СУДЬБА И МАГИЯ ТАЛАНТА
Марина ХАЛИЗЕВА, журналист
Доктор физико-математических наук Игорь Головин, столетний юбилей которого научное сообщество, отметило в марте 2013 г., — одна из самых ярких и колоритных фигур в истории атомных исследований в нашей стране. Он входил в число физиков «первого призыва», вовлеченных академиком Игорем Курчатовым в решение урановой проблемы, и в 37 лет стал его первым заместителем. Одержимый идеей овладения термоядерной энергией для нужд человечества, Головин внес большой вклад в разработку отечественной экспериментальной программы в области управляемого термоядерного синтеза, реализация которой началась в 1950-х годах в Лаборатории измерительных приборов АН СССР (будущий НИЦ «Курчатовский институт»).
Путь в науку Игорь Николаевич начал в Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова. Дипломная работа студента физического факультета (1936 г.), посвященная теории ядерных сил, после защиты была опубликована в авторитетных российских физических изданиях — ЖЭТФ («Журнал экспериментальной и теоретической физики») и УФН («Успехи физических
наук»). Затем — аспирантура в МГУ у выдающегося физика-теоретика XX в. Игоря Тамма, где он выполнил ряд работ по теории ядерных сил в легких ядрах и в 1939 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему «Поляризация вакуума в теории Дирака». Однако продолжить специализацию в области строения материи и атомной энергии ему удастся только спустя четыре года. И вот почему.
Доктор физико-математических наук Игорь Головин.
Семья Головиных: Игорь Николаевич, Людмила Аристарховна и их дети Ирина, Мария и Денис. 1955 г.
После аспирантуры Головина направили в Московский авиационный институт, где он решал прикладные задачи. Там молодой ученый встретил известие о начале Великой Отечественной войны и, не раздумывая, вступил в московское народное ополчение, хотя по хромоте был «белобилетником» и призыву в армию не подлежал.
Или случай, или чья-то воля уберегли его в грозные месяцы обороны от прямого столкновения с наступавшим врагом. «По обывательским меркам, мне мистически везло, — вспоминал Игорь Николаевич в 1981 г. — На батарее я заработал, и оказалось, что, к счастью, три наряда вне очереди. Они привели меня в штаб полка. Из штаба полка перед самым началом боевых действий я попал в батальон связи при штабе дивизии, и надо мной не висели юнкерсы в дни сражения на передовой. Я заснул и остался в лесу перед самым столкновением моей роты с немцами. На меня наткнулся начинж (начальник инженерных войск. — Прим. ред.), разбудил и увел от приближавшихся немцев... Наконец, я попал в эвакуацию в солнечную Алма-Ату, где не испытал и доли тех лишений, которые вынесли выехавшие в
Казань, на Урал, в Новосибирск». Еще долго, по собственному признанию, он не мог найти в душе примирение с тем, что «не сложил свои кости на полях сражений, а остался жив».
В Алма-Ате Игоря Николаевича пригласил на работу академик АН Украинской ССР Кирилл Синельников, заведовавший отделом в эвакуированном из Харькова физико-техническом институте. Всегда испытывавший тягу к техническому творчеству, Головин сделал здесь, по его словам, «удачное изобретение» — 15-ваттный генератор 9-сантиметровых волн, чем обратил на себя внимание Наркомэлек-тронпрома, и осенью 1943 г. по постановлению Государственного комитета обороны был вызван в Москву. А через год оказался в поле зрения руководителя атомной проблемы Курчатова*, набиравшего в Лабораторию № 2, в 1949 г. преобразованную в Лабораторию измерительных приборов АН СССР**,
*См.: Е. Велихов. Гордость российской науки; В. Сидоренко. Зачинатель атомной энергетики Советского Союза; Ю. Сивинцев. Несколько незабываемых встреч; Р. Кузнецова, В. Попов. Научное наследие академика Курчатова. — Наука в России, 2012, № 6 (прим. ред.).
**См.: Е. Яцишина, А. Гагаринский. От секретной лаборатории к национальному центру. — Наука в России, 2013, № 2 (прим. ред.).
лучших физиков страны. И уже через 6 лет, в 1950 г., стал его первым заместителем. Это решение, по признанию современников, произвело на Игоря Николаевича, как, впрочем, и на окружающих, сильнейшее впечатление. Выдающийся экспериментатор доктор физико-математических наук Юрий Соколов, тоже из первых «призывников» Игоря Васильевича, так объяснял этот неординарный шаг руководителя: «У Курчатова был поистине божий дар: он очень тонко чувствовал людей, безошибочно распознавая их сущность. И он нашел в Головине своего единомышленника, надежного соратника, на которого можно было с уверенностью положиться в трудные и опасные времена... Среди множества талантливых людей, которые его окружали, он выбрал именно его, в сущности, ничем неприметного тогда рядового сотрудника». Миссия ближайшего помощника Игоря Васильевича в решении принципиальных проблем создания атомного оружия мобилизовала Головина: проявились и масштаб его научного дарования, и сильные стороны характера. А характер в те годы надо было иметь стальной: проект находился под личным контролем главы государства Иосифа Сталина и куратора Лаврентия Берии, поэтому каждый нюанс надо было сверять с Кремлем. Игорь Николаевич, постоянно контактируя с Курчатовым,
выполнял по его поручению важнейшие научно-технические задания.
