ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2009 ■ № 6
А. В. ОБОЛОНСКИЙ
Тупики геополитического имморализма и поиски новой парадигмы
Проблему соотношения политики и морали можно было бы отнести к числу "вечнозеленых", если бы временами она не приобретала уж очень кровавый цвет. В европейской традиции теоретическое обоснование имманентности политического имморализма принято связывать с именем Н. Макиавелли1, хотя гораздо более развернутый и страшный в своей циничной откровенности аналог содержит написанная почти за два тысячелетия до него на противоположном конце Евразии "Книга правителя области Шан" китайского легиста Шан Яна (см. [Переломов, 1981; Древнекитайская... 1973]). На практике макиавеллизм задавал тон в политике, увы, слишком часто и самым зловещим по последствиям образом. Не имея возможности в рамках статьи особо углубляться в историю и теорию вопроса, ограничусь несколькими, но необходимыми ремарками.
Вплоть до второй половины XX в. идеология макиавеллизма была господствующей нормой политического поведения и практики. Однако трагический опыт тоталитаризма и двух мировых войн все-таки кое-чему научил человечество. Основанная на нем политика в значительной мере исчерпала свой идеологический потенциал и "оправдание". После того как политика стала публичной, народ постепенно осознал свое право и обязанность непосредственно в ней участвовать. Да, собственно, едва ли не в каждой исторической эпохе можно найти подтверждения существования "анти-макиавеллистского", морального, взгляда на политику. Так, еще Аристотель "видел в политике продолжение этики, своего рода развернутую этику, этику in concreto, и в то же время рассматривал саму этику как высшую политическую науку" [Гусейнов, 2004, с. 106]. А Августин писал в труде "О граде Божием": "При отсутствии справедливости (вариант - "правосудия", то есть другого перевода слова justicia. - А.О.), что такое государства, как не большие разбойничьи шайки, так как сами разбойничьи шайки, что такое как не государства в миниатюре?" (цит. по [Графский, 2005, с. 185]). С XV в., с начала эпохи гуманизма, "моральная философия" стала не только фактором общественной рефлексии, но и элементом системы образования в рамках так называемых "наук о человеческом" (studia himanitatis). Но начало подлинного возрождения антимакиавеллизма в политической сфере можно условно датировать рубежом 60-70-х гг. XX в.
Первым толчком послужила прокатившаяся по Европе и Америке так называемая "студенческая революция". Потом она аукнулась уотергейтским скандалом, фактическим изгнанием с политической авансцены функционально успешного, но не имевше-
1 Что справедливо лишь отчасти, ибо, изложив рецепты циничного манипулирования инструментами власти в "Государе", он, как следует из других его работ, сам с ними идейно не солидаризировался.
Оболонский Александр Валентинович - доктор юридических наук, профессор Государственного университета - Высшей школы экономики.
го моральных самоограничений президента Р. Никсона, движением, получившим название "разгребание грязи", выдвижением во время президентства Дж. Картера прав человека как одного из приоритетов международной политики и еще многим другим. А главное, моральные ценности стали играть все более заметную роль в оценке обществом происходящего на политических подмостках.
И политический класс вынужден был отреагировать на это изменение в самосознании общества. Этические начала государственной жизни становятся объектом достаточно жесткого социального контроля и регламентации, в том числе и на законодательном уровне. Было признано, что жизнеспособность и легитимность политической системы страны во многом зависят от того, насколько государственные институты и высшие должностные лица отвечают господствующим в обществе ценностям и идеалам, а их поведение соответствует нормам общественной морали (см. [Оболонский, 2002а, с. 120-124, 160-161]). Конечно, этот процесс не был, да и не мог быть простым. Случались довольно длительные драматические откаты в традиционную сторону политического цинизма. Вот как, например, писал об этом нынешний Президент США Б. Обама: "Но тектонические плиты уже пришли в движение. Политика стала предметом морали, а не просто злобой дня, ее начали рассматривать в категориях моральных императивов и абсолютов. А еще политика стала гораздо более личной" [Обама, 2008, с. 35]. Вообще из этой книги возникает образ Обамы как человека с иной, чем у "обычных" политиков, шкалой ценностей, как носителя идеи политики, ориентированной на человека, его нужды и чаяния, а не на некие "высшие" интересы и цели.
