ВОПРОСЫ ЯЗЫКОЗНАНИЯ
< 2
2008
© 2008 г. П. М. АРКАДЬЕВ
СТРУКТУРА СОБЫТИЯ И СЕМАНТИКО-СИНТАКСИЧЕСКИЙ ИНТЕРФЕЙС.
ОБЗОР НОВЕЙШИХ РАБОТ
Обзор посвящен проблематике структуры события и ее отображения в морфосинтаксисе естественного языка. Идея в том, что ситуации представлены в языке в виде иерархически организованных структур, объединяющих информацию о каузальных, аспектуальных и ролевых характеристиках, находится в центре многих современных лингвистических теорий. В обзоре с особой подробностью рассматриваются два сборника, вышедшие в 2004 и 2005 гг. в издательстве Oxford University Press и посвященные таким вопросам, как репрезентация структуры события в синтаксисе и морфологии, соотношение синтаксических и семантических классов глаголов, влияние аспектуальных категорий на синтаксическую структуру, усвоение структуры ситуации и т.д.
I
Одна из наиболее важных проблем теоретической лингвистики, которой в последние десятилетия уделяется очень много внимания, - соотношение семантики и морфо-синтаксиса1. Тезису о модулярном устройстве естественного языка и «автономности» синтаксиса, который лежит в основе порождающей грамматики Н. Хомского и который с теми или иными оговорками принимает значительное число исследователей, придерживающихся самых разных концепций, нисколько не противоречит представление о том, что «как содержательные, так и формальные свойства синтаксиса в значительной степени предопределены семантическим представлением» [Кибрик 1992: 21]. Более того, второе во многом следует из первого, можно даже сказать, навязывается им: тезис об автономности требует, чтобы собственно синтаксические операции не обращались к значению, следовательно, синтаксические структуры, над которыми осуществляются эти операции, должны тем или иным образом отражать определенные характеристики семантики.
Естественно, «соотношение семантики и морфосинтаксиса» - необъятная тема, покрывающая, пожалуй, почти все основные направления современного теоретического языкознания. Данный обзор ставит своей целью познакомить российского читателя лишь с одним аспектом этой проблематики, который, однако, является центральным. Каким образом соотносится семантика ситуации, обозначаемой глаголом, его аспек-туальные свойства, семантические роли его аргументов, с одной стороны, и синтаксические структуры, в которых он может выступать, с другой? В какой мере синтаксическая структура отражает структуру события, в частности, в терминах последних версий порождающей грамматики, существуют ли особые «функциональные» вершины дерева составляющих, непосредственно отвечающие за те или иные аспекты интерпретации? Какие семантические и формальные факторы релевантны для приписывания аргументам глагола тех или иных семантических ролей или синтаксических позиций и для употребления глагола в каких-либо специфических конструкциях? Эти
1 Автор благодарит С.Г. Татевосова и двух рецензентов за ценные замечания к первоначальным вариантам текста.
вопросы лежат в самом «сердце» современной теории языка, поскольку они затрагивают наиболее базовые явления и понятия, относящиеся как к области грамматики, так и к ведению словаря (лексикона), «разграничение полномочий» между которыми проводится по-разному разными исследователями.
Проблема «структуры события» и «семантико-синтаксического интерфейса» активно разрабатывалась как зарубежными (хороший обзор зарубежных исследований см. в недавно вышедшей монографии [Levin, Rappaport Hovav 2005], специально посвященной этой проблематике, ср. также [Лютикова и др. 2006: 15-103]), так и отечественными лингвистами. Отмечу, что, никогда не выступая в Московской семантической школе и близким к ней течениям под таким ярлыком, данная тема получила в ней весьма существенное развитие, в первую очередь на материале русского языка (отмечу в первую очередь работы [Апресян 1967; 1995; 2006; Падучева 1974; 1996; 2004а; 20046; Кустова 2004; Розина 1995; Булыгина, Шмелев 1997: Ч. I]). Важный вклад внесли в изучение этой проблематики и российские типологи, см. такие работы, как [Холодович (ред.) 1969; 1974; Мельчук, Холодович 1970; Кибрик 2003 (в особенности гл. 10); Татевосов 2005а; Лютикова и др. 2006].
В зарубежной лингвистике, в первую очередь в рамках порождающей грамматики и других «формальных» направлений, данная тема получила широкое освещение сначала под влиянием теории семантических ролей («глубинных падежей») Ч. Филлмора [Филлмор 1981/1968; 1981/1977] и так называемой «порождающей семантики» [Lakoff 1968; McCawley 1971; Ross 1972], а затем при появлении монографии [Dowty 1979] и ряда других работ, эксплицитно объединяющих такие прежде, как правило, не рассматривавшиеся вместе понятия, как аспект, семантические роли и каузация (см., в частности [Gruber 1976; Jackendoff 1976; 1983; 1990; 1996; Hopper, Thompson 1980; Tsunoda 1981; Foley, Van Valin 1984; Van Valin 1990; 2005; Van Valin, La Polla 1997; Dowty 1991; Ackerman, Moore 2001]).
