ЭО, 2014 г., № 3 © О.Ю. Гурова
"У ВАС ТАК ЯРКО ОДЕВАЕТСЯ НАРОД!": СОЦИАЛЬНЫЕ РАЗЛИЧИЯ В ПОТРЕБЛЕНИИ ОДЕЖДЫ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ И НОВОСИБИРСКЕ
Ключевые слова: потребление, мода и одежда, различия, средний класс, возраст, гендер, локальность
"Социальные классы актуализируются через социальные границы; социальные идентичности формируются и утверждаются через различия", - писал социолог Пьер Бурдье. В статье будут рассмотрены различия в практиках потребления одежды и в связанном с ними опыте удовольствий и разочарований у жителей Санкт-Петербурга и Новосибирска, артикулированные во взятых у них в 2009-2012 гг. лейтмотивных интервью. В работе изучаются возрастные, классовые, гендерные различия, а также различия, связанные с местом проживания.
Постсоциалистические общества характеризуются трансформацией социальной структуры, одной из основных черт которой является рост и формирование среднего класса и соответствующих ему стилей жизни. Исследование стиля жизни и потребления среднего класса привлекали внимание антропологов и социологов (см., например, Pático 2008, Гладарев, Цинман 2009, Gurova 2012). В статье «"Мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи": потребление одежды средним классом Санкт-Петербурга» (Gurova 2012) я подробно рассматривала ключевые концепции потребления одежды советского и постсоветского среднего класса, уделяя основное внимание двум концепциям - "культурности" и "цивилизованности". Под "культурностью" понимается индивидуальное освоение культурных норм: в советском обществе "культурность" в сфере потребления одежды означала скромность, умеренность и уместность. Понятие "цивилизованности", в свою очередь, говорит о стремлении идти в ногу со временем, потреблять новое и современное, что в советском обществе часто выражалось в своеобразной привязанности к импортным товарам. В целом, если учитывать обе эти концепции, человек, принадлежащий к среднему классу в постсоциалистической России, стремится и к благосостоянию, выраженному в материальном достатке, и к определенному знанию и достоинству, которые дают ему образованность и которые не зависят от денег. Такие концепции потребления определяют, например, критичное отношение к демонстративному потреблению, и если представители среднего класса замечают подобные практики за собой, они относятся к ним осторожно и с юмором. Среднему классу также присущи определенные рачительность и бережливость, обусловленные памятью о дефиците советских времен (Gurova 2012).
Внутриклассовым различиям в исследованиях постсоветского потребления до сих пор уделялось недостаточно внимания. Сложность исследований такого рода различий связана с неустойчивостью социальной структуры в период трансформации. В то же время, одежду можно рассматривать как один из самых доступных ресурсов визуализации социальных различий. В данной статье я обращаюсь к внутриклассовым различиям в потреблении с целью определить, какие концепции и практики характерны для разных групп внутри современного российского среднего класса.
Ольга Юрьевна Гурова - канд. культурологии, научный сотрудник факультета социальных наук Университета Хельсинки (Финляндия); e-mail: olga.gurova@helsinki.fi
Рис. 1. Магазины "Ikea", "Мега", "Ашан" и "Леруа Мерлен" в Новосибирске
Как показывает статья, часть "советских" практик до сих пор жива, причем в потреблении некоторых групп это особенно заметно, тогда как другим группам свойственны практики, которые едва ли отличаются от паттернов потребления за пределами постсоветского пространства. В целом, несмотря на то, что "следы" советских практик продолжают существовать и до определенной степени определять современное потребление одежды, дискуссия о потреблении российского среднего класса должна быть вписана в общемировые и общесоциологические дискуссии о потреблении и неравенстве.
Первая часть статьи посвящена краткому обзору теоретических положений работы, затрагивающих вопросы о потреблении, идентичности и различиях, во второй части представлена информация о методе и данных исследования, в третьей части обсуждаются эмпирические результаты исследования1.
Потребление и идентичность: теоретический подход. Данное эмпирическое исследование является частью проекта, посвященного трансформации потребления среднего класса в постсоветской России2 (Gurova 2012). Однако опыт потребителя, без сомнения, определяется не только его классовыми характеристиками, но и другими: расой, этничностью, сексуальностью, физическими возможностями (ability). Среди социальных измерений следует назвать также гендер, возраст, территориальную принадлежность - эти измерения являются наиболее значимыми как в социальной жизни в целом, так и в сфере моды и потребления в частности (см. Crane 2000, Davis 1994). Несмотря на то, что каждое из этих измерений может быть рассмотрено самостоятельно, в реальной жизни они взаимодействуют (Jubas 2011: 322). Как отмечал Бурдье, говоря о поле, "пол неотделим от класса так же, как и желтизна лимона от его кислого вкуса" (Bourdieu [1984] 2010: 102). Сходный вывод можно сделать и о других характеристиках, определяющих положение индивида в социальной структуре. Несмотря на то, что стратификационные исследования часто отдают приоритет занятости в качестве ключевой оси социальных неравенств, другие оси, такие как возраст, гендер и класс, не должны оставаться без внимания (Devine, Savage 2005: 1).
