Лабинский отряд» в 1921 г. представлял самую активную повстанческую единицу8. Воззвания этого отряда имели подпись «Агент информации Главного командования Вооруженными силами России на Юге России»9.
Анализ архивных документов показывает, что военно-политические формирования, возглавляемые бывшими врангелевскими офицерами, стремительно увеличивавшие свое влияние на Юге России, в большей степени использовали имя и лозунги бывшего главнокомандующего, чем
какую-либо практическую военную и денежную помощь. Оружие, несомненно, поступало через границу (особенно через Грузию), но говорить о полномасштабной операции по свержению Советской власти извне, которая готовилась бы именно штабом генерала Врангеля, было бы преувеличением. Огромное количество оружия, оставшееся на руках военного и местного гражданского населения, давало вполне реальную возможность использовать внутренние резервы.
Следует заметить, что ориентирование казачества на мирный путь во взаимоотношениях с Советской властью или же на вооруженную конфронтацию на этапе перехода от гражданской войны к НЭПу во многом зависело от непосредственной политики новой власти и местных власт
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.