Степун в Мюнхене
Выступление в Москве 14 мая 2014 г.
Х. ХУФЕН
Уважаемые дамы и господа,
прошлым летом сбылась моя давняя мечта: трехмесячная стипендия позволила мне заняться в Мюнхене изучением биографии и сочинений Федора Степуна периода после 1945 г. Первым результатом этой работы стал бюллетень мюнхенской Библиотеки имени Толстого, вышедший в свет в начале апреля этого года. Помимо одного эссе и выдержек из переписки Степуна - среди них в высшей степени интересные, ранее неопубликованные письма - в этом издании можно найти обширную библиографию, неизвестные раннее фотографии, а также обнаруженные исторические аудиозаписи этого "голоса эмиграции".
Три месяца - небольшое время для научной работы. Тем не менее в Мюнхене мне посчастливилось встретить несколько современников Степуна и столкнуться с забытыми документами, но особой удачей стала работа с источниками, доступными лишь с недавних пор - я имею в виду многочисленные выступления Степуна на немецком радио. Этой стороне его творчества до сих пор вообще не уделялось внимание. В кабинете на озере Штар-нберг я смог погрузиться в чтение текстов Степуна, в частности в его переписку с Александром Керенским; подробнее об этом позже. В те беззаботные недели мне пришла идея продолжить мою монографию о Степуне (на основе его трудов), в которой акцент был сделан на межвоенные годы. Сегодня я хочу дать вам обзор о деятельности Степуна после Второй мировой войны.
В особенности мне хочется показать Степуна как представителя политической интеллигенции. Как известно, в 1922 г. он был изгнан с родины как противник большевиков; в немецком изгнании он стал ученым, изучавшим русскую революцию, и последовательно, публично высказывался против политического экстремизма слева и справа. В парижской эмигрантской печати 1920-1930-х гг., он неустанно выступал за русскую демократию, которая преодолеет большевизм эволюционным путем. Этот ученый и писатель считал себя до войны "мыслителем эмиграции", но точно так же он являлся европейским мыслителем, уже в 1933 г. призвавшим к христианскому сопротивлению против нарождающихся диктатур в Европе.
Что же предпринял этот "русский европеец" после окончания Второй мировой войны для реализации своих политических идей? Превратился ли этот активный противник большевиков в ярого антикоммуниста? Как он позиционировал себя в эскалации конфликта между двумя новыми сверхдержавами, превратившими разделенную Германию в очаг политической и идеологической конфронтации? Федор Степун жил с 1946 г. в Мюнхене, столице Баварии (в американской зоне). Город привлек старых и новых иммигрантов из Советского Союза, которые американскими властями - как и Западной Германией в целом - использовались в ходе мирового конфликта. Работал ли Степун теперь на США?
Прежде чем углубиться в подробности, вот первый тезис: в эти годы Федор Степун жил и работал в том числе и под американским давлением. Его выдающееся значение заключалось в роли посла русской литературы и культуры в Германии, а также он был голосом российской культуры в эмиграции, высокий уровень которой в годы между Мировыми войнами не в последнюю очередь задавал и он. Но актуальность Степуна заключается в том, что после 1945 г. он продолжал настаивать на важности русско-немецкого диалога и выражал свой взгляд наперекор позиции США.
Ниже я приведу три примера того, как этот иностранец в послевоенной западногерманской культуре расставлял собственные акценты: во-первых, он занимал неудобную для США политическую позицию; во-вторых, защищал свободу искусства от политического контроля и, в-третьих, поддерживал новую западногерманскую кинематографическую культуру, намеревавшуюся противопоставить что-то свое Голливуду.
© Хуфен Х., 2015 г.
В знаменитом эссе "Христианство и политика" [Степун 1933-1934] Степун утверждал, что христианской политикой должна стать антифашистская и направленная против большевистского утопизма реальная политика христиан; также, что церквям следует, наконец, заняться социальной проблематикой. В этом свете, по окончании войны он в своих первых публикациях "Будущая задача немецкой демократии" в Süddeutsche Zeitung [Ste-pun 1946а] и в эссе "Обязательство собственности и право экспроприации" для католического журнала Hochland [Stepun 1946б] - оба текста вышли в 1946 г. - настаивал на компромиссе между христианством и социализмом.
Его аргументы и идеи, созревшие среди прочего в диалоге с левым французским католицизмом, нашли в Баварии своих единомышленников. Степун дружил с Отлем Айхером и Инге Шолль, чьи сестра София и брат Ханс были казнены за участие в группе сопротивления "Белая роза" в 1943 г. Уже во время войны, - есть свидетельство о беседе с Хансом Шол-лем в начале 1942 г., - но особенно после поражения нацистской Германии, Федор Степун предлагал духовные ориентиры растущему числу молодых, антифашистски настроенных христиан. Один из его аспирантов, выходец из протестантской семьи, рассказал мне недавно, что этот профессор был для него воплощением духа свободы Веймарской республики. Степун выступил на тему демократического и культурного перевоспитания на открытии инновационного вуза, инициаторами которого были Айхнер и Шолль - Народного университета в Ульме, открывшегося в годовщину освобождения города американскими войсками1.
