ник, Ф. Водник, Ф. Балантич). Идентификации словенцев служил и ритуал: в последней трети XIX в. особое значение приобрели похороны крупных деятелей словенской культуры, ставшие основной формой национальной демонстрации.
Историю представлений об этнической идентификации в российской науке осветила М.В. Лескинен. В ее докладе был рассмотрен процесс возникновения научной концепции этноса на стадии формирования отечественной этнографии в последней трети XIX в, В это время изучение этноса, который тогда назывался народностью, осуществлялся методами внешнего наблюдения, которые и определяли признаки и особенности народа. Процесс этнической идентификации, таким образом, не учитывал саму этничность - т.е. самоописание и самоопределение народа. Наука понималась как классификация, не учитывавшая мнение и представление изучаемого объекта. Однако само стремление зафиксировать элементы этничности просматривается в границах более масштабного процесса, выходящего за рамки истории этнографической науки. Но оно свидетельствует лишь о включении знаков и символов иного типа социальной культуры в поле единой внесословной национальной общности, объединительными началами которой служат не самосознание и самоотождествление отдельных его групп, а сохранение фрагментов древнего быта и архаический психический склад. Важнейшим механизмом процесса внешней идентификации становится описание и систематизация текстов народной культуры. Для этого юная российская этнография прибегает к многоуровневому пе-
рекодированию данной информации, наиболее значимыми видами которого становятся "объективизация" методики внешнего наблюдения и практика перевода с языка бесписьменной культуры, подвергающая его сильному искажению. Следующим и неизбежным этапом оказывается обучение главных носителей традиции и этнической культуры, что уже через несколько десятков лет привело к необходимости, по словам Б. Андерсона, "конструировать воображаемое сообщество".
Выступление Ю.И. Ритчика содержало, во-первых, разбор книги американского ученого Д. Ранкур-Лаферьера "Россия и русские глазами американского психоаналитика. В поисках национальной идентичности" (М., 2003), в которой заокеанский исследователь, привлекая обширный, зачастую весьма разнородный материал: мнения авторитетных лиц, выводы и оценки научных изысканий, результаты статистических выкладок, данные общественных опросов, сделал попытку - по личному признанию - хотя бы очертить проблему русской национальной идентичности при полном понимании невозможности найти на нее ответ. Во-вторых, несколько наблюдений над сегодняшним состоянием русской идентичности, постоянно и все более подвергаемой опасности размывания из-за этнической чересполосицы, многоконфессионально-сти, хаотичной миграции, а также некоторых действий властей в нынешней России.
© 2005 г. Н.М. Филатова
Славяноведение, № 6
Современное состояние литератур в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. Материалы "круглого стола"
В марте 2005 г. в Центре по изучению современных литератур стран ЦЮВЕ Института славяноведения РАН в рамках Программы фундаментальных ис-
следований ОИФН РАН "История, языки и литературы славянских народов в мировом социокультурном контексте" прошел ежегодный "круглый стол", на
котором обсуждалось современное состояние литератур региона. Каждый из выступавших познакомил коллег с новейшими явлениями и тенденциями в литературе, критике и литературоведении изучаемой им страны. Безусловно, в рамках подобного мероприятия невозможно было представить исчерпывающую картину литературной жизни 2000-х годов. Исходя из этого, сотрудники Центра ставили цель осветить наиболее значительное и характерное, учитывая при этом и свои научные интересы, и интересы слушавших. Некоторые ДОКЛаДЫ были Посвящены ситуации 2004 г., в других предпринималась попытка охватить весь (пока еще недолгий) период 2000-х годов, третьи останавливались на отдельных, недавно появившихся книгах. Очередность сообщений традиционно строилась по "географическому" принципу: сперва западные славяне и венгры - затем южные славяне и румыны. Предлагаем вниманию читателей журнала "Славяноведение" материалы этого "круглого стола" (в сокращении).
В.А. Хорее: Ослабел напор критиков, рьяно отстаивавших, особенно в начале 1990-х годов, тезис о "культурной пустыне" ПНР. Созданию более объективной картины литературного процесса способствовали предпринятые уже в те годы попытки обобщения литературного развития. Работа литературоведов по созданию целостной картины развития литературы после 1945 г. была продолжена в XXI в. [1]. Во всех этих трудах особенно остро стоит вопрос о соотношении литературы в стране и эмиграции. В 1990-е годы многие критики утверждали, будто подлинная литература создавалась в эмиграции, противопоставляя ее литературе ПНР. Ныне предлагаются разные решения. Мне ближе позиция Ю. Корнхаузе-ра, который считает, что можно говорить только о трех писателях эмиграции, творческое величие которых было воспринято в стране и во всем мире: это Ч. Милош, В. Гомбрович и М. Мрожек, а также Г. Херлинг-Грудзиньский как автор "Иного мира". "Оказалось, что проза, созданная в Польше в малокомфортной ситуации вовсе не должна стыдиться перед прозой эмиграции" [2. Б. 87].
