58 Проект по переводу крестьян Мурино в обязанные Воронцов составил еще до утверждения закона 2 апреля 1842 г., после приватных встреч с его инициатором, П.Д. Киселевым.
9 Увольнение Муринской вотчины графа Воронцова в звание обязанных крестьян // Журнал Министерства внутренних дел. 1843. № 8. С. 288. Договор приведен в пересказе.
60 Предполагаемый проект условий увольнения крестьян в обязанные по имению новгородской помещицы Екатерины Александровны Зуровой с сопроводительным письмом к И.В. Васильчикову от Зурова. 1842 г. (РГИА, ф. 651, оп. 1, д. 263, л. 8 об.).
61 При этом помещице принадлежало исключительное право «устраивать на них мельницы, фабрики и заводы, равно учреждать ярмарки и торги по усмотрению и в пользу владельца». (Там же, л. 4-4 об.; Увольнение Муринской вотчины графа Воронцова... С. 282).
62 «Лес, нужный для домашних крестьянских заведений, равно постройки барок и рубки дров на продажу крестьяне должны были покупать у помещицы или у других владельцев. Пользоваться же угодьями для выпаса скота крестьяне могли во всех тех местах, где не будет отдано в наемное содержание, хотя бы и не на отделенной крестьянам земле» (РГИА, ф. 651, оп. 1, д. 263, л. 5-6).
63 Увольнение Муринской вотчины графа Воронцова... С. 284. Здесь практически дословно повторены слова указа 2 апреля 1842 г.
64 РГИА, ф. 651, оп. 1, д. 263, л. 10 об.-11.
65 Так, на вышеупомянутом заседании Государственного совета в декабре 1845 г. вел. кн. Александр Николаевич был возмущен тем, что «департамент законов назвал обязанных крестьян вольными и на этом основании предложил применить к ним законы, воспрещающие людей, воспользовавшихся единожды свободою, возвращать в крепостное состояние». Он подчеркнул, что обязанные крестьяне нигде не были названы вольными, и в самом указе тщательно избегали слова свободы. Наследник также добавил, что император отнюдь не признает это состояние свободным, считая его только переходным (ГА РФ, ф. 728, оп. 1, д. 1817, ч. 8, л. 295 об.-296).
66 РГИА, ф. 651 (Васильчиковых), оп. 1, д. 263, л. 9 об.
67 Император Николай I был противником названия «свободные хлебопашцы», по его настоянию указом 15 июля 1848 г. «свободные хлебопашцы» и «безоброчные крестьяне» (выкупившиеся по закону 8 ноября 1847 г.) были переименованы в «государственных крестьян, водворенных на собственных землях».
68 РГИА, ф. 651, оп. 1, д. 263, л. 6-6 об.
69 Там же, л. 16-16 об.
70 В Комитете, состоящем из Орлова, В.В. Левашева, В.Н. Панина, Л.А. Перовского, Киселева и М.А. Корфа.
71 Хотя строения, фруктовые деревья и другие заведения он мог передать кому-либо из общества или свезти в свою пользу, Семевский рассматривал эти участки, как собственность крестьян, поскольку они не платили за них поземельный оброк (Семевский В.И. Указ. соч. Т. 2. С. 103).
72 Учитывая «собственные» наделы крестьян (примерно полдесятины на ревизскую душу) и землю, предоставленную им в «общественную собственность», Воронцов дал своим крестьянам по 3 десятины 1.170 30/41 (!) квадратных саженей, другие Потоцкие - менее 3 десятин на душу.
3 Эта цифра отражает число душ мужского пола.
74 Заблоцкий-Десятовский А.П. Указ. соч. Т. 2. С. 347.
75 Семевский В.И. Указ. соч. Т. 2. С. 77.
76 Ключевский В О. Указ. соч. С. 255.
77 Кизеветтер А.А. Указ. соч. С. 219.
78 Дружинин Н.М. Указ. соч. Т. 1. С. 628.
79 Медушевский А.Н. Проекты аграрных реформ в России. XVIII-начало XXI века. М., 2005. С. 92.
© 2008 г. Е. А. КРЕСТЬЯННИКОВ*
СУД ПРИСЯЖНЫХ В ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ СИБИРИ
Суд присяжных, «суд общественной совести» являлся одним из достижений судебной реформы Александра II. Судебные уставы 20 ноября 1864 г. произвели настоящую революцию в судебных порядках и знаменовали собой, по выражению дореволюционного правоведа И.Я. Фойницкого, «поворот от порядка полицейского к порядку правовому, от правительственной опеки - к системе самостоятельности и самодеятельности народной»1 Действительно, привлечение общественности к участию в судебных про-
* Крестьянников Евгений Адольфович, кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории Тюменского государственного университета.
цессах составляло значительный шаг на пути к правовому государству и становлению гражданского общества в России. Однако распространение Судебных уставов на различные регионы империи заняло, как известно, длительный срок. В Сибири первые судебные слушания с участием присяжных заседателей состоялись лишь в 1909 г.
