Рассматриваются вопросы заимствования уголовно-процессуальных дефиниций в производстве по делам об административных правонарушениях. В этой связи уделяется внимание спорным правовым позициям Конституционного суда РФ.
Ключевые слова: уголовно-процессуальные дефиниции, обвиняемый, подозреваемый, административное преследование, дела об административных правонарушениях.
There was considered issues concerning adoption of criminal-procedural definitions in procedure on administrative delinquencies in this article. Special attention was paid in this connection to disputable legal positions of the Constitutional Court of Russian Federation.
Keywords: criminal-procedural definitions, accused, suspected, administrative prosecution, procedure on cases on administrative delinquencies.
УДК 342.9 + 343.13
Спорные вопросы использования уголовно-процессуальных дефиниций в производстве по делам об административных правонарушениях
В.Н. ХОРЬКОВ, кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Российского государственного университета им. И. Канта
Становление административного процесса в России в последние годы происходит, в частности, под немалым влиянием на него уголовного процесса. Предпосылки для этого созданы самим законодателем. Одной из особенностей действующего КоАП РФ является широкое использование дефиниций, характерных для уголовно-процессуального законодательства. Например, в данном кодексе используются такие понятия, как презумпция невиновности, процессуальное действие, идентификация, расследование, осмотр и ряд других.
Заимствование КоАП РФ уголовно-процессуальных дефиниций в науке административного права подвергается, и не без оснований, справедливой критике. Так, по мнению профессора Ю.П. Соловья, реализованная в КоАП РФ уголовно-процессуальная, если можно так выразиться, модель производства по делам об административных правонарушениях заслуживает весьма неоднозначной оценки1. В настоящее время допустимость использования уголовно-процессуальных терминов и дефиниций в производстве по делам об административных правонарушениях представляет собой серьезную научную проблему.
Предпринимаются попытки недостаточно обоснованного внедрения в производство по де-
лам об административных правонарушениях уголовно-процессуальных дефиниций.
Как отмечает профессор Н.А. Колоколов, вместо привычных для уха слов (подозреваемый, обвиняемый) в КоАП РФ появилось «лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении». Понятно, какую цель преследовал законодатель подобным многословием: провести четкую грань между уголовным процессом и производством «неуголовным». Однако, как считает Н.А. Колоколов, употребление традиционных уголовно-процессуальных терминов в КоАП РФ привело бы к унификации процесса и было бы одобрено практиками2.
Аналогичной позиции придерживается и Н.В. Комарова, предлагая внести в КоАП РФ понятие «обвиняемый в совершении административного правонарушения» вместо «лицо, привлекаемое к административной ответствен-ности»3.
По нашему мнению, введение такой процессуальной фигуры, как обвиняемый в производстве по делам об административных правонарушениях, неприемлемо по следующим соображениям. Во-первых, это противоречит действующей Конституции РФ, в статьях 47—49 которой говорится об обвиняемом в совершении
1 См.: Соловей Ю.П. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях: старые и новые проблемы // Актуальные проблемы административного и административно-процессуального права. — М., 2003. С. 184.
2 См.: Колоколов Н. КоАП РФ: опять судебная практика впереди законодателя // Российский судья. 2003. № 1. С. 41.
3 Комарова Н.В. Рассмотрение дел об административных правонарушениях в органах внутренних дел (милиции): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2002. С. 8.
преступления. Во-вторых, согласно ст. 172 УПК РФ лицу, привлекаемому в качестве обвиняемого, должно быть предъявлено обвинение. В то же время КоАП РФ не предусматривает предъявления обвинения лицу, привлеченному к административной ответственности.
В этой связи не может не вызывать возражений правовая позиция Конституционного суда РФ, изложенная в п. 3 постановления от 27.06.2000 № 11-П, в силу которой понятия «обвиняемый», «предъявление обвинения» должны толковаться в их конституционно-правовом, а не в более узком смысле1. Указанная правовая позиция была подтверждена и в п. 5 постановления КС РФ от 16.06.2009 № 9-П2. Смысл правовой позиции КС РФ заключается в том, что понятия «обвиняемый», «предъявление обвинения» применимы как к уголовному судопроизводству, так и к производству по делам об административных правонарушениях. Такая позиция представляется более чем спорной. Полагаем, что КС РФ в данном случае расширительно толкует некоторые нормы Конституции РФ. Как уже отмечалось, в статьях 47— 49 говорится лишь «об обвиняемом в совершении преступления». Позиция КС РФ была бы обоснованна, на наш взгляд, лишь в том случае, если бы в Конституции РФ был указан «обвиняемый в совершении правонарушения».
