Трансформация фразеологизмов в «Преступлении и наказании»
© Н. А. СЕМЕНОВА
В статье исследуются способы трансформации фразеологических единиц в романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание», связанные с заменой компонента фразеологизма синонимом, антонимом, словом того же или другого семантического поля или словом другой части речи. Ключевые слова: художественный текст, фразеологическая единица, трансформация фразеологизма, способы трансформации, синонимы, антонимы.
Своеобразие индивидуально-авторского использования писателем фразеологизмов, одного из важнейших художественно-изобразительных средств, заключается не только в отборе, но и в их большей или меньшей модификации, вводе в контекст. В умении уточнить, конкретизировать семантику фразеологического оборота, определить его возможности проявилось и языковое творчество Ф.М. Достоевского
Фразеологические обороты отличаются большой экспрессивностью, но частое употребление стирает их образную выразительность, и писатель с помощью определенных приемов пытается оживить и обновить выражение, при этом устойчивое сочетание подвергается различным трансформациям.
Один из наиболее продуктивных приемов преобразования фразеологических оборотов в романе «Преступление и наказание» - это замена компонента фразеологизма каким-либо другим словом.
Замена компонента фразеологического единства синонимом служит, в первую очередь, средством создания образности в романе, речевой характеристики героев: «Ну, конечно, бабушкин сон рассказывает, врет, как лошадь, потому я этого Душкина знаю, сам он закладчик и краденное прячет...» [1. С. 165. Курсив здесь и далее наш. - Н.С.]. Замена компонента фразеологизма врет как сивый мерин [2] словом лошадь меняет стилистическую окраску оборота на более нейтральную. В речи Разу-михина такая замена создает комический эффект. Возникает недоверие к рассказу Душкина о том, как у него появилась коробка с сережками убитой старухи.
«Дичь! - завопил взбешенный от ярости Лужин, дичь вы все мелете, сударь» [С. 102]. Слово вздор заменено контекстуальным синонимом дичь в обороте молоть вздор, что позволяет писателю передать эмоционально-экспрессивный оттенок разговорной речи.
«... Обеими руками от правды отмахиваются, до тех самых пор, пока разукрашенный человек им собственноручно нос не налепит» [С. 78]. Глагол фразеологизма натянуть, [наклеить, наставить] нос заменен контекстуальным синонимом налепить. Трансформированный фразеологизм приобрел еще большую выразительность, характерную для разговорной речи. В речи Раскольникова звучит ирония по поводу решения Дуни выйти замуж за Лужина: «... Одно худо, что по доброте своей слишком доверялся всяким развратным людям и уж бог знает, с кем он не пил, с теми, которые даже подошвы его не стоили!» [С. 402]. Субстантивный компонент фразеологической единицы подметки не стоит заменен синонимом подошвы. На семантику трансформированного оборота замена компонента не повлияла.
«Я бы эту проклятую старуху убил и ограбил, и уверяю тебя, что без всякого зазору совести...» [С. 195]. Компонент без зазрения в выражении без зазрения совести заменен на синонимичный «без всякого зазору».
«Она семенила на месте и беспрерывно приседала, с нетерпением выжидая, что наконец-то и ей позволят ввернуть свое слово, и дождалась» [С. 131]. Стилистически нейтральный глагол вставить заменяется контекстуальным синонимом разговорного стиля ввернуть. Внутренний образ фразеологизма не затронут, но он приобрел ярко выраженную стилистическую окраску и новый оттенок значения: «ввернуть слово» значит «обратить на себя внимание». Писатель без лишних объяснений, одной короткой репликой, описывает положение, в котором находится Луиза Ивановна в полицейском участке, где на нее никто не обращает никакого внимания.
Замена компонента антонимом встречается в тексте романа редко.
«... Но на этот раз Аркадий Иванович оказался как-то особенно нетерпеливым и наотрез пожелал видеть невесту, хотя, ему уже и доложили в самом начале, что невеста легла уже спать» [С. 305]. Трансформация
фразеологизма отказаться наотрез происходит за счет замещения глагола отказаться антонимом пожелать, при этом актуализируется значение созданного оборота «наотрез пожелать», выражая высшую степень желания.
При заменах компонента словом того же семантического поля облик устойчивого оборота меняется не так резко, как и при заменах компонентов синонимами. У фразеологизма появляются новые оттенки значения, изменяется стилистическая окраска, что вносит новые нюансы в текст, создает неповторимый колорит, игру слов, присущие языку Достоевского. Очень часто трансформированные таким образом обороты становятся средством речевой характеристики персонажей.
«Тут дело фантастическое, мрачное, дело современное, нашего времени случай-с, когда помутилось сердце человеческое» [С. 469]. В устойчивом выражении помутилось в глазах автором заменено в глазах на сердце. Благодаря замене фразеологизм приобрел большую экспрессивность, его семантика и расширилась, и углубилась. К значению «становиться плохо от волнения, усталости» добавился новый смысл -«заблуждаться, путаться, изменяться». Перед читателем предстает образ человека, в котором все перевернулось, в душе которого произошли настолько серьезные изменения, что он готов к решительным действиям. И в то же время понятно, что человек этот запутался и сам не ведает, что творит. Таково мнение Порфирия Петровича о человеке, который смог совершить убийство старухи.