Общественные деятели Сибири склонны были объяснять это политическими причинами. «Демократический состав сибирского общества, - писал областник Г.Н. Потанин, - заключал в себе некоторую угрозу дворянской политике, которая господствовала в метрополии, и потому правящие классы косо смотрели на Сибирь... Страх, как бы на демократической почве Сибири не пробудился демократический дух, заставлял власть урезывать сибирскую жизнь и затруднять свободное ее развитие»2. С другой стороны, низкая плотность населения, большие расстояния, наличие немалого числа ссыльных и инородцев, дефицит лиц, удовлетворявших требованиям, предъявляемым к присяжным заседателям и т.д. на протяжении длительного времени ставили под сомнение возможность введения в Сибири «суда общественной совести». В результате, как афористически говорил сибирский депутат III Государственной думы A.A. Скороходов, «суду присяжных, чтобы доехать от Петербурга до Томска, понадобилось сорок лет: вот сколько времени пришлось употребить ему, чтобы пройти через заставы и объехать тех змеев горынычей, которые и рыком рыкали, и пламенем жгли по дороге русских гражданских прав»3.
Между тем еще в начале 1860-х гг. судебные и административные чиновники Сибири, а также представители сибирской общественности приняли активное участие в обсуждении «Основных положений преобразования судебной части в России» 1862 г. В своих отзывах они высказывались в пользу распространения на Сибирь большинства положений этого проекта и введения здесь «суда общественной совести», причем в ближайшем будущем. Во времена реформаторской эйфории корректировки в устройстве суда присяжных, необходимые для приспособления его к сибирским условиям, казались незначительными. Некоторые судебные деятели не видели связи между материальной обеспеченностью и справедливым судом и предлагали отменить имущественный ценз для присяжных заседателей4. Чиновники Главного управления Восточной Сибири признавали возможным допустить к исполнению обязанностей присяжных «тех из сосланных, кои, приобретя вновь права состояния, при хорошем поведении в местах их жительства или водворения, приобрели, вместе с тем, полное доверие общества»5.
Сибирская общественно-политическая элита единодушно выступала за проведение судебной реформы, которая в сибирских условиях представлялась более необходимой, чем где бы то ни было6. В 1867-1870 гг. при Министерстве юстиции под председательством одного из «отцов» Судебных уставов 20 ноября 1864 г. В.П. Буткова действовала специальная комиссия для разработки проекта судебного преобразования в Сибири. Уже в ней проявились разногласия противников и сторонников введения института присяжных заседателей за Уралом. Первые указывали, что при «разноплеменности сибирского населения суд присяжных не может быть судом общественной совести», а исполнение обязанностей присяжных в условиях значительной протяженности края станет «чрезмерно тяжелой повинностью» для сибиряков. Однако большинство членов комиссии не придавало расстояниям такого значения. Комиссия, многие члены которой были так или иначе связаны с Сибирью, признала сибирские губернии и области между 50° и 60° северной широты (т.е. в полосе с высокой плотностью населения) вполне подготовленными к введению суда присяжных. При этом предполагалось допустить существенные отступления от общих судебных правил. Намечалось включить в число присяжных офицеров, чиновников и «нижних чинов воинских команд и управлений», отказаться от имущественных ограничений, уменьшить численный состав коллегии присяжных до 6 человек7. Однако проекты комиссии так и не были реализованы.
1870-е - первая половина 1890-х гг. - сложный период в развитии российского суда присяжных. Его деятельность стала предметом критики влиятельных сановников. Яростным противником института присяжных заседателей стал К.П. Победоносцев.
В 1885 г. в записке императору Александру III он отмечал: «Учреждение присяжных в уголовном суде оказалось для России совершенно ложным, совсем несообразным с условиями нашего быта и с устройством наших судов, и, как ложное в существе своем и в условиях, послужило и служит к гибельной деморализации общественной совести и к извращению существенных целей правосудия... От этого учреждения необходимо нам отделаться, дабы восстановить значение суда в России. Трудно достигнуть этого разом, но можно достигнуть постепенно, изъемля один за другим разряды уголовных дел из ведения присяжных»8.
Тем не менее, несмотря на все атаки, к концу XIX в. суд присяжных, по выражению известного юриста и публициста Г.А. Джаншиева, по-прежнему оставался «центральным узлом» судебной системы, ее «главным нервом и душой»9. В 1893 г. будущий министр юстиции И.Г. Щегловитов писал: «Постепенно повышаясь с 1883 г., репрессия суда присяжных в России почти сравнялась с репрессией судебных палат по особым присутствиям с участием сословных представителей и немногим уступает в строгости коронному суду»10.
Неукоснительно следуя принципу «постепенности и осторожности», Министерство юстиции вернулось к проблеме сибирского суда лишь в первой половине 1880-х гг., когда в правительственных кругах господствовали консервативные настроения. На этот раз вопрос о введении в Сибири суда присяжных не ставился, а проведенная в крае в 1885 г. реформа судоустройства и судопроизводства оказалась нерезультативной, сохранив еще на десятилетие систему правосудия в состоянии кризиса11. Лишь 2 июля 1897 г. состоялось открытие Сибирского судебного округа. Этот день стал праздником для местных жителей: организовывались праздничные обеды и народные гуляния, улицы городов украшались флаг
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.