ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2004 • < 2
ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО И ПРАВОВОЕ
ГО СУДАРСТВ О
X. БАЛЗЕР
Управляемый плюрализм: формирующийся режим В. Путина*
Движется ли Россия под руководством президента В. Путина к консолидированной демократии или к чему-то иному? Не затемняют ли понятия "демократия" или "авторитаризм" (даже с поправками) характерные черты этого режима? В данной статье я попытаюсь дать ответы на эти вопросы.
Рассматривая постсоветский ландшафт, можно увидеть примеры консолидированной демократии (по-видимому, успешные), несколько новых авторитарных режимов и ряд режимов, "застрявших" в переходном состоянии. Десятилетие спустя стало очевидно, что системы, претерпевшие лишь частичные преобразования, в целом добились меньших успехов, чем те, которые подверглись быстрым изменениям либо не были реформированы вообще [Aslund, 2001; Hellman, 1998; Frye, 2002; Mon-tinola, Jackman, 2002]. Оказалось, что некоторые особенности коммунизма в наибольшей степени затрудняют переход к либеральной демократии [Howard, 2003; 2002; Inglehart, 2000]. Те из нас, кто думал, что значительный человеческий потенциал, имеющийся в посткоммунистических странах, даст им некоторое преимущество, осознали, что это необходимое, но отнюдь не достаточное условие для успешного экономического и политического развития.
Политические режимы, при которых руководители побеждают на относительно свободных, но вряд ли справедливых выборах, получили разные определения: электоральные, виртуальные, не либеральные, делегированные, властные, частичные, направляемые или неполные демократии, конкурентные или гибридные авторитарные. Эти по-разному определяемые варианты демократии и авторитаризма создают концептуальную путаницу. Упомянутые варианты - телеологические, поскольку подразумевают, что подобные общественно-политические системы развиваются, соответственно, в направлении либо демократии, либо авторитаризма. Некоторые из этих ре-
* Данная работа была изначально подготовлена для семинара по системным изменениям и международной безопасности в России и новых государствах Евразии, проходившего в Школе углубленного изучения международной политики при Университете Дж. Гопкинса. Переработанная версия была представлена на обсуждение на семинаре Фонда Карнеги в мае 2003 г. Я благодарю участников этих двух семинаров за ценные замечания и критику, а также выражаю признательность Е. Иванюшиной за перевод статьи. Английский ее вариант опубликован в журнале "Post-Soviet Affairs" (2003. № 3). Автор благодарит V.H. Winston and Sons Ltd за право использовать статью при подготовке русского варианта.
B alz er Harley - профессор политических наук Джорджтаунского университета (США).
жимов, возможно, придут к консолидированной демократии, но в Средней Азии они, безусловно, попадут в категорию авторитарных. Вместе с тем очевидно, что некоторые из вновь возникающих политических систем чем-то отличаются как от демократии, так и от авторитаризма. Общее для таких режимов - настойчивые утверждения об "особом пути" нации и неоднозначный отклик на разнообразие, сопровождающее глобализацию. Они пытаются одновременно и поддерживать, и ограничивать разнообразие. Такую систему можно определить как управляемый плюрализм1.
Управляемый плюрализм
Управляемый плюрализм не предписывает единой государственной идеологии; скорее, государство ограничивает идеологии, которые слишком уж выделяются либо угрожают власти. Управляемый плюрализм не требует однопартийной политической системы: государство стремится ограничить участие в политической жизни лишь теми партиями, которые могут поставить под сомнение определенные политические решения либо бюджетные приоритеты, но не способны эффективно противостоять руководству. Средства массовой информации не подвергаются прямой цензуре, но существующие механизмы заставляют их "понимать свою ответственность": они вольны критиковать, но при необходимости их можно приструнить, используя разные меры экономического и физического давления. Малотиражные издания и Интернет становятся отдушиной для интеллектуалов, но телевидение и радио вынуждены придерживаться более строгих стандартов. Управляемый плюрализм подразумевает одновременно и поддержку, и ограничение гражданского общества. Руководители государства признают, что деятельность профсоюзов, ассоциаций бизнесменов, неполитических организаций (НПО) и других субъектов гражданского общества необходима для страны, конкурирующей в условиях глобальной экономики и на рынке идеологического влияния. В то же время управляемый плюрализм стремится одновременно организовывать и по своему усмотрению ограничивать эту деятельность.