Тем не менее, в конце 1940-х их пути разошлись. Возможная причина: папский декрет 1949 г., грозивший отлучением от церкви коммунистам и всем, кто читает коммунистическую литературу. Как-то в разговоре с одним священником Степун пожаловался на просоветские настроения среди своих молодых католических друзей. Как православному мыслителю, ему не было нужды защищать Ватикан; ватиканскую политику в отношении России он даже считал опасной. Но всякая симпатия к Москве была ему подозрительна. Таким образом, Федор Степун был скорее ближе к консервативно-христианскому лагерю. Его отношение к социал-демократам или внепарламентской левой оппозиции, которая получила мощный приток в 1960-х, представляется изначально затрудненным из-за его интеллектуальной оппозиции к большевизму. Так что неудивительно, что студенческое движение и так называемые "шестидесятники", которые стали задавать тон в ФРГ, не знали, что делать с этим автором.
Принципиальные разногласия были у него также и с христианско-либеральным лагерем, который в эпоху Аденауэра стал верным партнером США и задал западный курс Федеративной Республике. Будучи убежденным, что русским и немцам есть чему друг у друга учиться, Федор Степун в октябре 1950 г. выступил на первом в послевоенной Германии Социологическом конгрессе в Детмольде. Обсуждалась проблема беженцев - "неизбежная тема того времени", бывшая ему близкой как эмигранту, который все потерял в Дрездене и через пять лет после окончания войны все еще снимал угол. Сотни тысяч жителей бывшего Рейха стали бездомными вследствие бомбежек или бежали от Красной Армии на запад, миллионы немцев были планомерно депортированы из мест проживания в Восточной и Центральной Европе. Бесчисленные перемещенные лица (DPs) - бывшие остарбайтеры и подневольные рабочие, освобожденные иностранные узники концлагерей и некоторые советские граждане, уходившие вместе с отступающими немецкими войсками, - все они продолжали жить в лагерях - например, в пригороде Мюнхена. Незадолго до этого вышедшие мемуары Степуна, в которых в том числе шла речь о потере родины, вызвали интерес к его докладу, докладу урожденного москвича на тему "Родина и чужбина" [Stepun 1950].
Однако Федор Степун высказался о беженцах из утраченных немецких территорий следующим образом: "Оставить родину и дом - это, конечно, очень тяжелая судьба, но особенно для простых людей нечто совсем другое, нежели отъезд в совершенно чужую страну, где не просто говорят на другом диалекте, но на абсолютно непонятном языке, и где приходится иметь дело пусть и с неблагополучным, но своим государством, которое если и не может помочь, то хотя бы в принципе признает свое обязательство помогать".
Эти люди вовсе не являются изгнанниками с родины, поскольку они остались в немецкой языковой среде и сохранили немецкое гражданство. Что мешает их интеграции, так это чрезмерно узкое понятие родины. Им следовало бы расширить свое ощущение родины, не воспринимать себя в качестве жертв. Им следует принять свою судьбу, заключил мюнхенский профессор, тогда их чувство причастности к миру сможет окрепнуть.
В ответ в прессе посыпались протесты. Критики не собирались, как это сделал Степун, видеть разницу между "беженцем" и "эмигрантом". Вместо этого было закреплено обозначение "изгнанники" и подчеркивалась их роль жертвы. Непримиримая позиция немецких союзов изгнанных с родины до сих пор отягощает отношения нашей страны с восточными соседями. Текстильный промышленник Карл Нойман, желавший установить контакты в Бонне, заявил после этого Степуну, что доклад "Родина и чужбина" "непривлекателен" для чтения перед комитетом по вопросам предпринимательства. Вместо этого он предложил своему другу поговорить о "европейской летаргии"2.
Полезный совет этого мигранта по поводу одной из важнейших внутриполитических проблем был отклонен. Теперь Степуна интересовала внешняя политика молодой Боннской республики. Он хотел встретиться с канцлером Аденауэром - вероятно, чтобы побеседовать с ним об отношениях Бонна с Москвой. Состоялся ли такой разговор - этого мы не знаем3. В начале 1950-х публичные комментарии Степуна по поводу антисоветской внешней политики Вашингтона едва ли могли вызвать большой интерес в ведомстве канцлера.
В июне 1951 г. - в разгар Корейской войны - журнал Der Monat опубликовал статью Джорджа Ф. Кеннана "Будущее Америки и России". В ней американский дипломат, один из инициаторов доктрины сдерживания коммунизма по всему миру, объявил о своих симпатиях к русскому народу, рассмотрел возможность мирной, эволюционной трансформации Советского Союза и порекомендовал США внешнеполитическую сдержанность и сосредоточение на внутренних проблемах. В следующем номере вышли комментарии экспертов, в том числе и Федора Степуна [Aron, Stepun, Reuter 1951]. О
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.