ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2004 • < 5
и.н. ИОНОВ
Хеория цивилизации и неклассическое знание
(Социокультурные предпосылки макроисторических интерпретации)*
Выступая на "круглом столе" философов, посвященном обсуждению его книги "Теоретическое знание", В. Степин обратил внимание на проблему приоритета социалъ-но-гуманитарных дисциплин в освоении элементов новых научных парадигм. Он высказал мысль о том, что "с развивающимися человекоразмерными системами естествознание стало работать намного позже, чем социальные и гуманитарные науки. Поэтому элементы постнеклассики (то есть постнеклассического научного знания. -И.И.) должны были вначале проявиться именно в области социально-гуманитарного знания..." [Круглый... 2001, с. 29]. Эта мысль имеет принципиальное значение для анализа всего процесса развития исторической науки. Ведь и черты неклассической науки, то есть методы изучения саморазвивающихся систем при помощи альтернативных моделей тоже проявились в социально-гуманитарном знании задолго до рождения неклассической науки в естественно-научном знании (конец XIX - начало XX в.). Объективизм в историческом знании давно сосуществовал с чертами неклассической рациональности - более или менее ясной фиксацией субъектного влияния историка на восприятие времени и знание о прошлом; здесь рано - с начала XIX в. - появляются и приметы постнеклассического знания - попытки романтиков постулировать свои ценностные установки и осуждать некоторые виды социальных экспериментов (революции). В этом контексте особенно интересна роль теории цивилизаций, так как сам процесс перехода от классического к неклассическому знанию в истории осуществлялся параллельно становлению этой теории во второй половине XVIII-XX вв.
Немецкий историк И. Хладениус еще в середине XVIII в. впервые описал факт наличия в историческом знании неклассической познавательной ситуации, обосновав право на существование множества концепций истории и возможность "философской истории". Он разработал понятие точки зрения историка, которая предполагает, что "лица, рассматривающие предмет с разных точек зрения, должны иметь и разные представления о предмете" [Chladenius, 1969, S. 185]. Таким образом, в соответствии с принципами неклассического знания не только объективная реальность, но и познавательная стратегия исследователя, а также зависящая от нее историческая перспектива, в которую помещаются сведения о прошлом, стали учитываться в процессе науч-
* Работа выполнена при финансовой поддержке ИНО-Центра (Информация. Наука. Образование) (договор < СП-001-05/04).
Ионов Игорь Николаевич — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН, редактор отдела журнала "Общественные науки и современность".
ного анализа. Подобные мысли с XVI в. высказывали еще М. Монтень и Ф. Фенелон, но Хладениус показал, что историк при помощи своего разума конструирует умопостигаемые системы, "которые способны лучше отразить сложности истории, чем простое прибавление (конкретного) знания" [СЬМешш, 1752, Б. 99-100]. В итоге был создан образ исторического знания как "философской истории" - не компиляции сведений о прошлом, а симбиоза данных источника и позиции историка.
В зрелом виде элементы неклассического знания с присущими ему теоретическими принципами, понятийным аппаратом и отдельными методами исследования появляются в социально-гуманитарных науках в начале XX в., одновременно с естественными науками. Методы неклассического знания стали осваивать социологи, изучавшие разнообразие мировых культур, В частности, они начали использовать образ, подобный такой модели неклассической космографии, как "фридмон": точка, если смотреть снаружи; мир, если смотреть изнутри. «Идеальный тип М. Вебера, - говорил Ю. Давыдов, - выполняет в процессе познания функцию, аналогичную той, какую в "мысленном эксперименте" Гейзенберга... играл "идеальный микроскоп", "наблюдающий" за электроном, освещаемым фотоном» [Круглый. 2001, с. 25]. Однако надо отметить, что в отличие от естественных наук взаимоотношения ядра и периферии неклассической научной программы в исторической науке не являются достаточно осознанными и взаимодополняющими, то есть говорить о неклассической парадигме в историческом знании рано еще и сейчас.
В связи с этим встают интересные и не изучавшиеся ранее вопросы. Как развивались элементы неклассического знания в социально-гуманитарных науках в период XVIII-XX вв., то есть в промежутке между осознанием новой проблемной ситуации и широким внедрением, а также теоретическим осмыслением неклассических методов? Какую роль играла теория цивилизаций в развитии неклассического социально-гуманитарного знания и наоборот?
