РЕЦЕНЗИИ
ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ ТЕРПЕНИЯ ВЕЛИКАНА
Воспоминания нахлынули на меня сразу, как только я взял в руки книгу А.М.Васильева «Египет и египтяне» (3-е изд. М., Восточная литература, 2008, 366 с., ил., тираж 5 тыс. экз.). В начале 1966 г. мне довелось провести месяц в этой стране, посетить Каир, Александрию, Ис-маилийю, Луксор, Асуан и - в нескольких десятков километров от него - нубийское селение Ком-Омбо. Так же, как автор книги (и примерно в то же время), я любовался скульптурной группой Махмуда Мухтара, с описания которой начинается книга. Так же изумлялся гигантскими масштабами возводившейся тогда египтянами и нашими специалистами Асуанской плотины и беседовал с некоторыми из них, встречался с учеными и деятелями культуры Египта, среди которых мне особенно запомнился Фуад Мурси, столь тепло и выразительно выведенный в книге (с. 115, 151-153).
О Египте писать очень трудно. Эта страна - одновременно арабская и африканская, мусульманская и средиземноморская - всегда остается загадкой для иностранца, неожиданно и непредсказуемо поворачиваясь к нему то одной, то другой стороной своей многоплановой синкретической цивилизации, поочередно восхищая, разочаровывая, удивляя и ставя в тупик. По крайней мере, так было со мной.
Однако в рецензируемой книге, построенной на гораздо более продолжительном знакомстве автора с Египтом и основательном его изучении как теоретическом, так и практическом, демонстрируется иной подход. Автор, как
бы преодолев чисто эмоциональное и непосредственное восприятие египетских реалий, анализирует их последовательно, спокойно и методично. И постепенно выясняется, что жанр рецензируемого произведения довольно трудно определить. Это - и путевые заметки, и этнографические очерки, и популярное изложение истории Египта, начиная с самых древнейших времен, и публицистика легко владеющего пером опытного журналиста. В то же время это - бесспорно исследование многих спорных или малоизученных проблем прошлого и настоящего Египта, построенное не только на знании соответствующих документов, литературы и прессы, но и на личных впечатлениях автора, на его эрудиции и опыте ученого-арабиста, умеющего, к тому же, увлечь читателя, обратить его внимание на многие
научные истины, обычно ускользающие в суховатом формате строго академического изложения.
Работа очень тонко выстроена структурно. Каждой главе предшествуют по несколько вводящих в суть ее содержания эпиграфов из Геродота, Наси-ра-и-Хисрау, Эмиля Людвига, Ивана Бунина, Николая Гумилева, Джеймса Олдриджа, историка позднего средневековья аль-Макризи, президента Му-барака, ряда арабских и других авторов.
Первым арабом, писавшим о Египте, был его завоеватель Амр ибн аль-Ас: «Все его богатство - докладывал он своему повелителю - происходит из благословенной реки, которая течет по нему с достоинством халифа» (с. 10). В этой похвале Нилу - вся мудрость обитателя пустыни, привыкшего на вес золота ценить каждую каплю воды. Она - как бы ключ ко всей первой главе «Антипустыня» (с. 9-40), содержащей подробное описание природы, климата, почв и геологической истории Египта, в котором буквально все - земледелие, ландшафты, агрокультуры, каналы - создано в ходе непрерывной борьбы человека с мертвой хваткой наступающей пустыни, вынужденной в конце концов отступить.
И, как бы мимоходом, завершая рассказ о «фараонах-инженерах» и «жрецах-ирригаторах», автор делает важнейший вывод: «Не только в древности, но и вплоть до последних десятилетий XIX в. Египет не знал частной собственности на землю в качестве главной формы собственности... В условиях централизованной ирригации требовались кол-
лективные усилия всего общества» (с. 24). Казалось бы, что тут нового? Однако дискуссии на эту тему вспыхивают каждый раз, когда речь заходит о так называемом азиатском способе производства, и конца им не видно. Более того, всплывающий на волне глобализации тезис о «вечности» частной собственности на землю снова питает иллюзорные схемы, не имеющие ничего общего с реальностью, о чем писал еще видный русский социолог начала ХХ в. Максим Ковалевский. Наконец, вольно или невольно А.М.Васильев помогает становлению пока что слабой у нас исторической социологии Востока, которая одна только и может дать ответ на многие жгучие вопросы современности, опираясь на квалифицированный анализ прошлого.
