да и то не в начальные месяцы, а примерно к зиме 1914-1915 гг. Далее, представляется, что довольно подробное описание коллизий в международных отношениях, предшествовавших развязыванию глобального конфликта 1914-1918 гг., можно было значительно сократить, указав вместе с тем на важнейшую характеристику этого периода - «дипломатическую революцию» 1902-1907 гг.3 Вызывает сожаление, что авторы фактически умалчивают о восприятии российским обществом таких стран, как Италия, Румыния и Япония. Между тем при всей периферийнос-ти Итальянского и Румынского фронтов по сравнению с Западным и Восточным их значение для объединения усилий Антанты трудно переоценить, а роль дальневосточного союзника, с которым Россия в 1916 г. подписала отдельный договор, вообще заслуживает особого рассмотрения, учитывая противоречивую динамику развития двусторонних отношений в предшествовавшие годы. Излишним представляется также повторное упоминание об англофобии со ссылкой на работы известного петербургского историка Б.И. Коло-ницкого (с. 24, 198).
Резюмируя, хотелось бы подчеркнуть, что книга, безусловно, очень интересна и
является творческой удачей авторов. Полагаю, что новое фундаментальное исследование социальной ментальности в контексте мировых войн XX столетия, представленное на суд читателя А.В. Голубевым и О.С. Поршневой, внесёт заметный вклад в наше понимание проблемы становления и трансформации образно-представленческой картины мира.
Е.Ю. Сергеев
Примечания
1 Краткую характеристику зарубежной историографии второй половины XX в. по этой тематике см.: Сергеев Е.Ю. «Иная земля, иное небо...» Запад и военная элита России. 1900— 1914 гг. М., 2001. С. 12.
2 См., например: Neilson K., Prete R. (eds) Coalition Warfare: An Uneasy Accord. Waterloo (Ca), 1983; Wallach J.L. Uneasy Coalition. The Entente Experience in World War I. Westport, 1993.
3 Развёрнутая характеристика «дипломатической революции» даётся в статьях: Сергеев Е.Ю. Англо-российская Антанта 1907 г. Новые аспекты // Новая и новейшая история. 2007. № 5. С. 50-65; он же. «Дипломатическая революция» 1907 г. в отношениях России и Великобритании // Восток. 2008. № 2. С. 80-93; он же. Англо-русская Антанта 1907 г.: мифы и реальность // Россия и Британия. Вып. 5. М., 2010. С. 54-64.
Т. Флинк. Домой в ссылку. Депортация ингерманландских переселенцев из Финляндии в Советский Союз. 1944-1955. СПб.: Гйоль, 2011. 390 с.
Интерес к книге Тойво Флинка у меня был в известной степени личным. Из рассказов своей жены, ингерманландской финки, я знал, что семью её отца в 1936 г. депортировали из места постоянного проживания на Карельском перешейке, из Куйвозовского района. При этом, однако, семья получила возможность выбора места будущего проживания на территории Ленинградской области и компенсацию за утраченное имущество. Как такое могло произойти? В книге Тойво Флинка я нашёл ответ на интересующий меня вопрос, а также узнал много другой интересной и полезной информации, выявленной автором в архивах и книгохранилищах Финляндии и России. Особое место в ис-
следовании занимают многочисленные интервью автора, в том числе и с действующим президентом Финляндии Тарьей Халонен.
Инкери, Ингрия, Ингерманландия -об «исконной» государственной принадлежности этих земель говорить весьма сложно. Многие века здесь жили рядом славянские и финские племена. В средневековье эта территория входила в состав земель Новгородской республики. В начале XVII в. она была завоёвана Швецией, затем вновь возвращена Петром I, построившим именно здесь новую столицу -Санкт-Петербург.
Свой рассказ Т. Флинк начинает с событий после Февральской революции
1917 г. Перед читателем предстаёт картина бурных месяцев революций и Гражданской войны. Появление совершенно новых независимых государств, Эстонии и Финляндии, коренным образом изменило геополитические реалии на Северо-Западе России. Гражданская война и военное противостояние Советской России с новыми государствами породили огромное количество авантюристов, готовых перекраивать карту Европы. Так, со стороны «Временного управления по делам Ингерманландии» в 1919 г. выдвигались предложения превратить Петроград в «небольшой вольный город» (с. 21). Обсуждались вопросы и о федеративном государстве, состоящем из Финляндии, Эстонии и Восточной Карелии. Более здравомыслящие политики, конечно, «поправляли» своих зарвавшихся коллег: «Ингерманландии не следует помышлять об отделении от России. Россия никогда не откажется от Петрограда и от выхода к Балтийскому морю... Финляндия и пальцем не пошевелит ради нас, потому что две трети парламента против» (с. 24). Определённые надежды возлагались и на автономию в составе России. Однако авторы этих проектов исходили из положения, что финское население Петроградской губернии будет национальным большинством. Действительность же была иной. По переписи 1920 г. лица финской национальности в этой области составляли лишь 16% от общего числа населения.