И.Е. Адельгейм: Вхождение молодых писателей, родившихся в 1970-1980-е годы, в литературу не сопровождается энтузиазмом, который встречал "поколе-ние-1960" после 1989 г.: критики стали осторожнее. Молодые прозаики на словах дистанцируются от предшествующего поколения, хотя на самом деле их тексты развивают художественные идеи 1990-х. Важный опыт этого поколения -привычка к новым техническим возможностям, своего рода отсутствие "пространства" для удивления. Главный поко-ленческий опыт - падение коммунизма и быстро пройденная граница между двумя системами. Молодые писатели говорят о себе как о поколении потерянном, жестко критикуют последствия экономического перелома, современную цивилизацию в целом (Д. Одийя, М. Сеневич, Р. Коберский и др.). Они пишут и своего рода "производственные романы", в отличие от предыдущего поколения, не стремившегося описывать современную Польшу. Вместе с тем, начиная действие в узнаваемой современной Польше, молодые писатели затем нередко облекают его в фантасмагорическую форму. Воспитанные на мультфильмах и комиксах с идеализацией и типизацией героев, они привносят в свою прозу эту поэтику, возможно, компенсируя ощущение семиотической размытости окружающей реальности. Молодые писатели не хотят писать "напрямую" о "вечных" проблемах. Их повествователь - не умный, а умничающий, гримасничающий, провоцирующий (в частности, соединением в тексте демонстративных указаний на автобиографизм и шокирующих поворотов сюжета).
С.А. Шерлаимова: На ситуацию в современной чешской литературе накладывают отпечаток перемены, связанные с вступлением Чехии в Европейский Союз. Исчезли характерные для 1990-х годов иллюзии, будто в обновленном обществе литература освободится от идеологии и таким образом достигнет расцвета. Заметного расцвета не произошло, а идеология приобрела лишь другую направленность. Плодотворным оказалось проникновение в новую чешскую прозу антиглобалистских настроений
(повесть И. Топола "Ночная работа", 2001). К идеологии "зеленых" близок как А. Баяя в романе "Оволчение" (2003), так и М. Урбан в романах "Водяной" (2001) и "Мемуары депутата парламента" (2002). Сохраняется популярность документалистики и автобиографизма нового типа. Постмодернизм, модный в 1990-е годы, все чаще подвергается критике, однако сохраняет прочные позиции в произведениях не только своих очевидных сторонников (И. Кра-тохвил, М. Айваз), но и тех авторов, которые от него декларативно открещиваются (М. Урбан). Диктат рынка приводит ко все большему превращению литературы в "промышленное производство": убыстряется темп создания новых книг, что не может не сказываться на уровне произведений. Несмотря на уменьшение государственных ассигнований на культуру, продолжают появляться и серьезные критические статьи, и интересные исследования (можно отметить К.Хватика, А. Гамана, П. Яноушека, П. Яначека, И. Травничка).
Ю.В. Богданов: 1 января 2003 г. Словацкая Республика отмечала десятилетие своей независимости. Это стало поводом для широкого обсуждения, активное участие в котором приняли многие литераторы. В еженедельнике Общества словацких писателей "Ькегагпу 1уМешк" со своими соображениями выступили 25 писателей и деятелей культуры. В 1990 г. в Словакии было немало скептиков, не веривших в жизнеспособность "своего" государства, предрекавших социальную катастрофу. Но страна удержалась, хотя и надолго раскололась на два лагеря: сторонников суверенности и приверженцев сохранения Чехословацкой федерации. Сейчас, конечно, ни о каком восстановлении федерации речь не идет, но внутренний водораздел сохранился как в политике, так и в культуре. Одна сторона подчеркивает приоритет национальных ценностей, другая ориентируется на стандартное либерально-демократическое гражданское общество. После вступления Словакии в НАТО и ЕС проблематика поисков оптимального соотношения "своего" и "чужого" приобрела исключительную актуальность.
В литературно-критической сфере концепция ускоренного "возвращения" в Европу стимулирует активизацию постмодернистских тенденций, истоки которых отыскиваются в словацкой литературе 1960-х годов. А генетически присущий словацкой культуре рефлекс самосохранения призывает к осторожности, предупреждая об угрозе растворения малой нации в конгломерате европейского сообщества. Проблема сочетания в литературном процессе национального начала с использованием мирового художественного опыта остается в Словакии одной из ключевых.
Л.Ф. Широкова: Важнейшие события в стране и обществе - вступление Словакии в ЕС и НАТО, связанные с этим реформы, проблемы сохранения национальной идентичности, а также постигшие страну серьезные природные катастрофы. В литературной жизни определяющим моментом стал продолжающийся раскол между двумя крупными писательскими объединениями, в основе которого - разные представления о путях развит
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.