Приходится признать едва ли не изначальное присутствие в историческом знании зародышей всех трех парадигм (классической, неклассической и постнеклассической). Во всяком случае, элементы неклассического социального и исторического знания (у Хладениуса, а прежде - у Аристотеля) возникли ранее научного и дисциплинарного подходов, так как именно на этой основе формировалась "философская история" -предтеча истории как научной дисциплины. Это обстоятельство существенно влияет на применение линейно-стадиальной составляющей концепции Степина к изучению развития исторической науки. Правда, и сам он признает наличие подобных проблем и отмечает, что и в "современных социально-гуманитарных науках можно обнаружить соседствующие друг с другом образцы и классической, и неклассической, и пост-неклассической науки. В этом спектре образцов приходится разбираться, производя подчас сложный типологический анализ" [Круглый. 2001, с. 30]. Тем самым им ставится вопрос о формах и контексте взаимодействия элементов классического, неклассического и постнеклассического знания в конкретных науках, подчеркивается модельный характер линейно-стадиального подхода к эволюции науки, необходимость конкретного анализа каждой познавательной ситуации, порождающей данную уникальную констелляцию элементов научных парадигм. Эти замечания заставляют взглянуть под новым углом на проблему роли эволюции научного знания в развитии теории цивилизаций [Ионов, 1997]. Они также дают возможность по-новому оценить наиболее интересные и масштабные историографические и теоретические построения, касающиеся развития идей историзма и цивилизационных представлений в период кризиса исторической науки второй половины XIX-XX вв. [Могильницкий, 2001, 2003; Ерасов, 2002]. Насколько сложными и многообразными по своим последствиям могут быть подобные взаимодействия элементов культуры, можно видеть на примере анализа взаимовлияний архаического, традиционного и современного пластов культуры [Земсков, 2003].
Аристотелевские основания классической и неклассической познавательных стратегий
В теории цивилизации можно выделить два больших направления, функционировавших в условиях преимущественно классической и формирующейся неклассической познавательных ситуаций и опиравшихся на разные познавательные принципы. Первое (классическое) представлено в основном английскими и французскими (а затем американскими) философами и учеными: Вольтером, А. Фергюсоном, М. Кондорсе, Ф. Гизо, О. Контом, Г. Спенсером, Г. Боклем, А. Тойнби, Ф. Бэгби, К. Квигли, Д. Уил-кинсоном, которые создали линейно-стадиальную версию истории, развивая объективистские и прогрессистские подходы даже в условиях господства теории локальных цивилизаций. Второе (классическое) представлено в основном немецкими и русскими (затем французскими и восточными) исследователями, развивавшими релятивистские представления об индивидуальности, о специфике локальных культур и цивилизаций: И. Гердером, Ф. Шлегелем, И. Киреевским, Г. Рюккертом, Н. Данилевским, С. Виве-канандой, М. Вебером, О. Шпенглером, Ш. Эйзенштадтом, М. Блоком, Л. Февром, Ф. Броделем, Э. Саидом1. Они же стали инициаторами "критики исторического разума" - пересмотра основ классического знания в области истории.
Представители обоих направлений использовали для своих нужд как основу аристотелевские идеи. Но если классическое направление в исторических исследованиях опиралось на телеологическую доктрину "целевой причинности", то неклассическое -на организмическую метафору, восходящую к монадологии Г. Лейбница (в которой, правда, была и классическая составляющая) [Асмус, 1976, с. 189, 287-288, 273-274; Ионов, Хачатурян, 2002, с. 89]. Эти представления близки, но не тождественны. Зародыш идеи о двух разнородных, взаимодополнительных подходах к реальности существовал у Аристотеля в виде двух типов логики: аподиктического и диалектического, а также двух подходов к цели познания: как поиску истины и поиску правдоподобия (эн-тимемы), отраженных в двух частях его "Органона" - "Метафизике" и "Топике" [Лосев, 1975, с. 16].
В телеологической версии истории внимание исследователя сосредоточено на цели исторического движения, которая является разумной, а потому рационально познаваемой. Прогресс имеет необходимый характер и подобен падению предмета под влиянием силы тяжести. Историческое движение основано на логически прозрачных естественных законах, раскрываемых человеческим разумом, который родственен божественному, порождающему движение. Метафизическое (метаисторическое) ядро, будучи обязательной составляющей частью любой парадигмы (ее неизменяемым, не-фальсифицируемым и вообще мало зависимым от несоответствия конкретному материалу "жестким ядром" [Лакатос, 2001]), не имеет здесь препятствий для разрастания. Это приводит к стиранию границ между "жестким ядром" и "периферией" научной программы, между философией истории как формой предпосылочного, априорного знания и историей как научной дисциплиной. Философские рассуждения в этих условиях начинают диктовать свою логику специалистам по конкретным периодам прошлого, подавлять деятельность историков в их профессиональной области, снижают ценность процесса сбора новых исторических данных.
Неклассическая версия истории в период зарождения перемещает внимание на культуру как целостность, своего рода организм, субстанцию (единичное самодовлеющее бытие), а та
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.