Советско-японское противостояние и «буддийский фактор» (1927-1945 гг.)
© 2012 Ф. Синицын
В статье анализируется воздействие «буддийского фактора» на советско-японские отношения в период 1925-1945 гг., в частности, его роль в политическом и военном противостоянии СССР и Японии.
Ключевые слова: буддизм, религиозная политика СССР, советско-японские отношения, Дальний Восток, Бурятия, Калмыкия.
Проблемы взаимоотношений между СССР и Японией достаточно полно изучены в отечественной историографии. Исследованы такие аспекты, как дипломатические отношения между двумя странами и геополитическая ситуация в Азиатско-Тихоокеанском регионе в 1920-1940-е гг.1, ход военных действий во время советско-японской войны 1945 г.2, а также обоюдное формирование «образа врага»3. В последние два десятилетия был опубликован ряд работ, раскрывающих отдельные аспекты положения буддийской конфессии в СССР в период 1920-1940-х гг.4 Однако тема сопряжения «буддийского фактора» и советско-японских отношений, в частности, роли этого фактора в политическом и военном противостоянии СССР и Японии в указанный исторический период, исследована недостаточно.
Как известно, военно-политическое противостояние Советского государства и Японии началось фактически сразу после Октябрьской революции. Во время Гражданской войны Япония приняла участие в антисоветской военной интервенции, оккупировав часть территории Дальневосточной республики (Северный Сахалин оставался под японской оккупацией вплоть до 1925 г.). Установление СССР и Японией дипломатических отношений 20 января 1925 г. в определенной мере ослабило напряженность в регионе. Тем не менее, на дальневосточных рубежах Советского Союза продолжала царить неспокойная обстановка, обусловленная в том числе деятельностью белоэмигрантских организаций в Маньчжурии, недружественной политикой по отношению к СССР с стороны правительств Чжан Цзолиня и Чан Кайши, а также активностью тибетского религиозного и политического деятеля Панчен-ламы IX (Панчен-Богдо), бежавшего в Китай в 1923 г. Сохранялась опасность иностранного вмешательства, вплоть до военной интервенции, во внутренние дела дружественных СССР Монгольской и Тувинской Народных Республик.
После короткого «затишья» в советско-японских отношениях ситуация изменилась к худшему, когда в декабре 1926 г. к власти в Японии пришел император Хирохито, а в апреле 1927 г. премьер-министром этой страны был назначен Г. Танака. С этого времени советское руководство все чаще стало получать по разным каналам сообщения о разработке Японией планов военного нападения на СССР5, а также о том, что японское
Синицын Фёдор Леонидович, кандидат исторических наук, соискатель докторантуры Института российской истории РАН. Тел. (916) 169 50 80. E-mail: permcavt@gmail.com.
правительство намечает новый курс «на объединение народов Азии... против СССР». Особо подчеркивалось, что это начинание «будет проводиться в большей степени через буддийское духовенство и религию»6.
К осени 1927 г. для властей СССР дальнейшее ухудшение обстановки на «буддийском Востоке» стало очевидным ввиду «частичного поражения китайской революции», «агрессивной политики» империалистических держав, «использования ими в антисоветских делах Панчен-Богдо», включая посещение им Внутренней Монголии «с целью борьбы с большевистским влиянием». Поэтому руководство СССР сочло необходимым нивелировать воздействие «буддийского фактора» в международной политике путем «проведения совершенно гибкой и осторожной политики» по отношению к священнослужителям, принадлежавшим ко всем течениям внутри буддийской общины Советского Союза (обновленцы, консерваторы и «нейтральные»). Предполагалось тем самым предотвратить «всякие нежелательные с политической стороны последствия», включая эмиграцию лам в Монголию и Тибет и распространение ими «отрицательной информации о СССР», в т.ч. касающейся гонений на буддизм7. Реализация такого тактического хода по отношению к буддийской конфесии должна была также способствовать последним попыткам наладить отношения с Тибетом, которые были предприняты советским руководством в 1927-1928 гг.
Однако потепление политики по отношению к буддизму в СССР было недолгим, чему способствовали как внешнеполитические (провал советской миссии в Тибете), так и внутриполитические факторы (форсирование коллективизации сельского хозяйства и других реформ). «Борьба с ламами» в СССР была объявлена «одной из очереднейших задач» по противодействию «интернациональной роли буддизма», который стал рассматриваться в качестве «реакционной силы мирового масштаба»8.
Советское руководство не сомневалось, что агрессивные устремления Японии будут базироваться на «буддийском факторе», так как эта религия вполне «приспособилась... для обслуживания империалистической политики» Японии9. Было выявлено, что японское правительство вело «напряженную работу по организации всебуддийского центра», из которого стали «исходить решительные попытки подчинить японскому влиянию буддийскую часть населения Китая, Тибета и Индии»10. Материалы ВКП(б) и Коминтерна, сообщавшие о подготовке Японией агрессии против Советского Союза и его союзников, включавшей «сосредоточение военных сил на границе СССР и Монголии» и «рассылку... эмиссаров по народным республикам», подчеркивали участие «богатейших лам» в этих акциях японцев11.
