ЗАБЫТЫЕ ИМЕНА
А. В. ЗЕЛЕНИН
Финляндия, Тампере
Д. В. РУДНЕВ
Санкт-Петербург - Барселона
«Тут говорятся такие речи, делаются такие дела...»
(Исторические произведения П. Р. Фурмана для детей)
П. Р. Фурман — один из основателей исторического повествования для детей. В статье анализируются языковые приемы, использованные писателем в новом для русской детской литературы жанре — попытке жанрово-стилистического сочетания элементов сказки, житийной литературы и авантюрного европейского романа.
Ключевые слова: историческое повествование для детей; сказка; житийное повествование; романтизм; речевой портрет; повествователь-резонер; диалог.
П. Р. Фурман (1816-1856) относится к числу ныне практически забытых детских писателей середины XIX в. После революции 1917 г. было переиздано лишь одно из его многочисленных произведений для детей - повесть «Саардамский плотник», посвященная истории пребывания Петра Первого в Голландии. Начинал Фурман с произведений, далеких от художественной литературы: «Энциклопедия русского городского и сельского хозяина - архитектора, садовода, землемера, мебельщика и машиниста» (1842) и «Школа рисования» (1843), которые он иллюстрировал своими рисунками. С 1843 г. он начинает писать рассказы, небольшие повести и комедии, адресованные маленькому читателю. В 1844 г. была издана первая большая повесть «Сын рыбака Михаил Васильевич Ломоносов», которая открыла серию исторических повестей и романов для детского возраста.
Фурман ввел историческую тему в круг чтения детей. Примерно в то же время систематический курс истории России в доступной для детей языковой форме написала А. О. Ишимова, однако Фурман избрал иной путь приобщения ребенка к
Зеленин Александр Васильевич, доктор филол. наук, преподаватель Тамперского унта (Финляндия). E-mail: aleksandr.zelenin@uta.ii
Руднев Дмитрий Владимирович, кандидат филол. наук, доцент СПбГУ. E-mail: rudnevd@mail.ru
отечественной истории: он пишет целый ряд биографий разных отечественных исторических деятелей, главным образом из эпохи XVIII в.: уже упомянутые «Сын рыбака Михаил Васильевич Ломоносов» (1844), «Саардамский плотник» (1847), а также «Александр Данилович Меншиков»
(1847), «Григорий Александрович Потемкин» (1848), «Александр Васильевич Су-воров-Рымникский» (1848), «Ближний боярин Артемон Сергеевич Матвеев»
(1848), «Наталья Борисовна Долгорукая» (1856), «Князь Яков Федорович Долгоруков» (1865) и др. Эти повести он иллюстрировал собственными рисунками.
При жизни Фурмана лишь немногие из этих исторических повестей были переизданы, а после смерти автора несколько десятилетий о них не вспоминали. Основной причиной такого забвения стало отрицательное отношение к ним литературной критики, главные упреки которой сводились к художественной бедности повестей, их исторической недостоверности, незамысловатости сюжета и т. п. Вот, например, что писал в 1848 г. М. Е. Салтыков-Щедрин в критическом разборе повести «Саардамский плотник»: «Тут говорятся такие речи, делаются такие дела, что, право, было бы смешно, когда бы не было так грустно...» [Салтыков-Щедрин 1965: 337].
При создании исторических повестей Фурман ориентировался на романтиче-
78
скую традицию 1830-1840-х гг., когда русская литература обратилась к исторической тематике. В это время появляются исторические повести и романы Булгари-на, Загоскина, Лажечникова, Полевого; отдали дань исторической тематике Пушкин («Капитанская дочка», «Арап Петра Великого») и Лермонтов («Вадим»). Историческая тема понималась романтиками не как фактографическое, хронологически беспристрастное воспроизведение событий прошлого; считалось, что историческая повесть или роман «по своему названию должен быть приправлен вымыслом сочинителя» [Ушаков 1830: 204]. История была средством познания народного духа, национального самосознания через объяснение событий и поступков сильных, неординарных исторических личностей [Троицкий 1985: 176], поэтому интерес писателей-романтиков сосредоточивался на «истории души» героев, на их мыслях и чувствах. Такое отношение романтиков к истории афористично выразил М. Погодин: «История ума и сердца человеческого должна составлять важнейшую часть истории» [Погодин 1836: 76-77].
Вторая половина 1830-х гг. отмечена становлением реализма, однако в детской литературе долгое время продолжали господствовать романтические принципы изображения действительности, для которых характерна установка на слово поучающее, прямо обращенное к читателю. Вполне в духе романтизма Фурман выбирает в качестве героев своих биографических повестей людей незаурядных и для их художественного изображения использует в основном черные и белые краски, контрастно подчеркивающие различие между добром и злом, правдой и вымыслом.
Для характеристики языка и лингвистической поэтики исторических повестей Фурмана мы обратимся к двум его первым произведениям - «Сын рыбака Михаил Васильевич Ломоносов» (1844) и «Саардамский плотник» (1847).
