Философские науки История философии
Гаязов Р.Х., кандидат философских наук, доцент Академии экономической безопасности Министерства
внутренних дел Российской Федерации
СВОЕВОЛИЕ СВОБОДЫ
Сочинения Бердяева культивируют чувство свободы, и оно определяет собой главный пафос всего им сказанного. Для него весь мир ничто по сравнению с единственной судьбой человека. Было ли это следствием обостренного видения того, как стремительно идет сдача человеческого духа? Ведь он видит угрозу свободной личности буквально со всех сторон. Видит, что человек как будто устал от духовной свободы и готов отказаться от нее во имя силы, которая надежно устроит его жизнь.
Понимание Бердяевым свободы радикальнее, чем это может показаться в начале, и даже в середине. Уже в процессе определения категории свободы он широко ею пользуется. «Вы скажете, что я своеволен. Конечно же. Но в своеволии своем я сохраняю себя», - как бы от имени Бердяева высказывается А. А. Ермичев в статье «Я всегда был ничьим человеком»1. В «Философии свободы» Бердяев пишет: «Путь этой книги исходит из свободы в самом начале, а не приходит к свободе лишь в конце. Свободу нельзя ни из чего вывести, в ней можно лишь изначально пребывать...
Христианская философия, или теософия этой книги не претендует на «научность», но претендует на истинность. Претензия эта оправдывается тем, что истина не мною выдумана и открыта, ибо я исповедую религию Христа»2. Проблема истины и науки решается, таким образом, сама собой, ведь «научность не есть ни единственный, ни последний критерий истинности» . Перед судом высшего разума чудо - разумно. Для Бердяева, как религиозного философа, по законам природы чудо невозможно, оно возможно лишь как отмена порядка природы. Наука есть частная форма знания. Вера же заключает в себя полноту знания.
Мир знания и мир веры прежде всего даны как совершенно разные порядки, которые могут быть введены в одну плоскость, но на почве веры, а не на почве знания. - пишет Бердяев в одной из своих ранних статей, и заключает: Идолопоклонство перед наукой, превращение ее из части в целое, из подчиненной функции в верховную норму привели к идолам «научной» философии и «научной» религии.
Стараясь как можно точнее определить пространство научного познания, в «Философии свободы» Бердяев описывает магический и мистический типы мироощущения как разнонаправленные. «В основе «философии свободы» лежит деление на два типа мироощущения и мироотношения - мистический и магический. Мистика пребывает в сфере свободы, в ней трансцендентный прорыв из необходимости естества в свободу божественной жизни. Магия еще пребывает в сфере необходимости, не выходит из заколдованности естества. Путь магический во всех областях легко становится путем человекобожеским. Путь же мистический должен быть путем богочеловеческим»4.
«Дух человеческий - в плену. Плен этот я называю «миром», мировой данностью, необходимостью»5 - с этого «послания миру» начинается «Смысл творчества», книга,
1 Вступительная статья к книге: Н.А. Бердяев: pro et contra. Кн. 1. - СПб.: РХГИ, 1994. - С. 10.
2 Бердяев Н.А. Сочинения. - М.: «Раритет», 1994. - С. 11-12.
3 Бердяев Н.А. Сочинения. - М.: «Раритет», 1994. - С. 12.
4 Бердяев Н.А. Сочинения. - М.: «Раритет», 1994. - С. 12.
5 Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусства. - В 2-х т. Т. 1. - М.: Искусство, 1994. - С. 39.
наполненная наиболее разрушительными «свободными радикалами» мысли Бердяева. В своевольной манере объявлено о прорыве к созданию «нового бытия», свободного от земных законов, тяжести и рабства. Так, освобождение мира превращается в освобождение от мира, творческий акт сводится к некоторому переживанию парения нестесненного духа. «Несомненно, великая дерзость» - эти слова Льва Шестова, написанные по поводу книги Н. Бердяева «Sub specie aeternitatis»6 невольно возникают в памяти. Но как только дерзость покидает его, «иссякает источник его вдохновения, ему нечего сказать, он перестает быть самим собой».7
Оправдание человека (антроподицея) становится возможным, как и признание незавершенности откровения. Человек поставлен в центр бытия. И творчество понимается как человеческое, совместно с Богом продолжающееся творение. Это приводит к отрицанию культуры как пути к творческому преодолению мира.
Для Бердяева культура представляет собой не только «объективацию» (опредмечивание, овеществление) творчества, но его неудачу. «Философия и наука есть неудача в творческом познании истины; искусства и литература - неудача в творчестве красоты;.. мораль и право -неудача в творчестве человеческих отношений... Культура кристаллизует человеческие неудачи»8. Причина этой неудачи в том, что все достижения культуры символические, а не реалистические. Человек же желает не символов истины, а ее самой. В этом «прорыве» к истинному бытию и заключается смысл творчества.
К сожалению, пишет Бердяев в «Самопознании», поставленную мной тему о творчестве неверно понимают. Ее понимают в обычном смысле творчества «наук и искусств», творчества художественных произведений.9 Речь же должна вестись о другом. Н.А.Бердяев видит в творчестве - абсолютное мерило человека. Оно уходит своими корнями в лежащее в основе мира начало свободы, которое он, называет «Ungrund». «Ungrund» не подлежит рациональному определению. Это безосновное, мистически понимаемое начало свободы, существовавшее до всякого бытия. Творчество родом из этих мест. Оно не нуждается в оправдании, оно есть оправдание человека, творчество есть антроподицея. Это есть тема об ответе человека Богу.
Мистическая составляющая философии Бердяева, мистика добытийственной свободы не могли не вызывать недоумения у его современников. «Многополярный философский мир» Бердяева, характер изложения «прозрений» нередко провоцировали непонимание. Удивляла и скорость смены философских взглядов. Сегодня ирония Л. Шестова в отношении Бердяева может показаться несколько жесткой: «Как только он покидает какой-либо строй идей ради нового, он уже в своем прежнем идейном богатстве не находит ничего достойного внимания. Все - старье, ветошь, ни к чему не нужное». Бердяев много раз менял свои убеждения. «Философские, конечно. В своих политических воззрениях он проявляет несравненно большую устойчивость и постоянство». То, что идейная эволюция, которая прежде проделывалась так трудно, а теперь проходит с такой легкостью, вовсе не знаменует собой глубоких внутренних изменений. «И вообще, видно, старики ошибались, когда думали, что философские идеи нужно так тщательно оберегать от ржи и моли и всегда держать в сухом месте, чтобы не испортились. Политические убеждения - дело другое. В политике переменил убеждения - меняй друзей и врагов, стреляй в тех, кого вчера защищал грудью, и наоборот.
гг, 10
Тут призадумаешься».
6 Под знаком вечности (лат).
7 Н А. Бердяев: pro et contra. Кн. 1. - СПб.: РХГИ, 1994. - С. 169-170.
8 Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусства. - В 2-х т. Т. 1. - М.: Искусство, 1994. - С. 229
9 Бердяев Н.А. Самопознание (опыт философской автобиографии). - М.: Междунар. отношения, 1990. - С. 194
10 Н.А. Бердяев: pro et contra. Кн. 1. - СПб.: РХГИ, 1994. - С. 170-172.
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.