Советская печать открыто заявляла, что «японский империализм имеет непосредственной задачей дальнейшее укрепление своего положения в Маньчжурии и Мон-голии»12, т.е. на границах СССР. Действительно, эти территории занимали одно из глав -ных мест в экспансионистских планах Японии. В 1931 г. японская армия оккупировала северо-восточный Китай, где в 1932 г. было образовано марионеточное государство Маньчжоу-Го. Военная опасность для СССР в дальневосточном регионе многократно усилилась. Советская пропаганда прямо указывала на то, что Япония «метит на. весь Дальний Восток вплоть до Байкала»13, а в Маньчжурии «создает плацдарм для войны против СССР»14. Непременно подчеркивался «буддийский фактор» в агрессивных планах Японии — утверждалось, что «подготовка нападения на советский Дальний Восток происходит при большом участии японских церковников», а «религиозные организации Японии ведут бешеную антисоветскую агитацию, призывая захватить советское Приморье»15.
После создания Маньчжоу-Го регулярными стали советско-маньчжурские (де-факто — советско-японские) пограничные столкновения. К осени 1933 г. взаимоотношения между СССР и Японией существенно ухудшились. Советское руководство встало перед необходимостью усиления военного и морально-политического отпора по-
тенциальной японской агрессии. Поэтому в октябре 1933 г. И.В. Сталин дал сигнал для начала в Советском Союзе долгосрочной антияпонской идеологической кампании, которая имела одной из основных своих целей оправдание в глазах советских людей усиления военного присутствия на советском Дальнем Востоке, укрепление границ, строительства в этом регионе предприятий военного значения и т.д. В лице Японии создавался «образ врага»16.
Антибуддийская пропаганда стала составной частью антияпонской кампании, в которой одну из главных ролей стали играть не только советская и партийная пресса, но и антирелигиозные средства массовой информации. В материалах этих изданий красной нитью проходило утверждение, что буддизм в Японии «служит. империализму», насаждая религию с целью борьбы с революционными идеями17, являясь «мощным орудием великодержавной и монархической пропаганды»18. Утверждалось, что «многочисленные буддийские организации» Японии «помогают идеологической подготовке империалистических войн», «издают милитаристскую литературу, содействуют фашистскому движению», а «их представители играют видную роль в агитации за "большую войну"»19. Приводились данные о значительном числе буддийских священнослужителей (151 855 чел. в 1928 г.)20, храмов (100 тыс. в 1928 г.)21 и верующих буддистов в Японии (от 18 до 42 млн чел. в 1938 г.)22, которые составляли большинство верующих в этой стране23.
Один из деятелей «Союза воинствующих безбожников» А. Долотов апеллировал к «негативной» исторической роли буддизма, сообщая, что во время Русско-японской войны 1904-1905 гг. «буддийское духовенство Японии именем будд благословляло японцев убивать русских»24. Журнал «Антирелигиозник» сообщал, что в Японии буддийские монахи якобы «борются с коммунизмом», в том числе, «поддерживают» землевладельцев в их «борьбе с крестьянами»25. Такие утверждения подкреплялись художественным вымыслом — например, в рассказе «Священный амулет», опубликованном в 1934 г. в журнале «Безбожник», говорилось о том, как в Японии буддийский священник выдал полиции комсомольца26. Антирелигиозник С. Урсынович отмечал, что «японский империализм. проявляет исключительное внимание к буддизму», а «хищный взор неразборчивого в средствах японского грюндера, тянущегося к новым рынкам и новым завоеваниям, светится в бесстрастном взоре будд и бодисатв»27. В 1936 г. советская печать сообщила, что «молодые буддийские попы в Японии ежедневно перед утренней молитвой
28 29
изучают военное дело» и участвуют в военных демонстрациях .
Пропаганда отмечала «опасное» для СССР усиление «буддийского фактора», которое отмечалось не только в Азиатско-Тихоокеанском регионе, но и во всем мире (возникали новые общины, открывались храмы, проводились религиозные конференции)30. В очерке Б.А. Александрова «Тибет» (1935-1936 гг.) подчеркивалось, что Япония «давно уже проявляет свои экспансионистские стремления в Тибете», где ведет «политические интриги» и пытается «использовать в своих захватнических интересах. ламские клики». Такие утверждения подкреплялись фактами «задержания в Тибете японских шпионов, буддийских лам, которые в дальнейшем оказывались японскими офицерами» и «обнаружении в Тибете японского оружия»31. В 1936 г. советская печать сообщила, что «в больших ламаистских храмах во Внутренней Монголии учреждены японские посты»32. Обращалось внимание на то, что во время японской оккупации в Маньчжурии существенно увеличилось количество буддийских храмов — если
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.