В исторических повестях Фурмана событийной основой является самое существенное в биографиях героев. Обязательными элементами становятся остро-
событийное повествование и диалог, а также нравоучительные обобщения, обращенные к читателю-ребенку. Такие же композиционно-смысловые типы речи, как описание и рассуждение, оказываются сильно редуцированными.
В первых двух главах повести «Сын рыбака Михаил Васильевич Ломоносов» речь героев свидетельствует об их крестьянском происхождении, однако в репликах каждого из действующих лиц есть свои особенности. Ср. контрастность реплик доброй, но рано умершей матери Ломоносова и злой, завистливой мачехи:
- Помилуй, кормилец, - вскричала испуганная мать, - ты возьмешь его с собой к Белому морю? Как же это можно тащить в такую даль ребенка... Да он, бедняжка, и не снесет, захворает. Родимый ты мой, ведь Мишенька у нас один сын, а ты уморить его хочешь.
- Изволит прогуливаться! - подхватила мачеха. - Вишь барин какой! Мало ему стало бродить целый день, так он и ночью невесть где таскается; домой приходит только тогда, когда проголодается, да и то не в пору!.. Ну, Василий, послушайся ты слов моих, проучи лентяя, а то от него проку не будет!.. Сам после наплачешься.
Для речи матери характерны слова и обороты: ребенок, бедняжка, родимый, Мишенька, один сын, для выражения материнской любви - эмоциональные глаголы и глагольные формы: вскричала, испуганная, тащить, не снесет, захворает, уморить хочешь. Подчеркнутое противопоставление речевого поведения матери и мачехи отражает несомненное влияние русской народной сказки.
Речь дьячка Сидора Панкратьича, обучавшего маленького Ломоносова грамоте, полна славянизированных форм: си-речь, толковал, во время оно, прозывавшийся, сим наречием, единые «одни», на оном языке. Эти формы причудливо смешиваются с элементами разговорной и народно-поэтической речи {маленько, присоединительный союз да и, порядок слов в именных группах типа Москва белокаменная, поговорки):
Маленько знал, да и то позабыл; Притом же оному наречию обучают только в Москве
белокаменной, Киеве святом да в Питербур-хе немецком; Далеко кулику до Петрова дни.
Писатель умело использует диалог в изобразительных целях, стремясь через слово обрисовать разные семейные, ген-дерные, социальные роли героев повести: мать - мачеха - отец, крестьяне -дьячок. Речевой портрет Ломоносова-ребенка оказывается не по-детски сложным. С одной стороны, язык мальчика повторяет язык его родителей:
- Не плачь, родимая, - говорит он, утирая слезы матери, - я ведь недолго буду. Мы с тятей много-много рыбы наловим. привезем к тебе, и ты сваришь уху! А ведь ты на это мастерица!.. Ну полно же плакать!
Элементами народного склада речи здесь выступают как лексика {обращение родимая, тятя, мастерица), усилительная конструкция {много-много), так и синтаксический строй {присоединительные конструкции, усилительная частица ведь, конструкция «полно + инфинитив»). С другой стороны, чтобы подчеркнуть необычность будущего гения, отличие подростка от той среды, в которой он живет, Фурман в некоторых случаях делает его речь намеренно стилизованной, более книжной и вместе с тем эмоционально насыщенной:
- А тут - гляди, гляди, тятя! Какими яркими, светлыми звездочками отсвечивается в волнах ясное солнышко. Ах, как все это прекрасно Господом создано!..
Повышенная эмоциональность этого фрагмента отчасти объясняется возрастом героя {ср. уменьшительные формы звездочки, солнышко), однако здесь уже чувствуется приверженность автора к сентиментализму и романтизму {положительный герой обязательно обладает повышенной чувствительностью) и проекция языкового строя будущих од Ломоносова.
Положительные герои Фурмана отличаются особой впечатлительностью: плачут и говорят «со слезами в голосе» не только Ломоносов, но и герои других исторический повестей - Наталья Долгорукая, Артемий Матвеев и даже Суворов. В литературе романтизма плач, слезы не следует понимать буквально, это скорее словесное обозначение психологического состояния
80
героя, его сердечной открытости, душевной чуткости, ранимости. Такие повторяющиеся в романтизме словесные назыта-ния чувств не более чем «внешние проявления внутренней жизни героя (мимика, пластика, жестикуляция, речь на слушателя, физиологические изменения и т. п.)» [Есин 1988: 34], существенные «детали динамического портрета персонажа» [Чернец 2004: 296]. Показывая взросление Ломоносова, Фурман усиливает литературный характер его речи, но повышенная эмоциональность сопровождает речь и поведение главного персонажа до последних страниц повести.
В исторической повести «Саардамский плотник» мастерство Фурмана в построении диалога совершенствуется. Если в первом произведении диалог всегда подчинен событийному ряду, то здесь он уже становится одним из ведущих композиционных приемов, раскрывающих характер и психологию персонажей. Речевые роли героев «Саардамского плотника» более индивидуализированы, а объем фрагментов прямой речи (относительно авторского повествования) значительно увеличивается. Речевое поведение Петра Первого (он действует в повести под именем Михайлова) характе
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.