Интерес к соотношению семантики и синтаксиса у последователей Н. Хомского в первую очередь был вызван глобальной перестройкой его теории, произошедшей на рубеже 1970-1980-х гг. (см. [Тестелец 2001: гл. XI, XII; Кибрик и др. (ред.) 2002: гл. 12]): сведение всего множества трансформаций «Стандартной теории» [Хомский 1972/1965] к обобщенной трансформации передвижения переложило бремя описательной и объяснительной адекватности «Теории управления и связывания» [Chomsky 1981] на ограничения, накладываемые на глубинные и поверхностные структуры и на соотношение между ними. Среди этих ограничений большую роль играют Принцип проекции (Projection Principle), требующий, среди прочего, выражения в синтаксисе аргументов глагола, и Тета-критерий (Theta-Criterion), отвечающий за приписывание аргументам семантических ролей. Открытие явления неаккузативности (см. ниже) привело к тому, что для правильного построения синтаксической структуры стало необходимо учитывать лексико-семантическую информацию. Существует несколько существенно различных подходов к отображению структуры события в синтаксисе (ср. статьи и монографии [Grimshaw 1990; Croft 1991; 1998; Pustejovsky 1991; Tenny 1994; Levin, Rappaport Hovav 1995; 1998; 2000; Hale, Keyser 1993; 20022; Borer 1994; 1998; 2005; Kratzer 1996; Rothstein 2004], сборники [Butt, Geuder (eds.) 1998; Rothstein (ed.) 1998; Tenny, Pustejovsky (eds.) 20003; Verkuyl et al. (eds.) 2005]).
Все многообразие концепций, представленных в современной порождающей грамматике (и, шире, во всей совокупности теорий грамматики) можно, несколько огрубляя, свести к двум основным подходам. Первый подход, нашедший наиболее четкое воплощение в работах Б. Левин и М. Раппапорт Ховав (см. [Levin, Rappaport Hovav 1995; 1998; 2000], ср. также упомянутые работы Р. Ван Валина, Р. Джэкендофа, У. Крофта, равно как и работы Московской семантической школы и исследования
2 См. рецензию [Минор 2005].
3 См. рецензию [Татевосов 20056].
Е.В. Падучевой) можно условно назвать проекционистским (projectionist) или лексемоцентрическим; он исходит из четкого «разделения труда» между словарем («лексиконом») и синтаксисом. В лексиконе хранятся глагольные лексемы, снабженные всеми релевантными семантическими признаками (которые могут быть весьма сложными); эти семантические признаки при помощи универсальных принципов отображения (linking) между лексической семантикой и синтаксической структурой предопределяют синтаксические конфигурации, в которых может выступать глагол, в частности, грамматические функции его аргументов. В том случае, когда глагол способен сочетаться с разными синтаксическими конструкциями, в большинстве проекционистских моделей у него постулируется несколько разных значений, связанных между собой регулярными семантическими переходами. Тем самым, проекционистский подход исходит из центральной роли лексической информации, на основании которой «проецируется» синтаксическая структура.
Из противоположных предпосылок исходит так называемый конструкцио-нистский (constructionist) подход, представленный в уже упомянутых работах X. Бо-рер (см. также [Kratzer 1996; van Hout 1998; Ramchand 2003]; отчасти сюда примыкает и «Грамматика конструкций» А. Гольдберг [Goldberg 1995; 2006])4. Его сторонники полагают, что лексикон содержит лишь минимальную информацию, необходимую для грамматически и семантически правильного употребления глаголов, приписывание же им аргументной структуры и более богатой семантики происходит на уровне синтаксиса. Те или иные синтаксические конфигурации большей или меньшей степени абстрактности, по мнению конструкционистов, связаны со вполне определенными значениями (так, наличие прямого дополнения обычно связано с предельностью, наличие «функциональной вершины» v, надстроенной над «лексической» глагольной группой VP - с агентивностью и т.п.), которые сочетаются между собой и со значением глагола по универсальным композициональным правилам. Любой глагол, в принципе, может выступать в любой синтаксической конфигурации, модифицируя, тем самым, свое значение; ограничения на такого рода сочетаемость, которые неизбежно приходится постулировать, могут быть связаны как с особенностями морфосинтакси-са конкретных языков, так и с более общими семантическими запретами.
В данном обзоре я подробно остановлюсь на двух сборниках:
1. The unaccusativity puzzle. Explorations of the syntax-lexicon interface / Ed. by A. Alexia-dou, E. Anagnostopoulou, M. Everaert (Oxford studies in theoretical linguistics, 5). Oxford: Oxford University Press, 2004. - x + 372 p. ISBN 0-19-925764-7 (см. раздел II);
2. The syntax of aspect. Deriving thematic and aspectual interpretation / Ed. by N. Erteschik-Shir, T. Rapoport (Oxford studies in theoretical linguistics, 10). Oxford: Oxford University Press, 2005. - xx + 309 p. ISBN 0-19-928043-6 (см. раздел III).
Оба они, несмотря на то, что на первый взгляд кажутся посвященными весьма узким и далеким друг от друга вопросам, на самом деле затрагивают во многом сходный круг явлений и проблем, лежащих в самом центре интересующей нас темы, и потому их совместное рассмотрение предст
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.