Важно отметить, что нынешняя редакция Конституции РФ, в которой сказано об «обвиняемом в совершении преступления», полностью соответствует нормам международного права. В статье 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 го-да3 назван обвиняемый в совершении уголовного преступления. В этой же статье говорится о предъявлении уголовного обвинения.
Таким образом, дефиниции «обвиняемый», «предъявление обвинения», несмотря на позицию КС РФ, неприменимы к производству по делам об административных правонарушениях.
Сомнительными представляются нам и предложения некоторых административистов о выделении в качестве самостоятельной такой процессуальной фигуры, как подозреваемый в совершении административного правонаруше-
ния4. Как известно, подозреваемый является участником уголовного судопроизводства. Его статус подробно регламентирован ст. 46 УПК РФ. В КоАП РФ указанного участника нет, и это, на наш взгляд, правильно. Следует отметить, что в Законе РФ от 18.04.1991 № 1026-1 «О милиции» (далее — Закон о милиции) в недалеком прошлом неоднократно использовался термин «подозреваемый в совершении административного правонарушения». Однако в связи с введением в действие с 01.07.2002 КоАП РФ Федеральным законом от 08.12.2003 № 161-ФЗ были внесены изменения в ст. 11 Закона о милиции и «подозреваемый в совершении административного правонарушения» заменен «лицами, в отношении которых имеется повод к возбуждению дела об административном правонарушении». Следовательно, Закон о милиции приведен в соответствие КоАП РФ, не предусматривающему процессуальной фигуры подозреваемого. К сожалению, видимо по недосмотру законодателя, соответствующие изменения не были внесены в п. 12 ст. 11 Закона о милиции, уполномочивающий милицию «задерживать военнослужащих, подозреваемых в совершении преступления или административного правонарушения...».
В последние годы в научный оборот активно внедряется дефиниция «административное преследование», заимствованная из уголовно-процессуального законодательства, но не предусмотренная КоАП РФ. Профессором И.В. Максимовым сформулировано даже научное определение административного преследования. По его мнению, административное преследование — это процессуально установленный порядок реализации государством функции по изобличению лица, подозреваемого в совершении административного правонарушения, в целях привлечения его к административной от-ветственности5. Сама идея административного преследования выглядит весьма привлекательно. Однако нельзя выдавать желаемое за действительное, как это иногда и происходит. Так, К.И. Разоренов указывает, что механизм осуществления административного преследования невозможен без субъекта, его осуществля-
1 См.: Постановление КС РФ от 27.06.2000 № 11-П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова» // КонсультантПлюс.
2 См.: Постановление КС РФ от 16.06.2009 № 9-П «По делу о проверке конституционности ряда положений статей 24.5, 27.1, 27.3, 27.5 и 30.7 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, пункта 1 статьи 1070 и абзаца третьего статьи 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации и статьи 60 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан М.Ю. Карелина, В.К. Рогожкина и М.В. Филандрова» // СЗ РФ. 2009. № 27. Ст. 3382.
3 Конвенция от 4 ноября 1950 г. «О защите прав человека и основных свобод» (с изм., внесенными Протоколом от 13.05.2005 № 14). — М., 2010. С. 6.
4 См.: Кононов П.И. Нормы об административном задержании граждан: изменения необходимы // Журнал российского права. 1997. № 11. С. 88; Васильев Ф.П. Процессуальные особенности в административной ответственности в России: Моногр. — М., 2003. С. 68.
5 См.: Максимов И.В. Административные наказания. — М., 2009. С. 56.
ющего. Круг субъектов административного преследования, по мнению К.И. Разоренова, достаточно обширен, но его рамки в действующем законодательстве четко не определены1. Дефиниции «административное преследование» нет в действующем КоАП РФ, а поэтому не имеет смысла говорить и о субъектах, осуществляющих административное преследование. В этой связи заслуживает внимания предложение профессора А.П. Шергина о необходимости законодательного закрепления функции административного преследования и персонификации субъектов, его осуществляющих2.
В этой связи вызывает недоумение правовая позиция КС РФ, изложенная в упоминавшемся выше постановлении от 16.06.2009 № 9-П, где широко используется термин «административное преследование». Так, в п. 6 этого постановления записано следующее: «Административное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению административного судопроизводства, что и отказ от административного преследования невиновных».
В рассматриваемом нами постановлении КС РФ можно встретить и друг
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.