Начавшаяся в 1921 г. новая экономическая политика способствовала не только свободе предпринимательства. В Советской России начался расцвет национальных культур малых народов. В некоторых сельсоветах Ленинградской области административным языком был финский. Выходили газета «Вапаус» («Свобода») и журналы, было создано книгоиздательство «Кирья» («Книга»). Достаточно успешно развивалась сеть школ, их число достигло 280. Функционировали и средние учебные заведения с преподаванием на финском языке, в частности педагогические техникумы в Гатчине и Ленинграде, сельскохозяйственный техникум в Рябове. При Ленинградском педагогическом институте им. А.И. Герцена было открыто финское отделение. В Ленинграде работал финский Дом просвещения.
Ситуация стала меняться к концу 1920-х гг. Началось постепенное ограничение деятельности национальных органов. В 1930-е гг. к этому добавились ещё три фактора: высылка и принудительное переселение людей из мест постоянного проживания; прекращение школьного обучения на финском языке и свёртывание финноязычной культурной деятельности; потеря в 1938 г. национального статуса районами компактного проживания финнов. Особую роль в переселении и депортации финского населения сыграл А.А. Жданов. Т. Флинк отмечает, что изначально (по словам Жданова. - Б.К.) этот процесс должен был осуществляться «деликатно и вежливо». Более того, лидер ленинградских большевиков считал, что «переселенцы могли быть только благодарны за получаемые ими льготы и компенсации». Именно тогда и были назначены к переселению два колхоза из Куйвозовско-го района. Но за 1936 г. переселились всего 200 человек. В последующее же время дело пошло по нарастающей, затронув судьбы многих тысяч людей.
Значительная часть книги рассматривает трагическую судьбу ингерманлан-дцев, оказавшихся как в немецкой, так и в финской зонах оккупации. После завершения в сентябре 1944 г. боевых действий и подписания советско-финляндского Соглашения о перемирии Финляндия была обязана, в соответствии с 10 пунктом Соглашения, отправить обратно в Советский Союз «интернированных и насильно вывезенных» советских граждан. При этом возвращение ингерманландцев на родину должно было происходить на основе личного волеизъявления, а не желающие возвращаться могли остаться в Финляндии. Большинство репатриированных приняли решение вернуться в СССР. Это мотивировалось желанием вернуться в родные места и найти потерянных во время войны членов семьи и близких родственников. Кроме того, в значительной степени этому способствовали неудовлетворённость условиями жизни в Финляндии и имеющаяся напряжённость в отношениях между ингерманландцами и местным населением. Как указывает автор, «заработок не всегда устраивал работавших в сельском хозяйстве переселенцев. Довольно часто их положением злоупотребляли. Им пла-
тили несколько меньше, чем положено по тарифу, а когда было возможно, то и намного меньше... А прибывшие в Финляндию зимой 1944 года испытывали также и горькое разочарование, потому что при расселении их разлучали с членами семей и родственниками» (с. 142). Однако, несмотря на обещания советских представителей, переселенцев не вернули в родные места. Они были расселены на территориях Псковской, Новгородской и Ярославской областей. Возвратиться домой они смогли только в середине 1950-х гг.
Для работы Т. Флинка характерно умелое использование архивных материалов. Машинописные копии документов включены непосредственно в текст работы. Присутствует большое количество схем, карт, иллюстраций и фотографий. Книга читается с большим интересом. Автор идёт от общего к частному, рассказывая о многих событиях через судьбы конкретных людей.
Однако к его исследованию есть и ряд вопросов, замечаний и пожеланий. Прежде всего, несколько зауженными кажутся заявленные хронологические рамки исследования: 1944-1955 гг. Автор начинает рассматривать этот период лишь с 88-й страницы своей работы. На определённые размышления наталкивают выводы Т. Флинка относительно численности ин-германландцев, не пожелавших вернуться на родину. Он пишет: «Из всех переселенцев в Советский Союз возвратили около 56 тысяч человек... примерно каждый седьмой не хотел возвращаться в Советский Союз. А это - значительное количество» (с. 137). Но, если учесть советскую
предвоенную политику по отношению к финскому населению, репрессии и высылки, количество в 15% не кажется столь уж большим.Тем более что финская пропаганда, особенно неофициальная, немало сделала для того, чтобы ингерманландцы задумались, что ждёт их в СССР. Следовало бы более подробно остановиться на вопросе взаимоотношений интернированных с местным русским населением. Иногда к вновь прибывшим людям относились весьма враждебно, а иногда оказывали посильную помощь, порой отдавая последнее. Рассказывая о трагедии ингерманландских переселенцев, автору стоило бы упомянуть и о тяжёлой участи славянского населения в финской зоне оккупации. Весьма некорректным представляется утверждение о том, что «захватив в 1917 году власть, большевики заменили диктатуру пролетариата диктатурой своей партии» (с. 274). Советское государство официально
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.