Социальные теоретики Ульрих Бек (1992) и Энтони Гидденс (1991) утверждали, что для современного общества "высокого модерна" ("late modernity") характерна
эрозия, распад классовой идентичности. Майк Физерстоун развивал схожую идею, подчеркивая, что в постмодернистской культуре потребления прежние деления на социальные группы теряют актуальность; растет значение индивидуальности и самовыражения, в том числе, в моде и стиле - "сегодня каждый может быть, кем он хочет" (Featherstone 2000: 92-93). Социологи Майк Сэвэдж и Беверли Скеггс говорят о том, что текущие процессы, скорее, следует характеризовать не как распад классов, а как сдвиг от идентичностей, основанных на профессии, к идентичностям, основанным на других характеристиках. Тем не менее, по их мнению, новые идентичности связаны с классовой принадлежностью индивида. Индивиды по-прежнему располагают местом в социальной структуре, они имеют разный доступ к ресурсам, и даже индивидуализация сама по себе функционирует как ресурс, который не всем одинаково доступен (Savage 2000, Skeggs 2004: 52-55).
В потреблении участвуют представители всех классов, однако современное общество потребления ориентировано на средний класс и легитимирует неравенство между теми, кто к нему принадлежит, и теми, кто не принадлежит. Это различие не только формальное, но и глубоко эмоциональное: это определенный жизненный опыт. Как отмечает социальный мыслитель Зигмунт Бауман в статье, посвященной объяснению недавних погромов магазинов в Великобритании, исключенные и обделенные потребители, современные неимущие, являются носителями "раздражающей и терзающей стигмы непрожитой жизни (life un-fulfilled), осознания собственной никчемности и бесполезности. Неимущие - не просто субъекты отсутствия удовольствия, они переживают отсутствие человеческого достоинства, смысла жизни и, в конечном итоге, вообще всего человеческого в качестве основания для уважения себя и других" (Bauman 2011). Российские социологи также признали, что малоимущие стараются приукрасить свое положение, в том числе, посредством не соответствующего доходам потребления, так как быть бедным в России становится стыдным3.
В современных обществах идентичность и ее выбор не выглядят настолько доступными, как это казалось в 1990-е годы. Если посмотреть на социальную теорию, с одной стороны, Энтони Гидденс (1991) и Майк Физерстоун ([1991] 2009) говорили об "идентичности" как ключевой категории, характеризующей место индивида в социальном мире. Выбор, в свою очередь, является ключевой категорией для понимания идентичности, так как сама эта категория описывает индивида, который не имеет другого выбора кроме как выбирать (Giddens 1991). В процессе конструирования идентичности индивид выбирает, поддерживает, интерпретирует идентичность, он представляет себя так, как он хочет, чтобы его видели другие, используя множество материальных и символических ресурсов (Slater 2008: 84). Идентичность конструируется во многом как "потребительский проект"; люди буквально могут "купить" ее в магазине многообразия социального мира (Там же: 85, Slater 1999). С другой стороны, другая группа исследователей, среди которых Беверли Скеггс, подчеркивает, что не все идентичности доступны всегда и каждому. Идентичность сама по себе является ресурсом, который требует знаний о том, как ею управлять. Выбор также является ресурсом, к которому не у каждого есть доступ: не у каждого есть возможность его осуществить; не каждый даже видит его, поскольку выбор может быть не вписанным в структуру видения индивида (Skeggs 2004: 55, 139).
Таким образом, исследователи подчеркивают ограничения, которые на выбор идентичности накладывает место индивида в различных ячейках социальной структуры. Важно отметить, что эти места и позиции не являются независимыми друг от друга; наоборот, они взаимодействуют, что описывает концепция интерсекциональ-ности. Интерсекциональность подразумевает, что социальные характеристики часто находятся в интеракции друг с другом, и положение в одной ячейке социальной структуры может определять положение индивида в другой ее ячейке, но также возможны разнообразные сочетания этих позиций (Kaiser 2012, Choo, Ferree 2010).
Рис. 2. В моллах Новосибирска в холодную погоду можно раздеться. Гардероб пользуется популярностью у посетителей: свободных мест нет
Статья отвечает на вопросы о том, каким образом социальная структура отражается в практиках потребления, чувствах и эмоциях потребителей, и каким образом в них отражаются и взаимодействуют различные измерения социальной структуры - прежде всего, такие как возраст, класс, гендер и географическая принадлежность.
Метод и данные. В статье использовались данн
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.