В России в силу трагических особенностей ее истории (не говоря уж о снова вошедших в моду политиканских спекуляциях на специфике нашей "уникальной мен-тальности") процесс "морализации политики" и начался с запозданием, да и вообще малозаметен. Гораздо заметнее политический имморализм. Часто он практически даже не маскируется и открыто провозглашает старый лозунг о якобы несовместимости политики и морали. Можно даже утверждать, что в 2000-е гг. у нас произошел ренессанс макиавеллизма, пусть во внешне замаскированных популистской риторикой и жестами, но по сути - в достаточно циничных и крайних формах. У нашего государства появилось все больше черт военно-бюрократической системы управления, что всегда происходит за счет ущемления интересов и прав людей. По существу, мы столкнулись с попыткой вновь захлопнуть еще недавно довольно широко распахнувшуюся дверь открытого общества. Произошло как раз то, о чем предостерегал К. Поп-пер, считавший глубочайшей и еще далеко не завершенной революцией в истории переход от общества закрытого, где индивид растворен в коллективности, взамен получая иллюзию защищенности, к обществу открытому, где он свободен и должен сам принимать личные решения. Такой переход неизбежно сопряжен со страхом свободы, с желанием и попытками вновь захлопнуть уже отворенную дверь. И, как показывает история, процесс действительно можно задержать. Но это приносит лишь новые беды, ибо вернуться в мнимый "утраченный рай" тоталитаризма невозможно. "Чем старательнее мы пытаемся вернуться к героическому веку племенного духа, тем вернее мы в действительности придем к инквизиции, секретной полиции и романтизированному гангстеризму... нам следует найти опору в ясном понимании того простого выбора, перед которым мы стоим. Мы можем вернуться в животное состояние. Однако если мы хотим остаться людьми, то перед нами только один путь - путь в открытое общество" [Поппер, 1992, с. 248].
И мы, вопреки всем трагедиям и бедам нашей "печальной и многотерпеливой", по выражению А. Герцена, истории, вопреки тяжелым экономическим, социально-психологическим и иным обстоятельствам, наконец, вопреки ламентациям о нашей якобы неизбывно рабской ментальности, мы все же смогли сделать несколько важных шагов на этом пути. У нас есть основания, глядя в совсем недалекое прошлое, с определенной гордостью вспоминать и идею приоритета общечеловеческих ценностей (она хоть и родилась в недрах горбачевского ЦК в основном как "красивый" риторический прием, но затем на какое-то время стала фактором практической политики), и
полную внутреннего драматизма глубоко нравственную жизнь и судьбу А. Сахарова, и некоторые поступки "раннего" Б. Ельцина, а главное, то охватившее миллионы людей в конце 1980-х - начале 1990-х гг. чувство нравственного освобождения от пресса тоталитарного государства, когда общество действительно поднялось с колен. Именно тот период представляется мне самым достойным и нравственно высоким в нашей истории XX в. Почему он оказался столь кратковременным, на мой взгляд, -самый тяжелый и больной вопрос двух последних десятилетий. Но к теме России мы еще вернемся, а сейчас обратимся к анализу той ставшей одно время почти официальной идеологии, которая как бы легитимирует это попятное движение. В основе его в явном или неявном виде лежит геополитическая парадигма.
Геополитика как вид ложного сознания
Как известно, геополитика (сейчас ее предпочитают называть мировой политикой) - это государственная идеология и обслуживающая ее научная дисциплина, в основе которой лежит социал-дарвинистский взгляд на мир исключительно как на арену "внутривидовой" борьбы государств, борьбы, в которой меняются задачи, методы, промежуточные цели, но не сама суть: народы - враги, мир - ринг, государства - борцы на нем, а конфликт - основа основ существования и взаимоотношений. Союзы, блоки и т.п. - лишь тактические уловки, не меняющие глубинной враждебной сути. Этот взгляд на соседей "через оружейный прицел" в разных формах существовал всегда, но как законченная идеологема сложился на рубеже Х1Х-ХХ вв. Он стал влиятельным во многих европейских странах, но в предельных формах - как основа государственной политики - воплотился в нацистской Германии и в СССР. Этот геополитический фантом стоил человечеству двух мировых и множества "малых" войн, а также неизбежно сопутствовавших им войн с "внутренними врагами", принеся людям неисчислимые беды и страдания. Словом, геополитика - насквозь пропитанный кровью вид ложного сознания. Он и основанные на нем драмы должны изучаться и анализироваться, но лишь как история болезни человечества, как политическая криминология. Внегуманитарный взгляд на мир как на шахматную доску, модель анализа шахматной партии, где люди, а то и целые народы - в лучшем случае, лишь пешки, а то и просто пылинки, - не что иное, как апологетика преступности. Он аморален в своей основе и может привести человечество лишь к новым безднам горя, унижений, гибели.
Новые времена породили и новые формы геополитики: геоэкономику, геокультуру, информационную геополитику. Но ее глубинная конфронтационная и экспансионистская суть от того не изменилась. В этом она недалеко ушла и от нацистской идеологии, и от классического евразийства первых десятилетий XX в.
Казалось бы, страшные уроки минувшего столетия должны были отвратить людей от подобных представлений, а саму геополитическую логику отправить на свалку истории. Но этого, увы, не произошло. Слишком уж удобна такая политическа
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.