Важно подчеркнуть, что правительство не всегда преуспевает в этих попытках. Руководство режимом управляемого плюрализма хорошо понимает, что удушить все независимые способы выражения и политическое разнообразие невозможно, да и нежелательно. Это явно не тоталитаризм или посттоталитарное "администрируе-мое общество". Хотя некоторые аспекты управляемого плюрализма и напоминают иногда циничную пропаганду, практиковавшуюся в СССР, тем не менее в условиях этого режима стремление к добровольному коллективному сотрудничеству искренне при условии, что коллективные действия "ответственны" и остаются в разумных пределах. Главное отличие управляемого плюрализма от демократии, где тоже существуют определенные границы, - отсутствие институционализации процессов для установления или изменения этих границ. Кроме того, эта система непредсказуема и не управляется никакими правилами; усиливающаяся опора на институты законности не отменяет вмешательства и произвола. Наконец, режим управляемого плюрализма вызывает к жизни классический вопрос: "кто охраняет охранителей?".
Управляемый плюрализм отличается тем, что руководство, настаивая на произвольности и неопределенности его границ, в то же время не просто признает неизбежность плюрализма, но и прямо поощряет его. В связи с этим мы должны спросить себя: не является ли дискуссия об управляемом плюрализме просто упражнением в клас-
1 Впервые я встретился с этим термином в применении к России на семинаре Н. Гвоздева в Джорджтаун-ском университете. В частности, он использовал его для характеристики развития религии в России, отмечая, что управляемый плюрализм позволяет фильтровать конкурирующие и разнообразные идеологии, а также проверять их на предмет сочетаемости с этосом общества, что группы, попадающие за пределы управляемого плюрализма и не способные (или не желающие) приспосабливаться к общепринятым принципам, лежащим в основе российского общества, рассматриваются как угроза безопасности государства.
сификации, "подтасовкой терминов", затеянной, чтобы подогнать понятия под российские реалии? Нужен ли еще один термин для описания феномена, адекватно выраженного в рамках концепции демократии и с применением разных определений?
Я полагаю, что понятие управляемого плюрализма предоставляет существенные преимущества, оправдывающие его введение. Умножающиеся варианты определений демократии не только не обладают необходимой четкостью, но и внушают необоснованный оптимизм по поводу консолидированной демократии. Кроме того, они специфичны для определенной политической арены. Концепция управляемого плюрализма предоставляет точку опоры для все увеличивающегося числа политических систем (Россия и Китай - два самых ярких, но не единственных примера), но также приложима к религии, культурному разнообразию, средствам массовой информации и к ряду других областей.
Если бы гибридные режимы просто лингвистически прикрывали "авторитарное доминирование", новая категория не потребовалась бы. Основное различие заключается в том, что гибридные режимы могут измениться, хотя для этого нужен "определенный уровень мобилизации оппозиции, ее единства, умений и героизма, заведомо превышающий тот, что обычно требуется при победе в условиях демократии" [Diamond, 2002, p. 24].
Самый обычный "гибрид" - управляемая демократия. Как и опасался Дж. О'Дон-нелл при обсуждении проблем демократической консолидации, эти термины слишком многозначны, чтобы их можно было удачно совместить. Хуже того, выражение "управляемая демократия" молчаливо подразумевает, что ее можно направить по "более демократичному" пути [O'Donnell, 1996, p. 37-38]. Говоря о плюрализме без демократии, следует подчеркнуть, что управляемая демократия - не есть демократия в истинном смысле этого слова, для ее установления в России потребуется смена режима. По мнению В. Банс, "в России имеется крайне невероятная, с серьезными изъянами, но все же прочная демократия". Ее утверждение о том, что "провал с консолидированием демократии в России может объяснить, почему русская демократия все же выжила" [Bunce, 2003, p. 180, 187], как раз прекрасно объясняет, почему я бы не называл существующий российский режим демократическим.
Авторы недавнего исследования по конкурентному авторитаризму [Levitsky, Way, 2002] сформулировали понятие конкурентного авторитаризма, близкое моей концепции управляемого плюрализма: неудовлетворенность умножающимися частными определениями демократий, связанное с этим отсутствие четкости, неприятие телеологических выводов, следующих из "ослабленных" форм "демократии с различными определениями". Кроме того, их целью было описание политических систем на основе проявляемых ими признаков, а не на основании отсутствующих черт.
Концепция конкурентного авторитаризма менее радикально отходит от существующих моделей, чем концепция управляемого плюрализма, но я не разделяю все толкования С. Левицки и Л. Уэя. В частности, я вполне понимаю преимущества описания российской политики с 1990 г. под единым ракурсом ради удобства построения моделей и экономии средств, но, на мой взгляд, ельцинский режим до 1996 г. и путинский режим после 2001 г. представляют собой разные политические феномены. Ранние годы ельцинского режима, пожалуй, были ближе к тому, что Уэй описывает как "плюрализм за неимением альтернативы" [Way, 2002]. Применение одного и того же ярлыка либо скрадывает серьезные различия в характере политическ
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.