Однако главным полем его деятельности стала проблема управляемого термоядерного синтеза (УТС)*, у истоков которой стояли его «дорогие учителя» (выражение Головина) — академики Андрей Сахаров** и Игорь Тамм, сформулировавшие в 1950 г. идею о магнитном термоядерном реакторе (МТР). По свидетельству одного из основоположников современной теории УТС академика Виталия Шафранова, опубликованных в книге «И.Н. Головин: страницы жизни», он был первым человеком в институте, который узнал об идее Сахарова о магнитной термоизоляции плазмы для создания МТР. «Когда Андрей Дмитриевич сообщил руководству, что есть такая идея, Игорь Васильевич был далеко от Москвы, — вспоминал Шафранов. — Обсуждение идеи в высших эшелонах власти происходило с Игорем Николаевичем как с представителем Курчатовского института. И на последующих заседаниях, уже с участием большого количества физиков, наш институт тоже представлял он».
*См.: В. Стрелков. Царского пути в термояде нет. — Наука в России, 2009, № 1 (прим. ред.).
**См.: Б. Альтшулер. Сахаров, FAC и ракеты. — Наука в России, 1993, № 1 (прим. ред.).
Сахаров и Тамм сделали строгий расчет цилиндрической модели МТР без учета кривизны тора — обстоятельства, играющего принципиальную роль в создании установки. Оказалось, без возбуждения тока плазма там держаться не будет. Игорь Николаевич, по достоинству оценивая грандиозные перспективы нового направления, выполнил вместе с доктором технических наук Натаном Явлинским* цикл исследований, которые привели к созданию тороидальных (от слова «тор» — бублик) систем. Первая установка этого типа — ТМП (тор с магнитным полем) — была построена в 1955 г. в Лаборатории Курчатова по техническому заданию Головина и Явлинского. И только последующие, входившие в 1955—1965 гг. в эксплуатацию чуть ли не ежегодно, стали называть с легкой руки Игоря Николаевича «токамаками». Предложенное название прижилось и обозначает успешно развивающееся теперь направление разработки термоядерного реактора. «Я считаю, — подчеркнул Виталий Дмитриевич, — что роль Головина в термояде сравнима с той, которую сыграли в развитии этого направления Сахаров и Тамм».
Игорь Николаевич немало способствовал международному сотрудничеству в области УТС, эра кото-
*См.: В Стрелков. Создатель токамака. — Наука в России, 2012, № 4 (прим. ред.).
рого началась с лекции Курчатова в апреле 1956 г. в британском центре ядерных исследований в Харуэлле. Она, по сути, стала призывом объединить силы ученых всего мира для применения ядерного синтеза во благо, а не для уничтожения людей. (Позже, в 1997 г., на Первом международном симпозиуме по истории атомного проекта, проходившем в подмосковной Дубне, Головин представит блестящий доклад о событиях, связанных с зарождением международных контактов, и людях, делавших первые шаги к налаживанию взаимопонимания между физиками после долгого соперничества во времена создания термоядерных сверхбомб.) Летом 1956 г. Игорь Николаевич и руководитель экспериментальных исследований по УТС академик Лев Арцимо-вич* получили приглашение в Стокгольм (Швеция), где на астрофизическом симпозиуме сделали два доклада о термоядерных работах. Здесь произошла их встреча с возглавлявшим Лабораторию физики плазмы в Принстонском университете (США) Лай-маном Спитцером — автором идеи стелларатора (ловушки с замкнутыми магнитными поверхностями) и лидером английской программы по УТС Рэн-доллом Пизом. А осенью того же года сверхсекрет-
*См.: Е. Велихов. Термоядерное горение; М. Петров. О таланте судят по трудам. — Наука в России, 2009, № 1 (прим. ред.).
у
Ж
Руководитель английской атомной программы лауреат Нобелевской премии 1951 г. Джон Кокрофт (в центре) на «Огре».
Известный специалист по физике плазмы лауреат Нобелевской премии 1970 г. Ханнес Альфвен (Швеция) на «Огре».
ная Лаборатория измерительных приборов АН СССР, преобразованная в Институт атомной энергии, впервые приняла на своей территории иностранную делегацию — членов Шведской академии наук во главе с известным специалистом по физике плазмы, будущим лауреатом Нобелевской премии (1970 г.) Ханнесом Альфвеном. СССР, Англия и США рассекретили работы по УТС и на II Женевской конференции по мирному использованию атомной энергии (1958 г.), куда Головин отправился в составе делегации наших специалистов, представили десятки докладов на эту тему. Затем — его визит с коллегами в Англию весной 1959 г. по приглашению лауреата Нобелевской премии 1951 г. Джона Кокрофта и участие в Первой термоядерной конференции МАГАТЭ в Зальцбурге (Австрия) в сентябре 1961 г. «Лед тронулся!» — сказал Игорь Николаевич после одной из таких международных встреч. Все больше ученых из разных стран и континентов стали включаться в новую область науки.
Убежденный сторонник поиска параллельных путей решения сложных научно-технических задач, он в тот же период разраба
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.