«... Когда, та, бранясь с Катериной Ивановной и грозясь прогнать всю семью, кричала во все горло, что они беспокоят "благородных жильцов, которых ноги не стоят"» [С. 398]. Так Амалия Ивановна, квартирная хозяйка, кричала на Мармеладовых, а Катерина Ивановна с иронией цитирует ее: «Катерина Ивановна нарочно предложила теперь пригласить эту даму и ее дочь, которых "ноги она будто не стоила"» [С. 258]. Фразеологизм «ногтя [мизинца, подметки] не стоить» трансформирован путем замены компонента существительным ноги. Вероятно, автор хотел подчеркнуть, что Амалия Ивановна немка и поэтому плохо владеет русским языком, а Катерина Ивановна насмехается над ней, повторяя ее высказывание. Фразеологизм является средством оценки персонажей. В тексте романа встречается целый ряд семантических парадигматических вариантов этого выражения: «не стоит мизинца» [С. 341], «не стоит ноги» [С. 398], «не стоит подошвы» [С. 402].
«Это уж я не знаю, как это так просить! Я бы, кажется, от одной только совести провалилась...» [С. 186]. Во фразеологизме «провалиться на месте от (одного) стыда» слово стыд заменено на совесть. Происходит обогащение семантики оборота. В «Толковом словаре русского языка» С.И. Ожегова стыд толкуется как «чувство сильного смущения от сознания вины», а совесть - это «чувство нравственной ответственности
за свое поведение», то есть внутренняя оценка моральности своих поступков. Публичная женщина хочет скрыться не только от испытываемого чувства смущения, неудобства, но и от собственной оценки своего поступка как предосудительного.
«Вот уже два года скоро по издателям шныряю и всю их подноготную знаю: не святые горшки лепят, поверьте!» [С. 331]. В речи Разумихина пословица «не боги горшки обжигают» за счет замены компонентов приобретает разговорный характер. Меняется стилистическая характеристика оборота, переходящего из разряда книжных в разряд разговорных.
«Одного-то меня, без рекомендации, она может и на двор к себе теперь не пустит вследствие предубеждения, ну, а с вашей помощью я, напротив, рассчитываю... » [С. 301]. Оборот «не пускать на порог» употреблен с заменой порог на двор. Свидригайлов сомневается, что Авдотья Романовна пустит его даже на двор, не говоря уже о пороге собственного дома. Семантика оборота как бы сужается, несмотря на то, что понятие двор шире, чем порог. Двор - это дом снаружи, а порог -внутри дома.
«... Несмотря на мучительный кашель, который поминутно прерывал и душил ее и, кажется, особенно укоренился в эти последние два дня, беспрерывно обращалась к Раскольникову и полушепотом спешила излить перед ним все накопившиеся в ней чувства и все справедливое негодование свое на неудавшиеся поминки...» [С. 400]. Фразеологический оборот «излить душу» трансформируется автором романа. Субстантивный компонент душу заменяется двумя другими: словом чувство, одного семантического поля, и сочетанием «справедливое негодование», словами другого семантического поля. Вследствие замены компонентов высвечиваются новые грани фразеологизма «излить душу», семантика преобразованного оборота становится более точной, определенной. Делается понятным, что именно беспокоит Катерину Ивановну, на что она хочет пожаловаться Раскольникову.
«Не имея, так, сказать, одной корки насущной пищи на завтрашний день и... ну, и обуви и всего, покупается сегодня ямайский ром и даже, кажется, мадера и-и-и кофе» [С. 392]. Оборот хлеб насущный, что значит «необходимые средства для жизни», подвергается сложной трансформации. Субстантивный компонент хлеб заменяется словом пища, при этом расширяется состав фразеологизма. Понятие «хлеб насущный» уже включает в себя понятия «пища, обувь, одежда» и т.д., и, несмотря на это, Лужин добавляет слова, значение которых уже содержится в выражении «хлеб насущный». Таким образом, трансформация оборота служит средством речевой характеристики Лужина как человека, пренебрежительно относящегося к русскому языку. О чем свидетельствует и другой пример из текста: «... И оба мы оставались наполовину голы, по русской пословице: "Пойдешь за несколькими зайцами разом и ни
одного не достигнешь"» [С. 177]. Русская пословица «пойдешь за двумя зайцами и ни одного не поймаешь» в речи Лужина преображается настолько, что этим автор показывает высокомерное отношение этого персонажа к русскому языку.
«Черный змей ужаленного самолюбия всю ночь сосал его сердце» [С. 378]. В данном примере слово кровь из фразеологизма «сосать [пить] кровь» заменено на сердце. Оборот приобрел более конкретное значение благодаря обновленной семантике.
«И как подумаю, что я из кожи выбивался, ему из
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.