Таким же острым вниманием к взаимодействию, взаимосплетению истории и современности характеризуются и другие главы. «Основание пирамиды» (с. 41-69)
- это гимн многострадальному египетскому крестьянству. «Голова великана на слабом теле» (с. 71-112) - гимн городу Каиру, незаметно переходящий в достаточно точный и не всегда лицеприятный социальный портрет всей страны. Эта глава напомнила мне многое - и накренившиеся на бок под тяжестью висящих буквально гроздьями на подножках пассажиров каирские автобусы, и назойливых собирателей бакшиша, и шоферов, с недозволенной скоростью и блаженной улыбкой мчащихся по встречной полосе! Конечно, автор не мог умолчать о «чавкающем, наглом богатстве» египетских олигархов
- «жирных котов инфитаха», о Садате и его клане, о «чудовищном абсурде всеегипетской распродажи», в который вылилась провозглашенная Садатом политика инфитаха - «открытых дверей», полной либерализации торговли и хозяйственной деятеьно-сти местных и иностранных компаний и банков. Но он нигде не перебарщивает с уже привычным для нас разоблачительным пафосом, когда речь идет о неоднозначном процессе формирования
«инфитаховской» буржуазии. Автор просто (и вполне объективно) констатирует: «В настоящую торговую или производительную, промышленную буржуазию начал превращаться только один какой-то ее сегмент, остальные продолжали носить родовые черты паразитизма» (с. 105-106). Но и по адресу «производительного» сегмента инфитаховских капиталистов справедливо говорится, что, хотя они скупили «за бесценок лакомые куски государственной собственности», все же «они еще не могут навязать свои правила игры». К тому же, «линии раздела проходят между исламским и светским сегментами буржуазии, между импортерами и производителями, между традиционными боссами и технократами, получившими западное образование» (с. 112).
Ключевой можно считать главу «Шесть тысячелетий терпения» (с. 113-158). В ней автор со знанием дела рассказывает о том, что же такое египетское общество, как сочетаются в нем коллективизм и индивидуализм, корпоративный дух и кровнородственные связи, давление шариата и общественное мнение. Сквозь ткань повествования подспудно пробивается интерес к традиционным корням социальной специфики современного Египта, к принятым ранее методам коллективной или групповой эксплуатации, к превращениям изумлявших еще Бонапарта мамлюков из рабов-гвардейцев в господ, военных и гражданских иерархов. Интересно, как прослеживаются связи между прошлым и настоящим, между сугубо деревенским традиционным коллективизмом и его метаморфозами в городе, где чуждый сельскому укладу образ жизни разрушает традиции и определяемые ими социальные связи, превращая переживающего психологическую ломку мигранта в «сверхиндивидуалиста», необязательного и недисциплинированного, с трудом ориентирующегося в городском хаосе, «в котором каждый игнорирует каждого и все игнорируют все правила» (с. 115-116).
Далее автор показывает нам, что и в городе, как и в деревне, египтяне, даже меняя профессию, образ жизни и манеру поведения, все же зависят от клана, группы, землячества, родни, религиозной общины (особенно суфийского братства), а еще больше - от неформального общественного мнения (калям ан-нас), общепринятых норм (усуль), узаконенных традицией, прав и обязанности обладать муджамалят, т.е. формальной вежливостью и умением говорить друг другу приятные вещи. При чтении этой главы можно узнать (особенно это важно для начинающих востоковедов или лиц, впервые собирающихся ехать в Египет) очень много важного, полезного и малоизвестного (а часто - и просто неизвестного): о морали, обычаях и привычках египтян, их стремлении «сохранить лицо» и прочих чертах национального характера, об отношениях между верхами и низами общества и их эволюции со времен фараонов, о бюрократии и демократии в Египте (причем как в теории, так и на практике). Пресса, политические партии, оппозиция, коррупция, либерализм и социализм в понимании египтян описаны живо, иногда - сочувственно, иногда - с юмором. Очень убедительно вскрыты автором причины успехов исламистов на выборах последних десятилетий. Помимо преимущества в организации и финансировании, очень важным оказалось то, что в глазах народа «исламисты были как бы партией перемен, а светские оппозиционеры - партией статуса-кво» (с. 127).
Много внимания уделено проблеме мудрого долготерпения египтянина, который «терпел при фараонах и римлянах, при византийцах и халифах, при султане и короле» и так же терпит «сейчас, при капиталистах и помещиках, в зной и холод, в голод и жажду, в угнетении и унижениях» (с. 132). Далеко не все побывавшие в Египте (как и вообще на Востоке) согласятся с автором в его высокой оценке трудолюбия и трудовой этики египтян. Однако А.М.Васильев достаточно убеди-
тельно доказывает свою правоту ссылками не только на личный опыт общения с жителями Египта, но и на свидетельства иностранных путешественников, журналистов, ученых. При этом он вполне реалистичен, в частности, отмечая, что «пуританская этика, о которой писал Макс Вебер, египтянам чужда» (с. 140).
«Тяжелая жизнь, гнет, бедность, несытый стол», доступность и дешевизна опиума и гашиша с незапамятных времен -также, к сожалению, типичны для повседневного быта слишком многих египтян. И это, несомненно, сказывается на их физическом и моральном состоянии. Мне лично кажется, что с этим связана и свойственная им скрытность, отсутствие откровенности и прямоты в разговоре, нежелание «открыться», что вообще-то характерно почти для всех жителей Востока, особенно при общении с иностранцем. Однако А.М.Васильев, опираясь и на свой опыт работы в других арабских странах и Иране, делает упор на влияние суфизма, выработавшего целый арсенал двойного толкования
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.